Девин Мэдсон - Мы оседлаем бурю [litres]

– Я знаю. – Министр Гадокой слегка повернулся, словно они продолжили разговор, начатый в другом месте. Он поправил очки на носу. – Он в самом деле мертв, ваше высочество?

Я вспомнила про неподвижное тело и запах и кивнула.

– Еще как.

– Очень жаль. Конечно, это было ожидаемо, он не становился моложе, но хочется, чтобы такое происходило как-то элегантнее.

Министр Правой руки взял еще кусочек рыбы.

– Я сообщил Сийо, о чем мы будем разговаривать, – проворчал Мансин, – но, похоже, его трудно заинтересовать чем-либо кроме еды или денег.

– Прости, Рё, если я не готов совершить государственный переворот с такой же прытью, как и ты.

До моего возвращения в Мейлян министр Мансин и министр Гадокой были для меня далекими фигурами, которые кланялись мне, проходя мимо с высокомерным и равнодушным видом, но остальные придворные боялись их и уважали. Гадокой год за годом продвигался по карьерной лестнице, а после смерти министра Цы занял самый высокий пост. Мансин был генералом, как и его отец, но поговаривали, что лишь долгая помолвка его дочери с принцем Танакой возвысила его до командующего армией. Конечно же, злые языки ошибались, и я гадала, насколько его возмущает, что никто не берет в расчет его опыт и навыки, как будто они ничего не значат.

Министр Гадокой вздохнул.

– Ваше высочество, простите, что говорю прямым текстом. Я не согласен с решением светлейшего Батиты. Вряд ли его величество поступил бы так, будь он еще жив. Но я всего лишь скромный слуга империи, а не ее хранитель, и не мое дело принимать подобные решения. Сместить законного наследника императора Кина – значит украсть то, что принадлежит ему по праву рождения…

– Как император Кин украл трон у моего отца? У моей матери? У моего деда? Что плохого они сделали, кроме того, что стояли у него на пути? Нет, не надо перечислять, как Катаси Отако нанес ущерб Кисии и ее народу, я все это знаю. Он атаковал наши города и сжигал людей, я знаю, как знаю и то, что мне не следует им гордиться. Но я его дочь, пусть и не такая, как он, я ношу его фамилию, я происхожу из семьи великих императоров, которые были до него и теперь стоят за моей спиной, до самого Гая Отако, который много лет назад привел нас сюда и создал будущее для нашего народа. Считайте меня не дочерью Катаси Отако, а потомком человека, создавшего эту империю и заботившегося о кисианцах, когда они приплыли из-за моря в поисках лучшей жизни, одинокие и потерянные. Я желаю для своего народа только самого лучшего и не буду сидеть сложа руки, позволяя человеку, которому плевать на народ, бросить половину империи ради защиты собственных интересов. Я буду сражаться, но для этого мне нужна ваша помощь, министр.

От этих пылких слов мое сердце гулко заколотилось задолго до того, как я закончила речь, но министр Гадокой лишь посмотрел на меня. Потом, не то с улыбкой, не то с гримасой он кивнул Мансину.

– Ты был прав, у нее отлично получается.

Мансин ухмыльнулся в ответ.

– Что я говорил, а? Она и самого иеромонаха убедит с позором отступить.

– Но все же так нельзя, Рё. По законам империи так не полагается. Принц Дзай может оказаться столь же…

– Но сейчас мы имеем дело не с принцем, и так будет до его совершеннолетия, если дядя вообще позволит ему дожить до совершеннолетия.

– Рё!

– Ой, не изображай такое удивление, ты давно уже живешь при дворе и не должен ничему удивляться.

– Пусть я и не согласен с планами светлейшего Батиты, но не верю, что он осознанно пойдет на…

– Он знает, что император Кин мертв, – сказала я. – И решил ничего не говорить, чтобы заставить меня выйти за него замуж. Тем самым он бы получил больше оснований претендовать на трон, чем Дзай.

Оба вытаращились на меня. Министр Гадокой застыл, поднеся к губам маринованную сливу.

– Какая мерзость, – сказал он, опомнившись. – Беру свои слова обратно, но все равно – закон есть закон.

Я вытащила из-за пояса сверток с императорской печатью, воском и письмом и подвинула по столу в его сторону.

– Намерения светлейшего Батиты тоже идут вразрез с законом. Но из-за него погибнут тысячи людей. Надеюсь, вы передумаете. О смерти императора нужно объявить совету уже сегодня, и время на исходе.

Через час посыльный принес мне дурные вести. Сувей пал, и генерал Дзикуко с остатками своих батальонов отступил. Он умолял о подкреплении, и если мы собирались дать генеральное сражение под Рисяном, нужно было выступать немедленно.

Нам нужно было больше времени. В прежних войнах чилтейцы нападали на западные долины, наши житницы, или города и порты на востоке, приносящие Кисии богатства, но сейчас армия вторжения двигалась со скоростью урагана, с одной только целью. Уничтожить императорскую династию и трон. Как можно быстрее.

Совет собрался в коридоре перед покоями императора Кина. Помимо Мансина и Гадокоя здесь были губернатор Дох, командующий императорской гвардией генерал Китадо, командующий городской стражей Бо, старый генерал Варин из мейлянского гарнизона и даже еще более престарелый генерал Йи из десятого военного округа. И светлейший Батита, хотя официально он не был членом совета.

При моем приближении Бо положил руки на пояс.

– Согласен с его светлостью, – сказал он. – Чилтейская армия продвигается с немыслимой скоростью. Единственный разумный план – уйти на самую надежную позицию, а это всегда была и есть река Цыцы.

– Придется отдать большую территорию и бросить много людей, – возразил старый генерал Йи. Морщины на его лбу были такими глубокими, что казалось, будто он постоянно хмурится. Однако он напоминал старый, но крепкий дуб, а его спина была прямее, чем у многих молодых. – Северяне – такие же кисианцы, как и те, что живут к югу от реки.

– Давайте не будем делать из этого политическую проблему, – ответил Бо. – Дело не в выборе между Отако и Ц’аем, дело в том, какую часть империи мы в состоянии оборонять.

– Например, ваш город и ваше положение?

Генерал Варин откашлялся, помешав Бо огрызнуться. Варин и генерал Йи были старейшими из присутствующих и служили еще во время мятежа моего отца.

– Если мы чему-то и научились семнадцать лет назад, – сказал Варин, когда все посмотрели на него, – так это тому, что, если кто-то всерьез вознамерится пересечь реку, мы не сможем этому помешать. Симай слаб. И есть старые катакомбы. Мы пытались их перегородить, но… – старик повел плечами. – Засесть в обороне – это крайний вариант, когда ничего другого не останется, только скрываться за стенами немногих оставшихся в наших руках городов. – Он помолчал, несомненно, чтобы все вспомнили о судьбе Коя. – Но мертвые чилтейцы не заберут нашу гордость и нашу честь, а если мы встретимся с ними на поле боя, то они умрут.