Ник Перумов - Северная Ведьма [litres]

– Где вы нашли тварь с Севера? – отрывисто спросил Ксант. Лицо его застыло, превратившись в уродливую маску.

– Вон там, у камней, там и следов много было… Тогда-то тьма эта и вылезла, и как накинулась…

– Осмотрите всё вокруг, но не приближайтесь. Господа мои маги, доминус Маррон, домина Альта, что вы скажете?..

Публий задумался. Пока что, навскидку, он чувствовал только странный холод, свидетельствующий о каких-то перебоях в силе. Или не перебоях? Или о работе каких-то мощных заклятий поблизости?..

– Давай точечным поиском, – тихонько сказала Сальвия. – Ты берёшь направление запад-восток, я – север-юг, потом сведём. Тарквиниева Сеть у меня есть…

Чем она ему безусловно нравилась (кроме неутомимости в постели), так это сугубо практическим подходом к делу, предусмотрительностью и, чего уж там, редкой даже для мага высоких ступеней точностью исполнения заклятий. Сложнейшие построения выходили у неё быстро, чётко и аккуратно, может быть, без импровизаций и дополнительных сопряжений, зато основу она ставила безупречно.

А точечный поиск, кроме сложного амулета, требовал именно безупречности.

«Быть тебе, милая, магистром, если доживёшь», – подумал Публий Маррон и кивнул:

– Тогда начинаем.

Здесь, конечно, уже Север, но ещё не пресловутые «высокие широты». Трудности с магией начнут нарастать сразу же за Стеной; собственно, именно это и остановило натиск молодой тогда империи Корвус в полуночные земли.

Сальвия меж тем натянула перчатки из кожи снежного тролля и извлекла из поясной сумки, изрядно разбухшей, шёлковый белый мешочек, а из него – сеть, сотканную словно из живых золотых нитей; блики играли в ней, вспыхивали на пересечениях, сталкивались и разбегались. Сеть являла собою овеществлённую, особым образом сплетённую с золотой основой магию, и прикасаться к ней голыми руками крайне не рекомендовалось. Искрящийся полог развернулся в долгое полотнище, расправился, взмыл вдоль руин Башни и лёг на снег, прямо поверх костяков. Прильнул к ним, впитывая излившееся на них злое чародейство, затрепетал…

Поиск начался.

Публий чувствовал сейчас каждую ячейку, каждое переплетение нитей, каждую толику силы, беспокойно перебегающую по ним. Оба мага стояли, вскинув руки, кисти Сальвии окутались золотистым сиянием – именно она «держала» Сеть, связывая её с реальностью. Кончики пальцев закололо, по нитям побежали цепочки искр – тёмно-золотых у чародейки, белых у Публия; искры разбегались по девяти условным квадратам, в каждом из которых мелкие поисковые заклятия свивались волокнами белого, золотого и лилового цвета. Теперь Тарквиниева Сеть отображала ту самую силу, которую её принуждали искать: в центре вспух клубок переплетённых поисковых нитей-заклятий, из которых постепенно выплеталось нечто, напоминающее сросток неровных кристаллов.

Работа с Тарквиниевой Сетью требовала полного погружения, но Публий, как ни старался отрешиться от внешнего, не отвлекаться не мог; взгляд то и дело замечал то нахмурившуюся орку, то Анния Ксанта с неподвижным лицом, на котором всё же читалось тщательно скрываемое отвращение, то десятника Септимия, изумлённо таращившегося на творящееся перед ним волшебство.

– Не отвлекайся, – прошипела Сальвия. – Не видишь, у тебя заклятья теряются!..

И впрямь белые и лиловые нити, свивавшие в ячейках сети сложный узор, блёкли и неуверенно мерцали. Публий сосредоточился. Линии, образованные магией поиска, притяжения, сопряжения и отвержения, шевельнулись, выстраивая сложную объёмную фигуру, нечто вроде сростка шипастых морских раковин. «Раковины» – без сомнения, сами полуночные твари, лиловые «шипы» – щупальца заклятий; поиск и отторжение, поиск и поглощение всего, содержащего силу.

«Какие же они огромные, – подумал Публий Маррон, разглядывая полупрозрачный магический отпечаток со смесью любопытства и отвращения. – Прежде Башня защищала их от поиска, а теперь…»

– Смотрите, смотрите! Вот оно! – завопил Септимий, указывая на развалины. Из них словно выплеснулся чернильный фонтан, стекая к подножию, струями разбегаясь окрест. Так стремительно, как не может течь ни одна жидкость и не может двигаться ни одно живое существо.

Магическая фигура, выплетшаяся на Тарквиниевой Сети, мгновенно потемнела, лиловый сделался чёрным, золотой налился бронзой.

– Отходим, быстро! Бросайте всё, отходим!..

Однако Сальвия не могла мгновенно свернуть сеть – она крепко связывала чародейку с местностью, требовалось время. Публий охнул, схватил спутницу за плечи, помогая, стряхивая избытки силы, стягивая амулет – однако они не успевали, не успевали!

Кони с испуганным ржанием помчались прочь, рядом остались только Анний Ксант, словно окаменевший в седле с мечом наголо, и Шаарта, едва сдерживавшая свою серую кобылку.

А чёрные щупальца-потоки уже совсем близко, легко перескочили поверх костяков, растеклись по искрящемуся под солнцем снегу. Мгновенно накрыли золотящуюся, сжавшуюся, но ещё не свернувшуюся окончательно сеть – и Сальвия, всхлипнув, осела на руки магу в глубоком обмороке. А он стоял, не в силах отвести взгляда от неестественной и завораживающей картины: ясное весеннее утро, голубое небо и ручьи непроглядной тьмы, легко бегущие по снегу. Публий не успел даже испугаться, не успел подумать, что сейчас умрёт.

Орка внезапно оказалась рядом. Её лошадь, всхрапывая, неслась прочь, а Шаарта уже стояла впереди всех, и в руках у неё сияли молочно-белым светом два недлинных, чуть изогнутых клинка.

«Стой, девчонка, что ты делаешь!» – Публий едва сумел задавить в себе крик. Она делает то, что должна. То, что ей велели ещё в Арморике.

Маг помнил, что сказал им Скьёльд, вручая этот страшный дар: «Проклятые клинки – для исключительной опасности. Понимаешь меня, орка? Это тебе не просто волшебные мечи. Чары, в них скрытые, могут незаметно выпить твою душу – а потом сожрут тело. Забудешься, станешь слишком часто пускать их в ход – в конце концов от тебя ничего не останется. Не для смертных это оружие, помни всегда».

Оружие именно для такого противника, что накатывался на них сейчас.

Две ослепительные полосы взлетели и опустились на самый шустрый отросток тьмы. Неслышимый визг твари отдался в голове болью, заломило виски, а два Проклятых меча снова взлетели и опустились, и снова, и снова. Каждый раз чёрное щупальце словно исчезало от удара, рассеивалось безо всякого следа, а клинки сияли всё ярче, и вся фигура орки словно окуталась мертвенно-белым ореолом.

Бестия наконец поняла, что впервые за сотни лет получила отпор, отдёрнулась, покатилась назад в руины бурлящим потоком. Шаарта, которая, казалось, выросла, шагнула следом, ещё немного – помчится за ней вдогонку, добивать.