Ник Перумов - Северная Ведьма [litres]

– Доблестная. Здесь запрещено обнажать оружие. Ты помнишь.

Хозяин смотрел тяжко, холодно, и всё-таки в глубине его глаз Шаарте почудилось сочувствие.

Всё верно. Она и впрямь безымянная падаль – не только для поганых Огненноглазых, но даже и для своего племени, для своего клана. Такова плата за жизнь сородичей – справедливая плата.

Покоряясь, Шаарта склонила голову:

– Хозяин, я…

Но он уже обернулся к гогочущим оркам.

– Достопочтенные, – в голосе его сталкивались все льдины Снежных Топей, – если у вас есть вопросы к моей слуге либо ко мне, прошу вас решить их так, как того требуют правила этого торжища.

Старейшина Огненноглазых издевательски поклонился.

– Мы просим прощения у fazeebi, что задели принадлежащую ему падаль. Мы просто учуяли вонь, а Огненноглазые не любят вони.

Шаарта продолжала стискивать эфесы, хотя кровавый туман перед глазами уже разошёлся. Старейшина не может не понимать, кто перед ним: Огненноглазые, как и Драконоголовые, умеют видеть. Он не может не понимать, но всё равно насмехается.

Видно, совсем потерял голову от безнаказанности…

Чародейка Сальвия наблюдала всю сцену со снисходительной улыбкой, словно это её невесть как забавляло.

Публий Каэссениус Маррон тоже усмехнулся, недобро и холодно, и вдруг выдал несколько слов на рычаще-гортанном наречии – родном языке всех орочьих племён, на котором он заговорил с Шаартой в день её покупки на невольничьем рынке.

– Дорого ли стоит храбрость тех, кто боится даже вони? Я принимаю твои извинения, kroaru.

Повернулся и пошёл прочь, не обращая внимания на вытянувшиеся физиономии Огненноглазых.

Сальвия весело рассмеялась, догнала его, взяла под руку, Шаарта последовала за ними. Kroaru – воин-враг, просто воин, но не старейшина. Хозяин вернул оскорбление сполна и нажил себе новых врагов – впрочем, насколько успела понять Шаарта, ему это было не в новинку.

И… он защитил её. Защитил рабыню, вещь, бесправную и безмолвную. Тогда как она едва не подвела их всех.

Nabi. Проступок, позорящий воина и его клан. То, что можно искупить только подвигом или ритуальным мученичеством. Она едва не совершила его.

Орка вздохнула, поправила перевязи с саблями. Да, она мертва для своего племени, да и для всех других орков тоже – но выходит, что сама для себя очень даже жива. Думать об этом было непривычно. И выходит, что у неё теперь есть клан, который она должна защищать и беречь до последнего вздоха – не только потому, что она служит, не только потому, что должна, но и потому, что… а вот дальше Шаарта думать побоялась.

Однако вкрадчивый голос, голос из Проклятых клинков, снова исчез. Остались только едва уловимое чужое присутствие на краю сознания и сны. Сны, полные крови, смерти и безумия…

…Дурное предчувствие не отпускало Публия с того самого момента, как он понял, что они выжили, что спасены. Какой ценой, ещё предстояло выяснить, но спасены. Чёрная тварь скрылась в руинах, испуская неслышимый вой.

Всё, что происходило после, ложилось на душу Ворона тяжким грузом – всякая неудача, заминка или невпопад брошенное слово казались признаком грядущей катастрофы; внезапные нежности Сальвии, замкнутость Шаарты, подозрительная тишина у Башни – всё это тревожило и выводило из равновесия.

Публий не стал бы тем, кем стал, поддавайся без причины предчувствиям, точно подвыпившая прорицательница из Весов, но также он никогда б ничего не достиг, игнорируй он их полностью. Боги не всегда говорят напрямую – мудрому надо уметь и слушать, и понимать.

Вполне благополучный отъезд из Дриг Зиггура ранним утром, когда спали даже ярмарочные негоцианты, бестревожный проход пограничного поста у Стены – здесь не было Башни, только узкая арка, проход в Стене, защищённый всеми мыслимыми и немыслимыми способами, – всё это лишь укрепило его в мысли, что надвигаются большие неприятности; маг не предавался беспочвенным гаданиям, просто собрался внутренне и был готов.

Как и к тому, что с каждой милей магия всё меньше повиновалась ему; сила здесь лежала тяжкими пластами, жёсткая, неудобная, не желающая принимать уготованные ей формы. Сырая, дикая магия, не пропущенная сквозь звёздные сила, не прошедшая горнила магистральных потоков. Что ж – они с Сальвией знали, куда шли. Здесь решать их судьбу будет честная сталь.

Первый день пути по заснеженной пустоши прошёл благополучно – впрочем, пустошь была не такой уж заснеженной; весна вступала в свои права в этих суровых краях, пригорки и склоны протаяли, зазеленели первой нежной травкой, в ложбинах бормотали, перекатывая камешки, ручьи, снег у стволов в еловых перелесках осел, среди ветвей перекрикивались какие-то птахи. Солнце светило так, что болели глаза, запах пробуждающейся земли пьянил, как вино. Даже Шаарта заметно ожила, глядя вокруг.

«Всё-таки наша южная, щедро цветущая весна не идёт ни в какое сравнение с этой, северной, – думал маг. – У нас – буйство жизни, а здесь… здесь счастливое избавление от смерти. И так каждый год».

Первый день прошёл благополучно, предчувствия оправдались под вечер второго.

Они уже искали место для ночлега, оказавшись среди пологих, безлесных холмов, когда внезапно раздался пронзительный свист, и навстречу отряду высыпали высокие воины в кожаных доспехах, с луками, дротиками, самострелами, короткими мечами и боевыми гарпунами. Блестели тщательно заплетённые в косы и смазанные жиром волосы, ярко горели свежие пятна охры у нижних век.

Огненноглазые. Пожалуй, ещё и не один клан вывел своих – три, не меньше; по склонам разбегались, окружая путников, сотни две бойцов. Для небольшого отряда верная смерть, для отряда с двумя сильными магами – только лишь препятствие.

Впрочем, правило высоких широт свело это преимущество на нет.

Отряд остановился, Публий Маррон выехал вперёд, подняв ладонь в жесте мира:

– Достойные воители, kroadi! Мы всего лишь мирные путники, позвольте нам пройти.

Навстречу вышли сразу несколько орков – крепких, увешанных оружием мужчин и женщин. Давешних торговцев из Дриг Зиггура меж ними не было, но Публий достаточно разбирался в клановых знаках, чтобы понять, что по крайней мере двое из них – вожди и старейшины, да и остальные, что называется, «знать». И если он не ошибся, здесь были не три клана, а пять. Все кланы племени. Весть разнеслась очень быстро и очень далеко.

А ещё они не боялись. Совсем.

– Это наша земля, земля племени Огненноглазых, – заговорил самый старый орк, в косе его белела седина, пальцы, сжимавшие короткое копьё, напоминали древесные узловатые корни, на шее мерцали нанизанные в ожерелье жемчужины величиной с птичье яйцо каждая. – Никто не может пройти здесь без нашего дозволения.