Ник Перумов - Северная Ведьма [litres]

«Что он с тобой сделал? – якобы осведомился мессир у одного из таковых жалобщиков. – Воткнул головой в бочку гоблина-золотаря? Сам виноват, надо было лучше учить средства противодействия динамическим чарам!..»

Однако дуэли дуэлями, но даже якобы имевшее место сочувствие милорда мэтра не помогло Витару с главным – Далия жила в Долине чужачкой, существовавшей на птичьих правах. Прошения, по всей форме подаваемые в Совет, оставались «рассмотренными без удовлетворения», а вчерашние злопыхатели сменили тактику – некоторые теперь пытались поговорить с Витаром по душам, даже пристыдить – но все наталкивались на вежливое, но решительное сопротивление. Даже сестрица Аглая, всей душой полюбившая Кэра, даже она так и не приняла невестку «нечеловеческого рода».

Впрочем, надежда ещё оставалась. Совет Долины не отказывал раз и навсегда, не выносил решений, кои не подлежали обжалованью. Поговаривали, что это – воля мессира Архимага, всякий раз воздерживавшегося от определённых решений, не говоря ни да, ни нет. При встречах старик был любезен с Далией в той же мере, что и с любой чистокровной магичкой, невзирая на недовольные шепотки за спиной.

Правда, дриада всё равно боялась его до дрожи.

Сдержанность мессира Архимага внушала Витару некоторую надежду на положительный исход. Наверное, старик всё-таки понимал, что нет здесь ничьей вины; Витар Лаэда так и не нашёл себе суженую среди магических семейств Долины – любовь ведь не спрашивает, где и когда ты хочешь её встретить. Он выбрал Далию, он сделает всё, чтобы ввести её в свой круг, дать ей положение, какого она заслуживает. И чтобы Кэра не дразнили бы, когда он пойдёт учиться в Академию Высокого Волшебства – а малец непременно туда поступит, уже сейчас у него проявлялись изрядные чародейские задатки. Наверное, это единственное, в чём обнаружила себя волшебная кровь матери, – сильный магический дар, да ещё, быть может, очень светлые, словно с рождения седые волосы. В остальном же Кэр как две капли воды походил на отца.

В Долине, как обычно, стояло погожее летнее утро, мостовые ещё блестели от недавно пролившегося дождика, но солнце уже пригревало, цветы раскрывали яркие венчики, предвещая ясный день. Каким образом Основателям удалось устроить так, что всякий, возвращающийся в Долину, подходил к ней непременно утром, не мог понять никто – кроме, наверное, самого мессира Архимага. Глубокая фундаментальная магия, одно из неотъемлемых свойств самой Долины – как и обязательный утренний дождь, как и отсутствие смены времён года, как и скрытость, затерянность в безбрежных пространствах Межреальности.

Улицы оживали; адепты спешили на занятия в Академию, придерживая сумки с тетрадями и завтраками, гоблины-уборщики дометали улицы; почтенные маги ещё почивали, время для их дел наступит позже. Уютные, увитые плющом домики и роскошные особняки с колоннами и балюстрадами, густые сады и многоцветные клумбы, изящные статуи и фонтаны, магически подсвеченные, изображающие самые причудливые фигуры – кто хоть раз попал в Долину магов, не мог её забыть.

– Скоро придём домой. – Далия невольно ускоряла шаги. Она, бедняжка, уже не один год разрывалась между Витаром, вынужденным отлучаться из Долины по делам, и сыном, остававшимся с Аглаей. Ей не хватало силы духа, чтобы хоть раз пережить отсутствие Витара дома, чтобы сопротивляться косым взглядам и едким замечаниям, чтобы утвердить себя как хозяйку дома Лаэда. Витар без возражений брал её в походы – во-первых, магичная по природе своей, чуткая к засадам и ловушкам дриада была идеальной спутницей в Междумирье. А кто думает, что нежные дриады беспомощны и беззащитны в схватке с чудовищами – тому лучше заранее пожалеть чудовищ: ловчие петли, опутывающие жертву лианы, незаметно подбирающиеся корни, растительные яды, шипы и прочий арсенал.

Во-вторых же, и это самое главное, он всерьёз опасался вернуться однажды домой и найти любимую женщину растущей в вазоне перед входом, в виде лаврового дерева или пальмы. Дриады, несмотря на выдающиеся магические способности, есть существа трепетные, склонные впадать в подавленное состояние духа, выход из которого один: одеревенеть, пустить настоящие корни, врасти, отрешиться от мира и разума, навеки сделаться немым, подчиняющимся лишь солнцу и ветру созданием.

– Почти пришли, дорогая. – Витар нежно приобнял её за плечи. Пусть смотрят, пусть…

«С благополучным возвращением, Витар», – голос, прошелестевший прямо в ухо, был знаком каждому обитателю Долины… а тем, кто состоял в магических Гильдиях и учился в Академии, – особенно.

Боевой маг едва не споткнулся. Сердце подпрыгнуло и гулко ударило в уши.

«Мессир Архимаг?! Что-то случилось?..»

«Ничего, сударь мой Витар Лаэда, ничего… пока что. Однако случиться может. Не заглянешь ли ко мне, желательно поскорее? Я у себя, дома, буду ждать».

Когда мессир Архимаг Игнациус Коппер, некоронованный король Долины, вот так вот напрямую обращается к кому-то из магов, это означает вопрос первостепенной важности, и, как правило, для всей Долины. И когда сам мессир использует выражения «поскорее» и «буду ждать» – ясно, что бежать к нему следует со всех ног, теряя подмётки, и не особенно болтать о вызове.

Витар и Далия уже стояли у самых ворот особняка Лаэда – старинного, выстроенного безо всяких новомодных украшательств, всех этих башенок, балкончиков, арок и шпилей. Приземистый, мрачноватый каменный дом, крепкие, хоть и обветшавшие ворота – надо бы подновить…

– Далия, милая, – Витар и не пытался скрыть досаду в голосе, – у меня возникло срочное дело. Да, вот прямо сейчас. Иди домой одна, да скажи Аглае, что со мной всё хорошо, буду сразу же, как освобожусь.

И без того огромные глазищи дриады сделались и вовсе в пол-лица.

– Мессир Игнациус? – пролепетала она. – Это он тебя позвал? Я… я уловила его магию. Но не поняла, что это было, нет! И не хочу понимать!

– Не бойся. – Витар чмокнул дриаду в щёку. – Всё будет хорошо. Раздай там гостинцы и подарочки да похвали Аглаину стряпню… вот увидишь, она сразу же растает. Ну, давай.

Сам же он, не оглядываясь, направился в другую сторону. Да, вот так возвращаться в Долину ему ещё не приходилось…

Мессир его и впрямь ждал. Дом старого чародея, по сравнению с иными особняками магических семейств, особенно принадлежавших к Гильдиям целителей или погодников, выглядел весьма скромно: двухэтажный домик, ухоженный, уютный; стены увиты плющом, вокруг на аккуратных клумбах цветут белые, красные и лиловые семилетники. Если бы не башенка обсерватории над крышей, можно было бы подумать, что в нём обитает какая-нибудь милая тётушка навроде сестрицы Аглаи. Однако калитка перед боевым магом безмолвно распахнулась, а закрылась уже с каким-то хитрым охранным заклятием. Дверь тоже впустила Витара сама – Архимаг ожидал внутри, в полутёмном рабочем кабинете; сухой, высокий старик, облачённый в классическую тёмную мантию, словно какой-нибудь провинциальный колдун – хорошо ещё, без вышитых по подолу щекастых светил и рунических надписей.