Ник Перумов - Северная Ведьма [litres]

– Стой! – завопил что есть мочи маг. – Бросай мечи!

Она, конечно же, не слышала. А даже если и слышала, сейчас все голоса, даже голос хозяина, должны были казаться ей не громче комариного писка.

Публий осторожно опустил Сальвию на снег. «Надеюсь, об этом неблаговидном поступке она не узнает». Встряхнул онемевшими кистями – заклятие, старое как мир, требовало жеста. Нет, наверное, школяра во всём Араллоре, который бы его не знал: «подсечка», выбивающая любой предмет из рук жертвы. Конечно, не скажешь заранее, чем обернётся резкий разрыв связи между оркой и мечами, но времени нет. Бить надо как можно сильнее – здесь, на Севере, магия повинуется уже не слишком хорошо.

Резкий взмах, пальцы складываются и переплетаются, выбрасывая скрученную заклятием силу. Орка спотыкается, мечи выворачиваются из ладоней, отлетают в стороны со злобным лязгом. Гаснет мертвенно-белое сияние. Шаарта замирает, потом складывается и медленно заваливается на снег.

Публий рванулся к ней, бросив Сальвию приходить в себя в одиночестве.

«Надеюсь, она хотя бы отомстит мне не сразу».

…Казалось, что страх потерять себя остался позади, в невозвратном прошлом, когда она была ещё живой и когда сабли Шаарты ар-Шурран ас-Шаккар наводили ужас и на кланы Огненноглазых, и на гномов, упорно старавшихся закрепиться в богатых шахтах Пасти Дракона. Та воительница умерла; нынешней же, проданной fazeebi, что может повредить?.. Однако хоть Шаарта и не боялась, но после Проклятых клинков она словно онемела и оглохла и порой едва понимала, что ей говорят, только хозяина слышала лучше, и тогда словно просыпалась от тяжкого, навязчивого сна. А он поглядывал на неё с нескрываемой тревогой. Впрочем, времени на то, чтобы тревожиться, у него оставалось не слишком много – его без остатка поглощали приготовления к дальнейшей экспедиции и Сальвия Альта. Чародейка сопровождала его всюду, а в минуты отдыха увлекала в гостиничные комнаты, и Шаарте оставалось лишь благодарить богов, что звуки, доносящиеся оттуда, её не волнуют. Ну, почти.

В обмороке она пролежала не так уж долго, даже сама доехала до Дриг Зиггура верхом, каким-то чудом удержавшись в седле. Если в прошлый раз, в доме у Публия Маррона в Арморике, у неё от клинков онемели только руки, то сейчас онемела душа, а тело сделалось будто деревянное. Голос, нашёптывавший раньше уговоры и посулы, тоже исчез – верно, тот маг с вытатуированными на черепе драконами, Скьёльд, сумел усилить защитные чары. Однако орка не могла отделаться от ощущения чужого присутствия; призрачного голоса больше не было, но его обладатель словно прочно угнездился у неё в голове: безмолвный, внимательный, ждущий.

И избавиться от него было невозможно. Разве что голову разбить.

Публий Маррон решил дать спутникам отдохнуть пару дней; сам он метался по Дриг Зиггуру, закупая продовольствие, нанимая охрану, ибо путь на север лежал по диким и опасным землям, где одной Шаарты для сопровождения было бы маловато; вечерами наведывался к Аннию Ксанту, но орку оставлял у дверей. Комендант недолюбливал детей Севера. Чародейка Сальвия ещё раз съездила к развалинам Башни, поставить, как выразился хозяин, «интеримарный щит», и вернулась задумчивая.

Вечером, перед отъездом из Дриг Зиггура, Публий Маррон снова отправился на ярмарку – докупить припасы и наконец просто побродить между рядами, дать себе отдых перед дальней дорогой.

Сальвия, конечно же, увязалась с ним, а Шаарта, как обычно, шла следом, держа ладони у эфесов верных сабель.

Сейчас ей стало легче – туман, окутывавший, сковывавший разум, почти развеялся, и она чувствовала себя прежней Шаартой. Разве что теперь не хваталась за оружие всякий раз, завидев гномов, – напротив, глядела на них свысока, наслаждаясь бессильной ненавистью в глазах бородачей. Она, может быть, и умерла, но умерла так, что врагов корёжило при одной мысли о ней. Достойная смерть для всякого Драконоголового.

Публий с подругой то бродили среди торговцев всякой мелочью: кожаными кошельками, расшитыми бисером, плетёными поясами, ожерельями из голубовато-розовых морских слёз; то приценивались к ножам из небесного железа – его было много на Севере, орки делали много клинков на продажу, оборачивая рукояти кожей речных драконов; то глазели на бродячий зверинец, полный магически изменённых зверей, орлиноголовых львов, крылатых оленей и тому подобных бесполезных созданий. Сальвия сделалась очень уж мила и любезна, даже с Шаартой, и орке это не нравилось. Публию, судя по всему, тоже, но он молчал.

Орка же против воли высматривала в ярмарочной толпе собратьев. Конечно, можно было нарваться совершенно не на тех, на кого надо, конечно, для Драконоголовых она умерла, но хотя бы увидеть… Вдруг кто-нибудь из Тёмного Коршуна тоже здесь! Шаарта поняла, что очень скучала по дому, только не позволяла себе об этом думать.

И вот, когда уже холодный закат залил полнеба нежным румянцем, когда Сальвия Альта кокетливо протянула: «Милый, я устала, не пора ли возвращаться», за головами впереди мелькнули высокие крепкие фигуры – орки! И волосы так же заплетены в толстые короткие косы, и за плечами торчат рукояти мечей, и куртки оленьей кожи так же украшены бахромой! Неужто свои – хоть бы одним глазом поглядеть, хоть издали!..

Шаарта против воли рванулась вперёд – и остановилась как вкопанная. Она поняла свою ошибку слишком поздно – презренные Огненноглазые носили подобные же причёски, и одевались похоже, и клановые знаки наносили так же, как и Драконоголовые, на лоб и щёки. Только вот татуировки были другими, рукояти мечей украшены не светящимися камнями с берегов Танцующей, а морским перламутром, и глаза подведены красной охрой.

Орка застыла, разглядывая стоявших напротив сородичей-врагов, а они откровенно пялились на неё – вначале недоумённо, затем обрадованно.

Вот уж не повезло так не повезло – нарваться на старейшину клана Нерпы и его сыновей, тех самых, на ком по сей день не застыла кровь родичей Шаарты.

Пальцы сами сжали эфесы.

– Кого это к нам занесло, – скрипуче, с издёвкой произнёс старый вождь. – Падаль! Я и думаю, отчего это нынче ярмарка так смердит!..

– Безымянная падаль, – поддакнул кто-то из его младшеньких.

Орки стояли возле грубо сколоченного прилавка, на котором выложено было то, что отправил клан на ярмарку: мороженые озёрные рыбины-плескавки, выделанные шкуры оленей, полярных кошек, водяных медведей, туеса с сушёными ягодами и целебными травами, кровяные лепёшки…

– Смотри, даже знаков на ней нет! Безымянная падаль! Безымянная!..

«Отомсти, давай!» – тот самый призрачный голос, вернулся, обрёл силу. Алый туман застил глаза, ещё миг – и сабли бы выпорхнули из ножен, и ярмарка в Дриг Зиггуре пожала бы кровавую жатву, но на плечо Шаарте легла тяжёлая рука: