Ник Перумов - Северная Ведьма [litres]

– Я поняла, хозяин. Однако дозволь вопросить ещё?.. А что получишь от этого ты? И что получит империя, если магия после бича Гарзонга сошла с путей своих?

Публий остановился. Если верить карте, они на месте: перед ними из чёрной почвы поднимались невысокие стены крипты, каким-то чудом полностью уцелевшей в катаклизме, только покрытой копотью. Но сквозь чёрные языки её проглядывал невозможный в этом мёртвом месте белый известняк с хафрского побережья. Следовало спускаться, пока ещё не стемнело, однако магу хотелось договорить.

– Что получит империя, орка? Империя будет жить и процветать. Ты не станешь спорить, что сила – это всё. Тот, кто может ею пользоваться – владычествует, прочие подчиняются. В империи не станет смут, вызванных неурожаями или пиратскими набегами. Сильная империя и другим не позволит нарушать мир и порядок в Араллоре – разве это не так? А что получу я… Славу, Шаарта. Место среди великих магов, чьи статуи украшают Капитул. Благодарность империи. Я ведь тоже служу – служу Корвусу так же, как ты служишь мне. Разве благодарность владыки не высшая награда для слуги?..

– Всё так, хозяин. – Орка потупилась.

– А ты, доблестная, после всего получишь свободу. Сможешь вернуться домой, к родным – мне известно, как это важно для тебя…

Она покачала головой:

– Нет, хозяин. Я умерла для клана и для племени, а мёртвые не возвращаются к живым. Мне не нужна свобода. Позволь… если мы останемся живы, позволь и дальше служить тебе.

Маррон немало удивился, но ответил искренне:

– Я буду рад, если ты останешься со мной, Шаарта – по своему, свободному выбору. А теперь идём, солнце уже низко.

Крипта походила на низкую хижину, где у старого Мошшога была устроена особая кумирня, в кою позволялось входить только ему. Лишь раз в году, на праздник Солнцеворота, один, самый достойный в семье орк имел право тоже войти туда и возложить приношение богам. Шаарта ходила – целых два раза, с хлебами, шкурами и жертвенной кровью, сваренной с ягодной мукой, и оставляла их на полочке перед деревянными идолами, выкатившими на неё белые нарисованные глаза. В кумирне было так же темно и тесно, как и в этой крипте, только не чернела дыра в полу – большое отверстие, неровное, с обвалившимися краями, откуда круто уходили вниз закопчённые ступени. Ну и пожарище же здесь бушевал…

– Нам придётся туда спуститься. – Хозяин обходил дыру кругом, расставляя вокруг синие кристаллы разных размеров. Некоторые сразу вспыхивали и горели ровно, некоторые мерцали, а иные так и оставались темны. – Пока, кажется, всё тихо… даже слишком тихо для такого места. Однако поглядим. Я иду первым.

С хозяином не спорят. Шаарта пропустила его, шагнула следом. Узкие ступени, человеческие, приходится ставить ногу боком. И проход тоже узкий, не развернуться – хозяин был прав, ему сподручнее идти впереди. Сабли здесь бесполезны, так что Шаарта достала из поясных кармашков два метательных ножа и держала их наготове.

Лестница спускалась глубоко; потолок нависал так, что орка чиркала по нему макушкой. Хозяин засветил факел, но впереди она ничего не видела, кроме отбегающей в испуге мохнатой пыльной тьмы. Да и не было там никого и ничего – Шаарта чуяла лишь странную силу где-то далеко, силу неживую и дремлющую.

Ножи она, однако, не убрала.

Спуск закончился глухой стеной, сложенной из кирпичей, очевидно, наспех: раствор наляпали неровно, в одних местах он вытек, в других его и вовсе не было. На стене начерчена углём сложная фигура, в середине которой невесть как держался чеканный медный амулет. Линии были яркие и чёткие, будто их провели только вчера – правда, осевшая на кирпичах пыль говорила об ином. От стены исходила та самая сила, которую Шаарта и учуяла издалека.

– Вот оно, – пробормотал Публий, освещая амулет. – Видишь, орка? Это Неснимаемая Печать. Причина того, что здесь давно никто ничего не ищет. Все тайны – за Печатью, а её невозможно взломать. Те, кто её накладывал триста лет назад, тут же и погибли. Их потом нашли и погребли с почестями, единственных, кто уцелел после катаклизма, но не дождался спасения…

Шаарта молчала. Что тут скажешь? Неснимаемая Печать – она, может, и Неснимаемая, но вряд ли хозяин добрался сюда с такими трудностями, чтобы просто рассказать об этом.

– Но даже Неснимаемая Печать не абсолютная защита, – продолжал маг, продолжая водить факелом по стене, словно отыскивая какие-то ему одному ведомые знаки. – Её невозможно снять, но возможно уничтожить. Или обойти. Я знаю, что Ордена пытались искать обходы, но… тот ход, что лежит за Печатью, тоже закрыт. Его тоже нельзя вскрыть, как и Печать. Понимаешь, Шаарта? У нас здесь два весьма похожих принципа действия, причём два абсолюта…

Теперь он ощупывал стену кончиками пальцев, нажимая то на один кирпич, то на другой, но при этом не касался угольных линий.

– А два наложенных друг на друга абсолютных принципа дают при некоторых условиях противоположный результат… азы теоретической магии, между прочим. Странно, что Вороны не додумались это использовать – впрочем, у них не было такого подсказчика, как Скьёльд.

Скьёльд. Орка помнила его, того чародея с бритым татуированным черепом. Того, кто принёс для неё Проклятые клинки. Помнила и бездну силы в нём.

– Сейчас я всё подготовлю, а завтра мы начнём это вскрывать.

Он вручил Шаарте факел, и она отступила на шаг. На каменном полу темнели какие-то поблёкшие пятна, и орка легко догадалась, что это такое. Сколько было их, погибших здесь магов? И отчего они погибли?..

Последний вопрос вдруг показался ей очень важным.

– Хозяин, – начала она, но маг лишь махнул рукой: не мешай, мол! На расстеленной тряпице перед ним россыпью лежало целое богатство: разноцветные кристаллы, кусочки мела, бронзовые ракушки-амулеты, свечи, алхимические ампулки величиной меньше мизинца… Сейчас Публий тонкой кистью наносил на стену какую-то тёмную жидкость из ампулки – орка поморщилась, пахло резко и неприятно, словно у кожевника на дворе. Публий вёл линии твёрдо и очень медленно, как по заранее расчерченной фигуре – следов на стене, однако же, никаких не оставалось, жидкость мгновенно впитывалась в кирпич.

Орка ждала, высоко подняв факел; в другой руке зажат один из метательных ножей. Она вдруг всей кожей ощутила приближающуюся опасность. Почему они, эти мудрые маги, не задумались, отчего погибли их собратья? Или задумались, но сделали неверный вывод? Или то, что было тогда, ушло, а она, Шаарта, чует теперь нечто новое, о чём хозяин и не догадывается?..

Все волоски на теле у неё встали дыбом. Тьма, скопившаяся на винтовой лестнице, казалось, обрела осязаемую плотность. В тишине слышались лишь короткие шаги Публия да шорох кисточки, смахивающей вековую пыль; однако орке казалось, что она улавливает и что-то ещё. Например, еле различимый угрожающий скрежет. С таким звуком приходят в движение пласты земли, прежде чем схлопнуться и похоронить под собой несчастного путешественника, забравшегося в пещеру.