Алексей Пехов - Ткущие мрак [СИ litres с издательской обложкой и иллюстрациями]

Среднего роста, худощавая, поджарая, немного сутулящаяся, с короткой седой косой, лицом резким и хищным. У нее были колючие, злые, бледно-голубые глаза, точно стеклянные пуговицы, которые отслеживали каждое его действие, вплоть до движения пальцев.

– Лучше лежи, малыш. – В руках у нее появился нож. – Мы просто поговорим.

Он никогда не видел ее, но понимал, кто перед ним. Сойка. Случилось то, чего так боялась Нэ: они нашли его. Или проклятущий Кар все же сообщил в Пубир о странном найденыше.

Вир поднялся и вытер рукавом кровь из разбитой губы.

– Ну и зря. – Неприятный был у женщины голос. Очень неприятный.

– Я уйду, – сказал он ей. – И это последняя кровь, которая сегодня прольется.

– Да ну? А отпущу я тебя, поскольку верю во всепрощение Шестерых?

Он понял: время разговоров кончилось. С такой не договориться. И знал – все закончить надо быстро. Настолько быстро, насколько это вообще возможно.

То, что возникло между ними, разом выжгло всю пыль, кружащуюся в воздухе, и заставило тряпки, укрывавшие мебель, загореться. Помещение медленно начало наполняться едкой вонью.

Женщина уклонилась. Вряд ли она увидела удар (Вир его тоже не увидел), но развернула корпус, а потому смерть прошла мимо, оставив позади сойки, в крыше, рваную, величиной с яблоко дыру, края которой слабо дымились.

– Неожиданно, малыш. – Женщина на миг скосила глаза и посмотрела на ровный срез своих волос. Большая часть ее косы теперь отсутствовала, а тлевшие волосы она сжала в кулак, гася последние искры.

Он ударил еще раз. Тем же самым, неизвестным ему, теряя следующего светлячка. На этот раз сойка не отступила, приняла удар на ладонь с рисунком бабочки на ней, стиснула пальцы на чем-то невидимом, с отвращением отбросила в угол, и стена там тут же занялась пламенем. От пола, по всему скату крыши, перепрыгивая на перекрытия.

Вир с нарастающим ужасом подумал, что только что поджег чей-то дом, отвлекся, и нового шанса сойка ему не дала.

Налетела, ударила ногой в голову, схватив за обе руки, крутанула, так что он совершил в воздухе дикий кульбит и со всей силы врезался головой в пол.

Голоса раздавались словно из-под воды.

Глухие, неразборчивые, низкие. Они то гудели над ухом, то удалялись, уходя на глубину, то снова всплывали.

Вир попробовал осторожно пошевелить пальцами рук. Затем ног.

Не вышло.

Тогда он сделал это уже совсем не осторожно, а в полную силу, но ни ноги, ни руки не ответили на его приказы.

– …тогда зачем ты притащила его? – Голос внезапно стал четким. Женский. Сильный. Властный. Спокойный. – Раз считаешь, что он опасен.

– Ну, ему же надо задать несколько вопросов. – Он узнал сойку.

– А что потом, Лавиани? Убьешь его? Он еще совсем мальчишка.

Лавиани. Это имя он слышал от Нэ. Сойка-отступница, за которой пару лет назад гонялись по нескольким герцогствам, потому что она умудрилась крепко досадить Боргу.

– Мальчишка, рыба полосатая, едва не прикончил меня.

– Но не прикончил. А ты ему едва череп не проломила. Мне пришлось лечить сотрясение.

– Твое стремление защитить всех убогих меня всегда умиляло, девочка. Повезло, что он совершенно неопытный. Хотела бы я знать, какой идиот его учил. Точнее, не учил. Чему ты улыбаешься, рыжая?

– Он такой, как ты. И не такой. – Голос глубокий, красивый, чувственный. – Твои нити – черная ночь, у него же встречаются те, что алее глаз эйвов.

– Не знаю, о чем мне это должно говорить, да и плевать, что ты там разглядела пустыми глазницами. Меня больше интересует, откуда взялся щенок. Ему семнадцать? Восемнадцать? Это значит, я должна была о нем знать. Но вот не знаю. Не знаю о молокососе, на спине которого пять рисунков. А в начале нашей встречи было восемь! Восемь, рыба полосатая! Как у Шрева! Ясно. По вашим рожам вижу, вы не понимаете, насколько это много. Долго он будет как медуза? Я, конечно, его шибанула, но не настолько сильно.

– Пока я этого хочу, – вновь произнесла первая женщина.

– Ну так расхоти, рыба полосатая. Сколько он будет разлеживаться в нашей гостиной?

– Ладно.

– И ты полностью уверена, что он не воспользуется талантами?

Она не стала отвечать.

– Рыба полосатая. Если ты такое проделала с ним, то, значит, можешь и со мной. Стоило все же прочитать книгу прежде, чем отдавать ее тебе. Я ведь могла вырвать несколько лишних страничек.

Негромкий голос женщины, в силах которой было сделать так, что Вир не мог открыть глаз, не мог шевельнуться, не мог использовать татуировки, прозвучал прямо у него над ухом:

– Вижу, ты слышишь. Что же. Сейчас сможешь видеть и говорить.

Действительно, через несколько минут он сумел поднять веки и осмотреться.

Ученик Нэ лежал на полу в просторном прямоугольном зале, потолок которого украшали старые мозаики из голубого агата и розового кварца, а в широкие окна заглядывали ветви садовых деревьев, и сквозь их листву проникал мягкий свет.

Женщина, сидевшая напротив, сразу же обратила на себя его внимание. Северянка. Бледнокожая. Невысокая. С красивым, правильным лицом, чувственными губами и большими глазами. Странными. Совершенно бесцветными. Со столь прозрачной бледной радужкой, что он не смог бы определить их цвет даже с третьей попытки.

Половина головы у нее была белой, не седой, а именно белой, точно снег, который Вир видел лишь два раза в жизни.

Смотрела она на него серьезно, внимательно, но в ее взгляде, да и лице, он не видел злобы или настороженности. Хороший взгляд. Прямой. Честный. Вир, который до встречи с Нэ был человеком улицы, вполне разбирался в том, как смотрят люди. В кварталах Пубира это основа выживания – понимать тех, кто рядом с тобой, прежде чем они сами поймут свои желания.

Она понравилась ему. Сразу и безоговорочно. Кем бы она ни была, есть шанс поговорить. А может, и договориться. Потому что пока Вир считал свою ситуацию не слишком-то обнадеживающей.

Из-за ее плеча выглядывала сойка. Сердитая и настороженная. Дальше, на подоконнике, подобрав под себя ноги, сидел парень, с которым он разговаривал до того, как началась та странная драка.

Последней в комнате была статная женщина в Элегантном, пускай и не кажущемся дорогим платье. Еще одна северянка. Хотя… третья северянка, сойка тоже была из них. Вир отметил соблазнительный вырез незнакомки, ее лебединую шею, губы. И волосы. Рыжие, собранные на затылке в высокую прическу, скрепленную несколькими заколками. От рыжих он старался держаться подальше – ему однажды нагадали, что одна рыжеволосая принесет ему множество проблем.

И вот те на.

Проблемы уже здесь. В полном составе и во всем разнообразии.

– Интересно, – произнес он.

Брови женщины с бесцветными глазами поползли вверх.

– Интересно? – Она явно ожидала от него иных слов.