Владимир Аренев - Время жестоких снов [сборник litres]

– Возвращаюсь с ним в проклятый грот, – отозвался гробовым голосом Кайзерхауэр. Он вжился в роль. – Мне страшно. Я жажду спокойствия, должен сосредоточиться. Мне не хватает душного воздуха и лавы.

– Помни, ты не можешь забрать с собой мальчика. Но ты и не убьешь его. И не отпустишь, пока не узнаешь, в чем тут, собственно, дело. Ты действуешь быстро. На пожар вот-вот прибегут люди, а ты ослаблен.

– Значит, я куда-нибудь сбегаю. К теплу. Мне нужна хотя бы кроха Бездны, чтобы выж… – Он запнулся и вскочил на ноги. – Храм Каламбуры. Жрицы там постоянно поддерживают святой огонь. Или, возможно, королевский арсенал. В кузнице довольно жарко.

– Ты – средоточие зла, не сможешь переступить порог церкви. Остается кузница. – Хаксерлин тоже встал и улыбнулся. – Гениальная мысль. Не обижайся, но ты был бы хорошим демоном.

– Боги, но что теперь? – Кайзерхауэр непроизвольно потянулся за кинжалом на поясе. – Он все еще там. Я чувствую это. Идем же!

Хаксерлин придержал бургомистра за плечо.

– Спокойно. Даже если это правда, мы не отправимся в кузницу, вооруженные твоим кордом и клепсидрами на моих одеждах. Пошли за своими доверенными людьми. Пусть возьмут у каламбурок святой воды. И пусть высшая жрица благословит их оружие – на всякий случай.

– Сколько фляг наполнить?

– Фляг? – Купец почесал подбородок. – Полагаю, пару бочек. Эта тварь большая.

– Я слышал, у тебя есть вода из Источника Света. Может, ее тоже стоит взять?

Хаксерлин не хотел разочаровывать бургомистра. Охота на демона – охотой на демона, а бизнес – бизнесом. Вода из фургона «Чудес и диковин» могла лишь намочить Кровопийца. Запас «чудодейственной жидкости из Источника Света» Хаксерлин пополнял всякий раз, когда переезжал Ленту, наибольшую реку Империала.

– Вода из храма будет лучше. Займись этим, а я подготовлюсь. Встретимся через полчаса.

Когда Томас уже собирался бежать, Хаксерлин произнес напоследок:

– Да, еще одно. Когда встретишь Ольгу, скажи, чтобы она молилась за нас.

Он не слишком доверял богам, да и те пока не давали для этого достаточных причин, но ведь всякий заслуживает второго шанса.

– Все готовы?

Питер, Дитер и Эберхард тихо забормотали в ответ. Хаксерлин не мог различить, кто из них кто, поскольку в закрытых шлемах и в униформе стражников они выглядели одинаково. Разве что один смердел луком чуть сильнее остальных, но и только. Двое несли бочку со святой водой – увы, жрицы Каламбуры не захотели без пояснений выдать им больше жидкости, а объясняться было слишком долго. Третий стражник держал факел и освещал путь.

Бургомистр надел семейный доспех Кайзерхауэров, сделавшись похожим на железного голема. За спину он приладил двуручный молот, который еще утром висел над камином в его зале и использовался только для церемониального удара в колокол, когда в Кампфсалате отмечали приход первой четверти нового года. Оружие пережило пожар, а значит, если сын Томаса остался жив после встречи с демоном, бессмысленная традиция имела все шансы продолжиться.

Хаксерлин вышагивал в авангарде, одетый в свои старые пурпурные одеяния. Бургомистр предлагал ему надеть хотя бы кольчугу, но купец решил, что в случае чего доспех будет слишком тяжел при бегстве. Довольствовался он стилетом, но не думал, что в схватке польза от него будет большей, чем от прицельно брошенного пончика.

– Над кузницей дым. Если Кровопийц и правда там, давайте придерживаться плана, – проинструктировал он группу, медленно потянув на себя дверь королевского арсенала.

– Да охранит нас Войнар. – Кайзерхауэр сделал защитный знак над сердцем.

– Было бы неплохо, – проворчал Хаксерлин. – Заперто. Пытайтесь вы.

Питер, Дитер и Эберхард подошли и сунули отмычку в замок. Умения кампфсалатских стражников заставили бы покраснеть многих кампфсалатских грабителей.

Миг спустя двери арсенала распахнулись. Хаксерлин, с душой в пятках, переступил порог. За ним вошел стражник с факелом, потом остальные.

В главном зале царил полумрак. Отряд двигался медленно, внимательно глядя, куда ступает, чтобы не споткнуться о разбросанные вокруг железки. Из недр арсенала бил легкий свет и слышался треск огня. Кузница в это время не работала, но внутри кто-то был.

– На три, – прошептал Мастер. – Раз, два…

Первым ворвался в тылы кузницы Кайзерхауэр, сжимая в руках гигантский молот. Его боевой крик почти оглушил Хаксерлина, посторонившегося, чтобы пропустить пару с бочкой. Он вошел сразу следом за ними.

То, что они застали внутри, не радовало.

Под стеной лежало тело в рабочем фартуке, с ног до головы забрызганное кровью. Из грудной клетки торчал совок для угольев, на котором труп судорожно сжимал пальцы, словно, не обращая внимания на то, что уже умер, все еще пытался бороться с совком. В воздухе стоял запах горелой плоти. Когда совок протыкал тело кузнеца, сталь, наверное, была раскалена до красноты.

В углу мастерской стоял огромный горн, над которым жертва некогда обрабатывала металл. Теперь горн был занят. На раскаленных угольях, скрестив ноги, сидел юный паренек. Словно ни в чем ни бывало, он листал «Наркономикон». Отряд он окинул недружелюбным взглядом, потом пробормотал что-то невнятное себе под нос и вернулся к чтению.

Кайзенхауэр упустил оружие и на трясущихся ногах подошел ближе.

– Джереми! Я так переживал. Боги, что тут произошло? Ступай ко мне!

– Проваливай. Оставь меня в покое. Все – оставьте, – произнес мальчишка, даже не подняв взгляда.

– Джереми… – Бургомистр в отчаянии пал на колени и протянул руки. Жар, бьющий от горна, не позволял ему подойти к сыну.

Питер, Дитер и Эберхард глуповато переглядывались, не зная, как себя вести. Этого в плане не было.

А Хаксерлин стоял, тяжело дыша, у двери. Он умел видеть подробности. Первое, на что он обратил внимание, был не убитый кузнец и не объект их поисков, который сидел на горне, обретя таинственную сопротивляемость к огню. Бросилась ему в глаза одна небольшая деталь.

У Джереми не было правого уха. И это многое объясняло.

Мальчик вел пальцем по странице, словно в поисках некоего конкретного фрагмента. Вдруг он замер, медленно поднял голову и огляделся.

– Вы еще тут? – Он закрыл «Наркономикон» и положил на уголья. Огонь, казалось, проникал сквозь черную как смоль обложку, не причиняя артефакту вреда. – Глупцы, у вас была возможность сбежать. Новые проблемы, словно я этого хочу, – добавил он себе под нос.

Он встал, стряхнул с рукава рубахи невидимую пылинку и прикрыл глаза. Ладони сложил на груди. Это было пугающее зрелище: милый мальчик, немного толстоватый для своих одиннадцати лет, с пухлым личиком и голоском ангела, который замирает в странной позе посреди горна.