Елена Булганова - Возвращение [litres]

– Но почему на улице… – вступили мы хором с Сашкой, переглянулись, и Дятлов прикрыл рот рукой, давая мне высказать общую мысль.

– Бабуль, почему ты на улице не позвонила в скорую, в полицию?

– Внучка, или ты не услышала, что я слово дала? – удивилась бабушка.

– Так это чтобы усыпить его бдительность, это не считается.

– На что тогда клятвы давать, если они ничего не значат? – пожала плечами бабуля. – Я своим здоровьем поклялась и шутить такими вещами не собиралась.

– А вы бы скрещенные пальцы за спиной держали, – влез с советом Дятлов.

В ответ он получил взгляд, полный горького разочарования, смешался и покраснел.

– К тому же мальчонка еще прежде мне сказал, что это болезнь у него такая сверхредкая, генетическая, и врачи ему ничем помочь не могут, только замучают. А если дать время, все само пройдет. Я, когда перевязку делала, на раны-то получше глянула: не порезы это, как я сперва думала, а вроде сама кожа на каждом сгибе полопалась и кровоточит. Но потом на улучшение дело пошло, кровить перестало. И кормила я его при каждой возможности, чтобы силы восстановить.

– А мне почему не позвонила, не вызвала? – спохватилась я.

– Так нужды не было. Егорушка совсем ослаб, о тебе больше не спрашивал. Он, может, потому и пришел, что помощи искал. Уж с этим я и сама могла управиться.

– А сегодня? Ой, только не говори, что он умер и ты не знаешь, как избавиться от тела!

Бабушка замахала на меня руками:

– Да ну, внучка, шуточки у тебя! Просто полегчало ему, и он свое дело припомнил: стал спрашивать, где ты да когда придешь. Вот и пришлось все же ставить тебя в известность.

– Все ясно, – вздохнула я. – Так я пойду поговорю с ним?

– Вместе пойдем, – тут же уточнил Сашка.

Бабуля снова на него покосилась, потом сказала:

– Ладно, тогда я сейчас гляну, как он там, потом вас кликну.

Она заспешила по коридору, а Дятлов вопросительно уставился на меня:

– И что все это может значить?

Я руками развела, едва не свернув со стола заварочный чайник:

– Что угодно, кроме какой-то там генетической болезни. Этот мальчишка рос у меня на глазах в Кречете, а в следующих жизнях он уже ничего такого подхватить не мог.

– Значит, работа другого всадника?

– Не знаю, возможно. Кстати, непонятно, почему он не позвонил, телефонами мы обменялись. Да и всадников сейчас нет в нашем городе. Или есть…

– А если Орлик подстраховался?

– Не вижу в этом смысла, мальчишка до даров всадников не дорос, никакой опасности не представляет…

Тут нас из прихожей окликнула бабушка. Церемонно сообщила, что пациент готов общаться.

Мы зашли в мамину комнату, погруженную в полумрак, с задернутыми занавесками. Горела лишь настольная лампа на этажерке в дальнем углу, но все равно я ахнула: Егор больше походил на мертвого, чем на живого. Казалось, на его лицо высыпали пакет муки, таким оно было белым, оплывшим. Лишь глаза оставались живыми, они зорко следили за нами.

– Привет, – сказала я, подходя к кровати. – Что с тобой случилось, бедолага?

Егор улыбнулся совсем мальчишеской улыбкой, растерянной и застенчивой, – он явно смущался, что я сверху разглядываю его, распростертого на постели, – но переборол себя и ответил:

– Привет, Дея! Рад, что ты все же иногда появляешься в этом доме.

– Да уж, не так часто, как ты, Егор, – парировала я. – Почему не позвонил-то?

– Не было телефона, – криво ухмыльнулся он.

– Как так? Давала же номер!

– У меня его изъяли. В смысле, не номер, а весь телефон.

– Кто? – из-за моей спины тут же спросил Сашка.

– Орлик.

– Что?!

Мой выкрик повис в тишине. На этот раз Егор разговорчивостью не блистал.

– Вы с ним разве виделись? – не дождавшись ответа, спросила я. – Он ведь даже не знал, где ты живешь.

– Знал.

– Но точно не от меня, я не говорила.

Мальчишка так странно глянул на меня, вроде как даже с сочувствием.

– Дея, ты забыла, с кем имеешь дело. Любую информацию Орлик способен получить за минуту, а потом подчистить все концы. Он мог спросить тебя или его. – Егор перевел взгляд на Дятлова. – Он объявился у меня на следующий день после того, как мы с вами пообщались. Я как раз покидал дом, перебирался в другое место. Чуть-чуть не успел. Со мной не церемонился, так что не спрашивайте, какая информация его интересовала, – я этого не помню. Напоследок он запретил мне приближаться к тебе, то есть не на словах запретил, а сделал так, чтобы мне каждый шаг в направлении твоего дома дорого обходился. Но я очень постарался и все же смог.

– Странно, – тут же подметил нестыковочку Сашка. – Обычно Орлик ошибок не совершает, у него не забалуешь.

Егор пожал плечами, укутанными в одеяло, поморщился – похоже, ему все еще было очень худо. Меня же просто трясло от того, что я только что услышала.

– Он узнал тебя? Должен же был узнать!

– Ты имеешь в виду наше знакомство в прошлых существованиях?

– Да! В Кречете и Навии Орлик был твоим старшим товарищем, он… он любил тебя, заботился о тебе. Я не могу поверить, чтобы он вдруг так обошелся с тобой. И зачем?

– Ну, могло быть и хуже. Он мог заставить меня забыть про твое существование, но тогда из памяти ушло бы многое, связанное с братьями. Мог вообще меня прикончить. Так что будем считать, что узнал.

Саркастическая улыбка сделала полуживое лицо еще ужасней. Я из последних сил старалась держать себя в руках.

– Ладно, и что такого ты мне не рассказал при двух наших первых встречах, что понадобились такие жертвы? Я имею в виду, твой приход сюда.

Егор помолчал, собираясь с мыслями.

– Тогда я не стал ничего говорить тебе про Орлика, я же в курсе, сколько всего вас связывает. Мне многое о нем рассказывали братья, они знали его лично, – да кто в Навии не слышал об Орлике! Всякий раз, возвращаясь в тот мир, он собирал отряд и пытался воевать с Блишемом. Искал способ, чтобы всадники могли проникнуть туда, обхитрить кентрон и обойти запретную черту. Правда, Орлик никогда не шел на союз с Ашером, но это говорит лишь о том, что власть над Вечным городом ему нужна была единоличная. Как будто в Блишеме было спрятано нечто очень ценное для него, и Орлик всеми способами пробивался туда снова и снова…

– А вот и нет! – не выдержав, оборвала я Егора. – Орлику не нужна армия, чтобы проникнуть в Блишем, скорее наоборот. По некоторым причинам он – единственный всадник, который может пересекать защитную черту, когда захочет. Только на моей памяти он побывал в Блишеме дважды и не воспользовался этим, чтобы свергнуть Властителя!

По упрямо выдвинутому подбородку мальчишки можно было догадаться, что я его ничуть не убедила.

– Но никто ведь не знает, какую цель он преследует! Да, он может попадать в Блишем, но сам Гамелех и его близкие надежно защищены одаренными ашерцами с их сверхспособностями, наконец, кентроном. Возможно, за века Орлик понял, что нужны особые рычаги, чтобы добиться своей цели. А если ты, Дея, и есть такой рычаг? Или твоя дочь?