Рик Риордан - Кровь Олимпа [litres]

– Назад пути нет, – сказал Лео.

Он свернулся калачиком на полу и закрыл глаза, решив в последний раз насладиться уютным урчанием мотора.

– Поворачивайте!

Рейне не очень-то хотелось отдавать приказы Пегасу, Владыке летающих коней, но еще меньше ей хотелось сверзнуться с неба.

Когда в предрассветный час первого августа они подлетали к Лагерю полукровок, она заметила шесть римских онагров. Даже в темноте их листовая обшивка из имперского золота блестела; огромные метательные плечи походили на мачты кораблей, накренившихся во время шторма. Вокруг машин сновали команды артиллеристов – заряжали пращи, проверяли натяжение веревок.

– Что это такое? – прокричал Нико.

Он летел метрах в шести слева от Рейны на черном пегасе по кличке Пират.

– Осадные орудия, – откликнулась претор. – Если подлетим ближе, они могут нас сбить.

– С такой высоты?

Летевший справа тренер Хедж прокричал со спины пегаса Гвидо:

– Это же онагры, парень! Эти штуки способны метать снаряды выше, чем прыгает Брюс Ли!

– Владыка Пегас, – позвала Рейна, положив руку на шею жеребца, – нужно найти безопасное место для посадки.

Похоже, Пегас ее понял и свернул влево. Остальные последовали за ним – Пират, Гвидо и шестерка коней, тащивших на канатах Афину Парфенос.

Когда они обогнули лагерь с запада, Рейна сразу оценила обстановку. Легион выстроился вдоль подножия восточных холмов, готовый атаковать с рассветом. За войском широким полукругом, с интервалом метров триста, расставили онагры. Оценив размер орудий, Рейна заключила, что у Октавиана хватит огневой мощи, чтобы уничтожить всё живое в долине.

Однако это оказалось лишь частью угрозы. С флангов легиона стояли лагерем сотни воинов auxilia – союзных войск. В темноте Рейна не могла толком разглядеть, но заметила минимум одно племя диких кентавров и множество кинокефалов – собакоголовых людей, которые сотни лет назад заключили с легионом шаткое перемирие. Римлян явно превосходили числом, они оказались в окружении целого моря ненадежных союзников.

– Вон там, – Нико указал на залив Лонг-Айленд, где метрах в четырехстах от берега мерцала огнями большая яхта. – Можно приземлиться на палубу этого судна. Греки контролируют море.

Рейна сомневалась, что греки проявят к ним больше дружелюбия, нежели римляне, но Пегасу, кажется, понравилась такая идея. Он спикировал к темным водам залива.

Корабль оказался белым прогулочным катером метров тридцати длиной, плавных очертаний, с темными иллюминаторами. На носу красными буквами было написано «MI AMOR» [32] Моя любовь ( исп .). . На верхней носовой палубе имелась взлетно-посадочная площадка, на которую вполне могла поместиться Афина Парфенос.

Рейна не увидела ни одного члена команды и предположила, что яхта – обычное судно смертных, поставленное на ночь на якорь. Однако если она ошибается и это ловушка…

– Для нас это лучшая возможность, – сказал Нико. – Лошади устали, нужно садиться.

Претор неохотно кивнула:

– Давай.

Пегас опустился на верхнюю носовую палубу, за ним последовали Гвидо и Пират. Остальные кони осторожно опустили Афину Парфенос на взлетно-посадочную площадку и пристроились по сторонам от статуи. Канаты и упряжи делали их похожими на карусельных лошадок.

Рейна спешилась и опустилась на колени, как и два дня назад, во время первой встречи с Пегасом:

– Спасибо, о великий.

Пегас развернул крылья и склонил голову.

Даже сейчас, пролетев над половиной Восточного побережья, Рейна с трудом могла поверить, что бессмертный конь позволил ей ехать на нем верхом.

Девушка всегда представляла Владыку пегасов белоснежным конем с крыльями, как у огромного голубя, но шкура Пегаса была насыщенного коричневого цвета, с рыжими и золотистыми крапинками на морде (Хедж утверждал, что это следы крови и ихора, пролившихся из шеи его матери Медузы после того, как ее обезглавили, и породивших Пегаса). Крылья Пегаса по окрасу напоминали орлиные – золотой, белый, коричневый и цвет ржавчины. Всё это придавало царю летающих коней гораздо более величественный вид, чем простой белый окрас. Он словно вобрал в себя окрасы всех коней, своих будущих потомков.

Владыка Пегас заржал.

Хедж рысью подбежал поближе и начал переводить.

– Пегас говорит, что ему придется уйти до того, как начнется стрельба. Его жизненная сила объединяет всех пегасов, так что, понимаешь, если его ранят, все крылатые кони почувствуют его боль. Потому-то он так редко показывается. Он бессмертен, а его потомки – нет. Владыка не хочет, чтобы они страдали из-за него. Он попросил остальных коней остаться с нами, чтобы помочь выполнить нашу миссию.

– Я понимаю, – кивнула Рейна. – Спасибо.

Пегас заржал.

Хедж вытаращил глаза. Подавил рыдание, вытащил из рюкзака носовой платок и промокнул слезы.

– Тренер, – обеспокоенно нахмурился Нико, – что сказал Пегас?

– Он… он говорит, что явился к нам лично не из-за моего послания, – Хедж повернулся к Рейне. – А из-за тебя. Он чувствует всё, что чувствуют крылатые лошади во всём мире. Он знает о твоей дружбе со Сципио. Пегас говорит, что его еще никогда так сильно не трогало сострадание полубога к крылатому коню. Он дарует тебе звание Друга Лошадей. Это великая честь.

У Рейны защипало в глазах. Она склонила голову:

– Благодарю вас, Владыка.

Пегас ударил копытом по палубе. Остальные крылатые кони заржали, отдавая честь. Потом их прародитель подпрыгнул и по спирали ушел в ночное небо.

Хедж потрясенно смотрел на темные облака.

– Пегас не показывался столетиями, – сатир похлопал Рейну по спине. – Молодец, римлянка.

Рейна вовсе не считала, что заслуживает похвалы, ведь из-за нее Сципио пришлось так страдать; однако она подавила чувство вины.

– Нико, нужно проверить корабль, – сказала она. – Если на борту кто-то есть…

– Прямо перед тобой, – юноша погладил Пирата по морде. – Я чувствую присутствие двух смертных, они спят в пассажирском салоне. Больше никого. Гипнос мне не отец, но я наслал на них глубокий сон. Должно хватить, чтобы они прохрапели до полудня.

Рейна постаралась не пялиться на сына Аида. За последние несколько дней он стал намного сильнее. Природная магия Хеджа вернула его почти с того света. Претор уже видела, как Нико совершает умопомрачительные вещи, но управлять снами… интересно, он всегда умел это делать?

Охваченный предвкушением, тренер Хедж потер руки:

– Итак, когда мы сможем сойти на берег? Жена меня заждалась!

Рейна обвела взглядом горизонт. Греческая трирема патрулировала залив, однако их прибытия, видимо, не заметила. Никаких сигналов тревоги. Никаких признаков движения на берегу.