Патрик Уикс - Тевинтерские ночи [сборник litres]

И я спрашиваю:

– Так почему бы вам самим его не выследить?

– Как бы удручающе это ни звучало, мешает политика. В Магистериуме плетутся грязные интриги, и тамошних мерзавцев ни на секунду нельзя выпускать из виду, – вздыхает Дориан. – Ты уже видела кое-кого из них. Мы с Мэй стараемся их переиграть.

– И пока далеко не продвинулись. – Мэйварис положила листок. Выглядела она по-прежнему элегантной, расслабленной, однако ее тон стал жестче. – Но мы хотя бы даем им шанс доказать, что они не полные идиоты.

И я киваю. Разговор перестал мне нравиться. А каково было бы вам? Сижу в гостях у двух приятнейших людей, но как же не терпится перейти от тевинтерской политики к угрозе, засвидетельствованной лично мной.

– Расскажите о монстре.

Дориан достал карту. Буквы четкие, чернила яркие, мастерски выписана каждая деталь. Великолепная работа.

– Он убил уже девятерых. Здесь, здесь и здесь. Все жертвы обезглавлены. Глашатаи и менестрели наделили нашего убийцу очаровательным имечком Цекоракс. И оно подозрительно напоминает слово из старого тевене, означающее «палач».

Свернутую карту Дориан вложил в цилиндрический футляр, инкрустированный темно-синими сапфирами, и вручил его мне. Все сомнения в том, что он сможет отстегнуть тысячу золотых, разом отпали.

– Вот, держи. Боюсь, это все, чем могу помочь.

– Будь очень осторожна, дорогая, – с серьезным видом сказала Мэйварис. – В этом городе хватает чудовищ, чью природу… изменили магические эксперименты.

– Не говоря уже о зачарованных хищниках, природных обитателях Тевинтера, – добавил Дориан. – Все они опасные, проворные и зачастую голодные.

– Вы явно не ждете, что Цекоракс окажется исключением.

– Да. Особенно зная, что стража так и не нашла головы жертв.

Моя благодарность Дориану за щедрость не помешала обчистить его кладовые. Правда, не думаю, что после моего ухода он заметил ущерб.

Затем пришлось отсыпаться в гостинице, пока не сошли набитые при падении синяки. Просыпаюсь – а на дворе ярчайший полдень, и мысль о тысяче золотых гонит меня вон из постели.

И я направляюсь в швейный район. В этом лабиринте из красного камня, за горшками с красителями и рядами ткацких станков монстр совершил несколько последних убийств. Пользуясь обаянием, я распределяю содержимое кошелька работорговца. Был непростой момент, когда парочка воров увидела во мне конкурента и шпиона. Но стоило объяснить, что я из Повелителей Фортуны и ищу Цекоракса, как они мрачно рассмеялись и пожелали удачи.

Расспросы? Ткачи были счастливы поболтать. Людям, живущим в страхе перед убийцей, только дай пожаловаться. Собранные слухи утверждали, что кто-то якобы выжил, сбежав от монстра.

Дав знать, что мне охота побеседовать с выжившим, я прячусь в тени увядающей пальмовой рощи и достаю листовку с обещанием награды. Все места гибели жертв – около воды и вдали от основных трактов. Увы, под такое описание подходит половина Минратоса. Мне нужна хоть какая-то зацепка!

Как вдруг кто-то роняет мне на голову фруктовую косточку. И вопрошает капризным голоском:

– Что читаешь?

Поднимаю глаза и вижу меж пальмовых ветвей дитя, что подсматривало за мной. Насчет детей: лучше сразу выбрать тактику общения с ними и придерживаться ее. Та девочка выглядела скучающей, а значит, честность вполне подходила.

– Этому городу нужен истребитель чудовищ, – отвечаю, помахав плакатом. – Мне вот доводилось их убивать.

– А это не убьешь, – заявляет девчонка. У нее отсутствует один зуб, а темное лицо покрыто веснушками, точно дождевыми брызгами. – Никто не знает, где оно живет.

– А ты откуда знаешь, что никто не знает?

– Так люди говорят, – произносит она с таким видом, словно беседует с тупицей, что и мухи не обидит. – И потом, если бы его увидели, то нарисовали бы на объявлении.

Тут она меня подловила.

– Тебе там не высоко?

– Не-а.

И она перевернулась, держась коленями за ветку, головой вниз – и снова вверх. На ней были симпатичные такие лохмотья. Явно стащила одежку у богачей.

– Спорим, ты так не можешь?

И вот тут, пожав плечами, я приседаю и запрыгиваю на изогнутый ствол пальмы, делаю сальто назад и устраиваюсь в густой кроне рядом с девочкой. Пальмовые фрукты красны, с пурпурным отливом.

– Этот спелый?

Подобрав отвисшую челюсть, та задумалась.

– Сорви другой, на этом пятна.

Так я и делаю. Вгрызаюсь в плод: он теплый и мягкий, а под сладостью ощутим резкий привкус.

Отерев сок с лица, говорю:

– Скажите-ка, юная леди…

– Миззи, господин.

Я снова машу плакатом:

– Итак, Миззи, что ты знаешь о Цекораксе?

– Ну…

– Да-да?

– Он убил моих друзей, – произносит она нарочито будничным тоном. – Храмовники увезли их, чтобы сжечь, но я чуть раньше забралась в дом, где погибли бедняги, и увидела тела. Лежат рядами на столах – и все без головы.

Я перестаю жевать.

– Сочувствую.

– Да все хорошо. – Она вытягивает перед собой тонкие руки, разглядывает ладошки. – Близко мы не дружили.

– Клянусь честью, я убью зверя, отнявшего у них жизнь! – говорю я, стараясь показать бесстрашие.

И сразу пеняю себе: зачем давать ребенку столь непростое обещание? Кабы знать.

– Можешь рассказать, как выглядел Цекоракс?

Миззи качает головой:

– Когда это случилось, я как раз бежала к сестре. Она так здорово готовит, что ее освободили от рабства и теперь платят ей за стряпню. Я заглянула на улицу Синего Крюка, потому что мои друзья жили там вместе с родителями, на заднем дворе у торговца коврами. И у канала услышала, как кто-то визжит и вопит, и увидела что-то в воде; но когда сказала сестре и та кликнула стражу, все уже были мертвы.

Мы молча перевариваем эту картину. Наконец я спрашиваю:

– Так ты ничего не видела?

А она отвечает:

– Почти ничего. Зато я знаю, как монстр пробрался в дом.

Миззи отвела меня к канализации за лачугой, в которой жили ее друзья. Канализационная решетка пропустила бы трех мужчин, вставших друг другу на головы. Если бы не прутья. Мне подумалось, что никто не протиснется между ними, но Миззи настаивала, что виденный ею монстр «уполз» именно этим путем. По карте выходило, что всех жертв убили вблизи одного из этих гигантских водостоков. В глубине виднелась дыра, достаточно большая, чтобы пролезли рабочие и все такое.

Я слышу, вы с ухмылкой повторяете старую поговорку? Несколько лучших улиц Минратоса и правда облицованы мрамором, но вонь из канализации там такая же, как и везде, уж поверьте.

Брожу я по туннелям и спустя несколько минут замечаю свет – то тут, то там. Он бледно-синий, как от подземных грибов, тянется полосами по потолку и стенам. Словно жгуты толщиной с вашу руку макнули в краску и прилепили к каменной кладке. Света хватало, чтобы разглядеть прибитые к потолку бронзовые пластины с названиями менее пахучих улиц.