Андрэ Нортон - Колдовской мир [сборник litres]

– Это не зависит от твоего старания.

Я кивнул:

– Знаю, госпожа. И поскольку у тебя нет никаких обязательств передо мной, реши сама, как поступить.

Она поиграла одним из своих длинных, доходящих почти до пояса локонов.

– Складно сказано. Ты забавен. Я думаю, мне будет небезынтересно пообщаться еще с одним выходцем из Эсткарпа. А пожалуй, мне следует повидаться и с твоей сестрой, которая наделала здесь столько шуму. Решено – еду с тобой. Эй-хо! – крикнула она, и Шабрина понеслась вперед.

Я вскарабкался на своего скакуна, ухватился за его рог, и мне стоило немалого труда удержаться на его спине, когда он рванул следом за своей подругой. Сквозь тучи пробилось солнце, и теперь Дагона была уже не темноволосой – ее волосы, развевающиеся на ветру, отливали золотом, а сама она казалась воплощением стремительного движения.

Какой-то зверь неуклюже бежал вприпрыжку почти параллельно нам. Он то рывками двигался на трех конечностях, выставив вперед согнутую четвертую, то поднимался на две задние и ковылял на них. Дагона остановила Шабрину, и зверь приблизился. Задрав вверх узкую голову, он оскалил клыкастую пасть – на его черных губах белели клочья пены. Его темно-серая шерсть была не то полосатой, не то пятнистой. Он держал на весу и немного выставив вперед кровоточащую культю, в которую превратилась его передняя лапа в какой-то схватке.

Зверь зарычал и стал обходить Дагону стороной. У меня зашевелились волосы на голове, когда я вдруг разглядел, что это не просто зверь, а помесь волка и человека.

– Между нами мир, – прорычал человек-волк, взмахнув кровоточащей лапой.

– Между нами мир, – ответила Дагона. – Странно видеть тебя здесь, Фиккольд. Неужто дела так плохи, что тебе приходится искать спасения у нас?

Человек-волк сверкнул желто-красными глазами.

– Придет время… – рыкнул он.

– Да, придет время, Фиккольд, и мы сразимся с вами открыто, – прервала его Дагона. – Похоже, ты с кем-то уже сразился – не в свою пользу.

Существо отвернулось от Дагоны, будто не могло выдержать ее взгляда, уставилось своими желто-красными глазами на меня и, ощетинившись, глухо зарычало, намереваясь броситься. Я услышал окрик Дагоны:

– Не смей, Фиккольд! Пользуешься правом договора, так и ступай себе с миром…

Человек-волк перестал щериться, и шерсть у него на загривке улеглась.

– Выходит, ты с ними заодно, Морканта? – прошипел он в ответ. – А ведь это не понравится не только серым. Я договора не нарушу, а вот ты, кажется, забылась. И коль вступаешься за чужеземцев, то поторапливайся, они нуждаются в помощи.

Еще раз оскалившись на меня и прижав кровоточащую лапу к мохнатой груди, Фиккольд заковылял в сторону котлована с целительной грязью.

Я понял его намек: Кемок и Каттея – в опасности. Недолго думая, я пустил своего скакуна по кровавому следу.

Дагона тут же догнала меня.

– Так нельзя! – крикнула она мне. – Нельзя скакать прямо по следу, ты станешь уязвимым.

Она заставила Шабрину бежать зигзагом, то и дело пересекая кровавую дорожку, которую Фиккольд оставил за собой. И хотя мне было досадно тратить время на такое маневрирование, я последовал ее примеру.

– Он сказал правду? – спросил я, поравнявшись с нею.

– Да, ибо ему такого просто не выдумать. – Дагона нахмурилась. – И если серые обнаглели до того, что не побоялись выступить против Силы, которой владеет твоя сестра, то это значит, что равновесие добра и зла нарушилось…

Она опять поднесла руку ко рту – как в тот раз, когда вызывала рогачей из рощи, однако я ничего не услышал. Звук возник у меня в голове – пронзительный и болезненный. Рогачи вскинули голову и заржали.

Я не очень-то удивился появлению фланнана. Он приблизился к Дагоне и, часто взмахивая крыльями, полетел с нею рядом. Немного спустя она с озабоченным видом повернулась ко мне.

– Фиккольд говорил правду, – сказала она. – Однако эта правда оказалась более суровой, чем я думала, Килан: твои сестра и брат попали в ловушку. Их заманили в гиблое место и заключили в три круга, разорвать которые не способна колдунья, владеющая Силой лишь настолько, насколько ею владеет твоя сестра. И она, и твой брат обречены пребывать в заточении, пока не умрут…

Я не раз смотрел смерти в лицо и потому спокойно относился к мысли о том, что она скрывается за каждым взмахом вражеского меча. Но я не мог допустить, чтобы, пока я дышу, смерть грозила Каттее и Кемоку, – не важно, есть у меня какое-нибудь оружие или нет. Я ничего не сказал Дагоне, но был полон решимости постоять за сестру и брата, тем более что меня все время мучили угрызения совести.

– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь и на что решился, – сказала Дагона. – Но для этого требуется не только решимость и сила в руках. Где твое оружие?

– Я раздобуду его, – выдавил я сквозь зубы.

– А пока тебе остается только пользоваться вон той вещицей. – Дагона показала на стержень, который висел у меня на поясе. – Не знаю, подойдет ли тебе это оружие – оно для тебя непривычно. Им надо действовать как кнутом. Попробуй.

Мне вспомнились трескучие вспышки голубого огня, которым всадник-незнакомец истребил преследовавших нас куторов. Я отстегнул стержень от пояса и резко взмахнул им – так, как если бы к его концу была прикреплена плеть.

Раздался громкий треск, и яркий огненный луч полоснул по земле, оставив после себя дымящийся след. Я вскрикнул от восторга.

– Похоже, не такие уж мы разные, Килан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа, – улыбнулась Дагона. – Видишь, ты не безоружен. А сейчас нам нужно на время расстаться, но не думай, что я бросаю тебя одного, напротив, – попытаюсь помочь. Пока же поезжай по кровавому следу и делай все, что в твоих силах, а я постараюсь кое-что предпринять.

Я не успел и рта раскрыть, как она пустила своего рогача с места в галоп, и мне только оставалось, глядя им вслед, дивиться его прыти – с ним не сравнился бы никакой жеребец. Я повернул своего скакуна, и он пошел рысью по тропе, отмеченной кровью Фиккольда.

Памятуя о наказе Дагоны, я старался почаще пересекать кровавый след. Мы спустились с холмов, по которым недавно мчал меня черный жеребец навстречу смерти; нам предстояло миновать гиблые места. Однако мы не встретили на пути ни рощи с пепельно-серыми деревьями, ни города-ловушки, если только серая полоска, показавшаяся вдали, не была им. Я заметил, что Шабр обегал стороной некоторые россыпи камней и участки, покрытые растительностью необычного цвета, и полностью доверился скакуну в выборе пути, ибо догадывался, что он избегает мест, которые являются средоточием губительной Силы.

Шабр замедлил бег. Я поразился тому, какой длинный путь проделал Фиккольд, истекая кровью. Мы приблизились то ли к кустарнику, то ли к леску из низкорослых деревцев. С их корявых ветвей поднялась в воздух стая каких-то чернокрылых тварей, которые принялись кружить над нами, издавая скрипучие крики.