Андрэ Нортон - Колдовской мир [сборник litres]

Я взглянул на барса. Его глаза были закрыты, но, как и прежде, было заметно, что он еще дышит. Защитная корка грязи уже начала засыхать на нем. Ни с того ни с сего мне вспомнились Каттея и Кемок, и я подумал: «Сколько же времени прошло с того момента, как я покинул их, соблазнившись злосчастной приманкой?»

Во мне появилось неудержимое стремление действовать, и я попробовал пошевелиться, но засохшая, спекшаяся на солнце глина не позволяла мне двинуть и пальцем. «Пленник в каменном мешке!» – подумалось мне, и это открытие вмиг вытеснило из головы все другие мысли.

Не знаю, почему я не закричал во весь голос. Вместо этого я возопил мысленно, но обращался не к брату и не к сестре, а к той, которая существовала, быть может, лишь в моем воображении.

– Что ты намерена сделать со мной?

Тотчас что-то юркое заскользило по склону котловины в мою сторону. Я не встречал в Эсткарпе подобного существа. Да, это была ящерица – но необычная: она не вызывала чувства неприязни, какое часто испытываешь по отношению к рептилиям. Напротив, она была мне даже чем-то симпатична. Остановившись у меня в ногах и встав на задние лапки, ящерка запрыгнула на саркофаг и проковыляла ко мне на грудь. Она уставилась на меня глазками-бусинками, и я почувствовал, что ее узкая, увенчанная гребешком головка наделена разумом.

– Привет, – сказал я.

В ответ ящерица пискнула – странный звук для чешуйчатой твари – и тут же исчезла, мелькнув зеленой искоркой вверх по склону.

Ее появление удивительным образом избавило меня от страха навсегда остаться замурованным в глине. Во мне появилась уверенность, что ни ящерица, ни те, кто оставил меня в одиночестве, не хотели мне зла. Как мое самочувствие, так и поведение снежного барса подтверждало мою догадку – это место было целебным, неспроста сюда сползалось больное зверье залечивать свои раны. Очевидно, я тоже оказался здесь не случайно. Можно было не сомневаться, что в оазисе живительной силы нет места злу. Какое-то возбуждение, вызывающее даже покалывание в коже, говорило мне, что вот-вот должно произойти что-то важное.

Вскоре несколько больших ящериц соскользнули вниз по склону котловины; за ними неспешно спустились два мохнатых зверя, которые своими заостренными мордами и пышными хвостами напоминали лазающих по деревьям ленивцев, – мне доводилось видеть их в Эсткарпе, только они были гораздо крупнее.

Следом появилась моя фея. Она бежала по склону легко и проворно, темные волосы струились по ее плечам. Только вот были ли они в самом деле темными? Уже через мгновение те же волосы виделись мне рыжеватыми, а еще через минуту – соломенными. На ней была голубовато-зеленая, облегающая тело туника с широким, унизанным изумрудными камешками поясом; на тонких запястьях обнаженных рук поблескивали браслеты с такими же камешками, а на ремне, перекинутом через плечо, покачивался золотой лук и колчан со стрелами.

Мне удалось разглядеть одеяние, но, как ни старался, я не мог уловить черты ее лица, и это меня раздражало.

– Кто ты? – спросил я напрямик, едва она склонилась надо мной.

Она засмеялась в ответ и коснулась рукой моей щеки, лба… У меня словно бы прояснилось зрение: я наконец увидел ее лицо или, возможно, одно из множества ее лиц, но увидел ясно – черты больше не ускользали, не изменялись.

Женщин Древней расы трудно спутать с другими: их отличает правильный овал лица, несколько заостренный подбородок, маленький рот, большие глаза, Всеми этими чертами была наделена склонившаяся надо мной фея. Помимо того, в ней угадывалось нечто особенное, что-то отличающее ее от других людей. Она могла пленить любого мужчину.

Гвардейцы могут судить о женщинах, ибо не чураются их в отличие от сокольников. Я тоже никогда не сторонился прекрасного пола, но, откровенно говоря, женщины Древней расы несколько холодны. Возможно, это у них в крови, а может быть, их колдовские способности стали своеобразным барьером между ними и мужчинами. Во всяком случае, я не увлекся серьезно ни одной женщиной Эсткарпа, довольствуясь мимолетными встречами с ними. Совсем иное чувство пробудилось во мне при взгляде на незнакомку, склонившуюся надо мной. Я испытал волнение, доселе мне неведомое.

Рассмеявшись, она снова стала серьезной и пристально посмотрела на меня:

– Скорее это я должна спросить тебя – кто ты. – Она не боялась показаться неучтивой.

– Я Килан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа, – ответил я без всякой обиды, чувствуя ее власть над собой. – И в свою очередь, хотел бы узнать твое имя.

– У меня много имен, Килан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа, – передразнила она.

Я не смутился:

– Назови хотя бы парочку.

– Ты, я вижу, за словом в карман не полезешь, – сказала она с иронией. – Может, я и назову себя – но попозже.

– Так и я ведь не всякому называю свое имя, – сказал я.

Ее пальцы дрогнули, она слегка отстранилась от меня, и я испугался, что из-за этого черты ее лица опять утратят четкость, но этого не произошло.

– Я – Дагона, – сказала она. – А еще меня зовут Моркантой – Владычицей Зеленой…

– Зеленой Долины, – перебил я ее и тут же спросил себя: «Может, все это – сказка?» Отнюдь. Передо мной была живая женщина, и я чувствовал успокаивающую прохладу, которая исходила от ее рук.

– Значит, ты меня знаешь, Килан из рода Трегартов? – спросила она.

– Скорее я знаю кое-какие легенды, – ответил я.

– Легенды? – переспросила она. – Легенда – это сказка, в которой есть доля истины, а я не считаю себя порождением чьей-то фантазии. Но скажи мне, храбрый воин, уверенный в том, будто Дагона всего лишь легенда, – что такое Эсткарп и где он.

– Это страна за горами на западе, – ответил я.

Она резко, будто обжегшись, отдернула руку, и ее лицо вновь поплыло у меня перед глазами.

– Неужто я такое чудовище? – спросил я.

– Как знать… – Она снова коснулась меня, и я увидел ее отчетливо. – Нет, конечно же нет, хотя я и не пойму пока, кто ты. Существующее-само-по-себе попыталось завлечь тебя кеплианом, но ты оказался крепким орешком. Ты воспротивился пленению необычным образом, что позволило мне уловить в тебе силу добра, а не зла. Однако горы и то, что находится за ними, источают только зло – так говорят об этом наши легенды. Зачем ты пришел сюда, Килан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа?

Я почему-то доверился ей полностью и ничего не хотел скрывать.

– Зачем? – повторил я. – В надежде найти здесь убежище.

– От чего же ты бежал? – спросила она. – Чем навлек ты на себя чей-то гнев?

– Тем, что не захотел быть таким, как все, – ответил я.

– Того же не захотели твои сестра и брат. – Она улыбнулась.

– Ты знаешь о Каттее и Кемоке? – удивился я. – Что с ними?