Андрэ Нортон - Колдовской мир [сборник litres]

– Это он, – уловил я мысль Каттеи.

Для меня теперь был только один «он».

– Динзиль? Он преследует нас?

Она опять расхохоталась:

– Неужели ты думаешь, что он так просто отпустил меня? После всего, что он сделал, чтобы добиться от меня помощи? Я думаю, теперь Динзиль нуждается во мне больше, чем я в нем. Значит, мы сможем с ним договориться.

– Договориться?

– Я не хочу оставаться таким чудовищем ни в этом, ни в каком другом мире, Кемок! – Не самоуверенность, а отчаяние и гнев уловил я на этот раз.

– Но что же ты можешь поделать? – спросил я, понимая, что причиняю ей боль, и все-таки желая выведать, что, по ее мнению, может предпринять Динзиль и чего ждать от нее самой. Я больше не доверял Каттее – этой Каттее.

– Я знаю, что делать. Но Динзиль способен на все. Обратной дороги мне не будет. И, кроме того… – Она оборвала свою мысль, и между нами снова возник барьер.

Холод пронизывал мое полуголое тело, меня била дрожь. Каттея повернулась ко мне узкой щелью, через которую смотрела, и показала на росший рядом тростник:

– Принеси-ка мне вот это.

Я нарвал непослушными лапами большую охапку и протянул ей. Держа тростник на вытянутых руках, она наклонила голову и подышала на него. Хотя между нами был барьер, я ощутил, как от ее колдовства распространяется волна какого-то смутного беспокойства. Стебли тростника вытянулись, стали расплываться и слились друг с другом. Каттея протянула мне толстую куртку на вате, какие мы носили в Эсткарпе осенью. Надев ее, я почувствовал, что она не только защищает от холода и сырости, но и излучает тепло – меня словно согрело весеннее солнце.

– Видишь, без колдовства не обойтись даже в мелочах, а не только в главном, – долетела до меня мысль Каттеи.

Я потрогал куртку – обычная, самая настоящая куртка. Мне оставалось лишь надеяться, что чары продлятся подольше. Каттея ответила на мою мысль:

– Куртка послужит сколько потребуется, тебе будет в ней удобно и уютно.

Мы добрались до реки, туман рассеивался. Я настороженно следил за мечом, но Каттея уверенно шла по мелководью, как человек, которому нечего бояться. Впереди, рассекая воду, плыл незримый Кофи.

Тишину снова нарушили какие-то отдаленные звуки, и я прислушался: на этот раз не карканье, а лай – так лаяли, преследуя жертву, гончие, которыми ализонцы травили людей.

– Сарны… – встрепенулась Каттея.

Я не мог видеть выражения ее лица, но почувствовал, что она взволнована – не так, как если бы ей угрожала опасность, а как сторонний наблюдатель. Похоже, она была уверена, что Динзиль слишком дорожит ею и ей незачем опасаться встречи с этой сворой.

– Динзиль знает, чего хочет. – Она снова отвечала на мои мысли. – Он не пойдет на приступ небес, пока хорошенько не подготовится. Для достижения своих целей он использовал разные средства, но с Силой из Эсткарпа имеет дело впервые. Тут ему не избежать неожиданностей.

Лай все приближался. Я увидел, как треугольник рассекаемой мерфеем воды устремился к противоположному берегу. Зашевелилась трава – Кофи прятался. Я огляделся: нам укрыться было негде. Мы могли уйти на глубину и попробовать отсидеться под водой, но Каттея решительно воспротивилась:

– Это твоя Орсия любит хорониться в илистых ямах и ползать по дну. Но я не Орсия, у меня не жабры, а легкие. Да и у тебя тоже, дорогой брат. А что это у тебя за меч?.. – Она протянула к нему лапу и тут же, вскрикнув, отдернула, прижав ее к груди и поглаживая. – Что это?

– Оружие и талисман.

У меня почему-то не было желания рассказывать ей, откуда у меня меч и чем я ему обязан.

На нем проступили руны, все ярче разгораясь на золотистом фоне. Не в первый раз пожалел я, что не могу их прочесть и узнать, насколько на самом деле велики возможности меча, чтобы при случае использовать его в полную силу, а не действовать наугад.

У подножия скал на противоположном берегу началось какое-то движение. Я попытался столкнуть Каттею на глубину, но она увернулась и встала в стороне, спокойно поджидая тех, кто издалека направлялся к нам. Мне волей-неволей пришлось остаться рядом с ней. Я сжимал рукоять меча; руны словно налились кровью, которая, казалось, вот-вот закапает в воду.

Они приближались: впереди трусили трое серых – это их лай мы слышали. За ними скакали всадники – такие же, как меченосцы, захватившие Орсию, а следом – еще двое вроде тех, что метали молнии, помогая расправе с кроганами.

Снова в мозгу у меня раздался жуткий смех Каттеи:

– Жалкая кучка, и они еще думают с нами тягаться! Динзиль слишком забылся – так оскорбить меня!

Она повернулась к приближавшимся и начала медленно разматывать шарф, закрывавший ее ужасную голову. Рукоять моего меча сильно нагрелась.

Из клыкастых разинутых пастей серых сочилась слюна, глаза зловеще вспыхивали красным. Всадники позади осадили скакунов и поехали шагом. Животные, на которых они сидели, были похожи не на рентанов, а скорее на лошадей Эсткарпа, только крупнее и мощнее. Вороные, без сбруи, они заставили меня вспомнить кеплиана – демонического жеребца, который чуть не погубил Килана.

Они достигли реки и, остановившись, смотрели на нас. Серые сели у кромки воды, остальные выстроились в ряд позади них. Меченосцы, как и Динзиль, походили на представителей Древней расы – во всяком случае, ничем не выделялись бы среди них. Но двое с огненными посохами отличались от остальных всадников сложением, а лица их скрывали капюшоны. Я заметил у них лапы – такие, как теперь были у меня, и подумал, что если сдернуть капюшоны, то под ними наверняка окажутся жабьи головы. Должно быть, Динзиль вызвал своих приспешников из того жуткого мира, входом в который служила Темная Башня.

Шарф спал с головы Каттеи. Ее чудовищное «лицо» безжалостно открылось взгляду при свете дня. Впервые я увидел его так отчетливо и невольно отшатнулся, хотя тотчас преодолел себя.

Ни рта, ни носа – только пустые глазницы на гладкой бурой голове. Я вспомнил прекрасное лицо сестры и понял, что такое несчастье могло повлиять на ее рассудок и что, пытаясь вернуть себе прежний облик, она в самом деле пойдет на все.

Серые не решались войти в воду, и я вспомнил, что, по словам Орсии, текущая вода отпугивает некоторые злые силы. Но я видел, как оружие таких тварей в капюшонах плевало огнем через реку, и напряженно ждал, что оно вот-вот будет нацелено в нашу сторону.

Каттея протянула перед собой руки и стала медленно водить ими, словно подавала знаки стоящим на противоположном берегу. При этом она мысленно что-то произносила. Мой мозг пронзила нечеловеческая боль, я хотел бежать прочь, но от меча по моей руке стало подниматься тепло, оно дошло до мозга и установило там защитный барьер, непроницаемый для сил, которые призывала Каттея, и я стал нечувствителен к их воздействию.