Андрэ Нортон - Колдовской мир [сборник litres]

Внимательно прислушиваясь к каждому шороху и вглядываясь в темноту, я время от времени творила защитное заклятье, но опасалась делать это часто, помня, что в этом краю их могут уловить Силы Тьмы и тогда они обернутся для нас бедой. Во тьме, в ночи слышались странные хрипы, шорохи, стоны. Я цепенела, кровь леденела в жилах, и я вся обращалась в слух, тщетно пыталась понять, что это: крики животных или завывание ветра…

И все эти часы я боролась с искушением связаться мыслью с Илэриэном, я заставляла себя не думать о том, как он ходит в этот час в своей пустынной крепости, что некогда была сердцем флагманского корабля. Погружен ли он до сих пор в тягостные воспоминания о прошлом, которое никогда не вернется? Или оправился уже от этого удара? Что он теперь собирается делать? В одном я была уверена: он не станет вновь открывать Ворота, – длительное заточение у Зандура не прошло даром.

Зандур… мои мысли переключились на него, я стремилась всеми способами уйти от тягостных, мучительных размышлений об Илэриэне! Я стала думать, что же произошло с Зандуром. Может быть, наше бегство из его подземелья воздействовало на машины неизмеримо сильнее, чем предполагал Илэриэн, и мощь их, а значит, и его была окончательно подорвана? Мы ждали, что он бросится за нами в погоню, но он не сделал этого. Возможно, поломка могущественных машин ослабила его настолько, что обитатели башенного города нанесли удар по подземному убежищу и положили конец этой войне, начавшейся в незапамятные времена и превратившей страну в пустыню, где царят смерть и пепел.

Но воспоминания о Зандуре поневоле вновь приводили меня к Илэриэну, и я стала гнать их от себя. Я вспомнила далекое прошлое, Зеленую Долину, Кемока, Килана – я уже много месяцев не была в Эскоре. Неужели там до сих пор длится эта безысходная, бессмысленная война? А что, если те, кого я люблю, ведут сейчас смертельную битву? Я так давно не разговаривала с ними, может, стоит попытаться? И я пустилась на поиски.

Я взволновалась так, что совсем забыла, какие обязанности лежат сейчас на мне. Я сосредоточилась, закрыла глаза, заткнула уши и согнулась, уронив голову на колени, чтобы меня ничто не отвлекало. Кемок! Перед моим мысленным взором возникло его лицо с тонкими чертами, худощавое, мужественное. Здесь – он был здесь! И, пытаясь удержать его образ в сознании, я вновь и вновь посылала ему свой призыв:

– Кемок! – Я собрала все силы и вложила их в этот зов. – Кемок!

И я получила ответ! Сначала слабый и едва внятный, он становился все громче. Кемок слышал меня – он был здесь! Предчувствие не обмануло меня – смерть не воздвигла между нами стену.

– Где? Где? – Его вопрос звучал ясно и отчетливо, но у меня вдруг сильно закружилась голова, и я крепко обхватила ее руками.

– На востоке… на востоке… – Мне хотелось так много сказать ему, но я не могла ничего произнести, меня трясло, как в лихорадке, тело ходило ходуном, и сильнейшая боль пронзила голову. Такое происходило со мною впервые; с трудом обретенный мысленный контакт прервался, и я с гневным криком открыла глаза.

– Безумие! – Громкий шепот матери помог мне прийти в себя. Я видела перед собой только темную расплывчатую массу, но ее сильные руки по-прежнему трясли меня за плечи. – Что же ты наделала, девочка?

– Кемок! Я разговаривала с Кемоком! – Горячая волна ненависти и гнева захлестнула меня.

– Но разговор мог подслушать кто угодно! – возразила она. – Неужели ты не понимаешь, как легко можно привлечь злую силу? Если мы до сих пор не обнаружили никаких следов Тьмы, это вовсе не значит, что ее здесь нет. Разве же не ты сама говорила нам об этом?

Она была права. Но мне казалось, я права тоже – ведь Кемок мог прийти нам на помощь. А если меж нами и Зеленой Долиной встанет скопище зла, он предупредит нас. Когда я взволнованно объяснила все это матери, она вздохнула и выпустила мое плечо.

– Все может быть, – вслух ответила она. – Но не забывай об осторожности. Когда захочешь сделать это в другой раз, обязательно предупреди меня, вместе мы гораздо сильнее!

Конечно, все, что говорила она, было верно и справедливо. Но мне не забыть было упоительного ликования, которое я почувствовала, получив ответ Кемока. Ведь я так давно не была той Каттеей, что некогда составляла одно со своими братьями. Ютта дала мне так мало! А стану ли я когда-нибудь такой, какой была прежде…

– Какой была? – проговорила мать вслух, хотя и негромко, шепотом, мысленный разговор мы вести не решались. – Ты не можешь вернуться на дорогу, по которой шла. Когда вы родились, я просила для вас троих то, что, как мне казалось, больше всего пригодится вам в этом мире, – меч для Килана, свиток для Кемока, Дар для тебя. Но ты выбрала путь, который я предвидеть не могла. И может, это наихудший для тебя путь.

– Нет! – не задумываясь откликнулась я.

– Ты скажешь мне это еще раз когда-нибудь потом, – неопределенно произнесла она, я и не поняла, что хотела она этим сказать. – А теперь, дочь моя, не надо больше беспокоить нас. Этой ночью мы все должны хорошо отдохнуть.

Я неохотно пообещала:

– Хорошо… этой ночью – нет…

И я постаралась сосредоточиться лишь на этом внешнем мире, что стоял у меня перед глазами, всматриваясь и вслушиваясь в ночь до того часа, пока не пришла пора Джелите заступать на дежурство.

Едва лишь поднялось солнце, отец разбудил нас, и мы наскоро подкрепились мясом и ягодами. Было значительно холоднее, чем накануне. На ветках, нависших над нами, блестел иней.

Хотя отец раньше довольно много путешествовал вдоль границ, а мать нередко сопровождала его, им почти не приходилось ходить пешком, да и я обычно не путешествовала подобным образом. Наверное, поэтому путь утомлял нас и, пожалуй, раздражал; мы продвигались слишком медленно, а идти быстрее не могли из-за Айлии.

Утром нам удалось кое-как накормить ее и напоить из кувшина. Но двигалась вапсалка словно во сне, она настолько была погружена в себя и не воспринимала реальность, что я с тревогой думала, вернется ли она когда-нибудь в нормальное состояние. Сейчас, если бы мы даже нашли остатки ее племени, оставить ее среди кочевников было нельзя, для нее это было бы равнозначно смерти, ибо она стала бы для охотников только обузой. Старая Ютта так долго продержалась среди них лишь благодаря своему Дару, а больная Аусу, первая жена вождя, только потому, что преданные служанки заменяли ей руки и ноги.

Еще в бытность свою Хранителем Границы, Саймон Трегарт в совершенстве научился не только устраивать засады, но равно и избегать вражеских засад. Вот и сейчас он уходил вперед, оставляя нас в укрытии ждать его возвращения или сигнала о том, что путь свободен и безопасен. Я всякий раз не могла понять, что же насторожило его, однако, доверяя отцу, полагала, что ему лучше знать, что делать.