Ирина Сыромятникова - Да здравствует Король! [litres]

– Жажда признания, безусловно, мощный мотив, но в момент, когда личный опыт обретает материальность – вид готовой рукописи, в дело вступит не менее сильная эмоция – чувство собственности. Что перевесит? – Госпожа Кевинахари скорбно поджала губы. – Не будем забывать, что мы имеем дело с боевым магом, который в одиночку разорил гнездо гоулов и никому об этом не рассказал.

Помнится, Ичезо услышанное шокировало. Известные ему черные непременно убедились бы, что все – абсолютно все – окрестные волшебники в курсе их неописуемого могущества. Даже чувство самосохранения не помогло б: о последствиях нелицензированного колдовства отступник вспомнил бы, только оказавшись в кольце штурмовиков НЗАМИПС.

– Да ладно! – хрюкнул молодой боевик – шеф департамента практической магии. – Парень УЖЕ сделал работу. Почему бы ему отказаться получить за нее все причитающееся?

– Главное, не злите его, – резюмировал лекцию старший координатор региона (Ичезо передергивало от несоответствия внешнего и внутреннего в этом человеке). – И вообще, не обозначайте своего присутствия. Выразить признательность можно будет после завершения дела.

Корифеи службы поддержки осмыслили противоречивые указания начальства и разработали План. Согласно ему, единственным членом команды, допущенным к телу, стал Крупс, ибо заподозрить в нем шпиона мог только человек с больной фантазией. Вклад полевых агентов в общее дело заключался в исчезновении брехливой соседской собачки, а Ичезо следил, чтобы в чайном шкафчике некроманта не переводилось ореховое печенье. Полезно для мозга, знаете ли!

По уму выходило – не должно ничего случиться. Маршрут известен, цель ясна, порядок действий на все случаи жизни утвержден в трех экземплярах. К тому же перемещаться Тангор предпочитает на такси, а всем известно, чья это будет машина.

Почему же желудок так крутит…

Когда в напряженной атмосфере комнаты резко зазвонил телефон, командир «наружки» успел к нему первым.

– Да?.. Что?!!

Ичезо вкрадчивым жестом вынул трубку из рук военного и спокойно потребовал:

– А теперь повторите то же самое для меня.

– Объект вышел из типографии, пешком, очень взволнован. Бумаги все еще при нем. На контакт не идет.

– Продолжайте следовать за объектом. Кто пытался войти в контакт?

– Хинс.

– А Хинс пусть отправляется в типографию и выяснит обстоятельства. Немедленно!

Следующие четверть часа штаб-квартира напоминала филиал дурдома: командир шпиков принимал телефонограммы подчиненных, усевшись прямо на стол с аппаратом в обнимку. Крупс убедительно изображал слепоглухонемого инвалида. Ичезо методично отмечал на карте Редстона пройденный объектом путь (подумать только, а он воспринимал эту простыню как декоративный элемент!).

Отзвонился Хинс – для сдачи диссертации в набор потребовалась какая-то пустяковая справка, колдун взбеленился и убежал, матерно понося бюрократов. Эх, упустили! Надо было типографских тоже в оборот брать, чтобы минимум слов – максимум дружелюбия. Знать бы, где упадешь…

Ичезо почти расслабился, почти поверил, что главная неприятность позади. И тут их подопечный выполнил трюк, которого кураторы больше всего опасались, – исчез. Среди бела дня, посреди людной улицы – оп! – и нет его. А опытные шпики хлопают глазами, как дети малые. Как необученный цивил смог так натянуть гребаных профессионалов?!!

Лицо офицера приобрело какой-то неестественный, желтовато-восковой оттенок (белый даже испугался за его здоровье). Волноваться было от чего: из поля зрения властей одновременно пропали и некромант, и результаты его творчества. За такой феерический провал Михельсон их всех в Краухард законопатит, чариков гонять.

Ладно, будем объективны: своего зомби Тангор не бросит, то есть рано или поздно потеряшка явится домой сам. Вот только за время своего отсутствия черный способен перевернуть ситуацию с ног на голову. И перевернет.

Ичезо раз за разом пробегал глазами путь, проделанный их подопечным (пешком!). Пряничная улица, бульвар Куранди, куча мелких ремесленных переулков… Некромант определенно следовал к какой-то цели, привычной и недалеко расположенной, иначе природная лень заставила бы его взять такси. Куда он шел?

Военный отмер и продолжил лаяться с подчиненными, Крупс ушел вызывать подмогу с другого телефона. Ичезо мазнул взглядом по шкафчику, за дверцей которого стыдливо пряталась принесенная из дома беллетристика. Все-таки белый способен вынести из художественного произведения гораздо больше, чем обычный человек. Вот так вот читаешь, читаешь, а ощущение, что идешь по знакомым улицам, совершенно конкретным… Не могло ли оказаться реальным еще и крыльцо?

Белый решительно отобрал трубку:

– Возвращайтесь к дому четыре. Осторожно загляните в окна первого этажа, особенно тех квартир, у которых двери выходят во двор. Результат доложите лично мне.

А теперь – трубку на рычаг и мило улыбнуться пышущему гневом офицеру:

– Не будем отвлекать людей от работы.

Как колдунам древности удавалось сохранять в секрете свои достижения – уму непостижимо. Во-первых, сделать что-то и не похвалиться (извращенцы!), во-вторых, начав дразнить собеседников, не выложить все до конца (бессмертные, однозначно). Даже притом, что я ничуть не возражал против всемирной славы, ощущение было такое, будто в Ингернике завелся новый сорт личей – озабоченные. Стоило только появиться на публике, и мне тут же начинали сношать мозг. Юмора не понимал никто, моя тяга к гармонии и совершенству всех раздражала, но тут во мне взыграла кровь, и я уперся намертво. В очередь, собакины дети! Мой труд станет бриллиантом теоретической магии, и ни одна сволочь не посмеет вякнуть, что звание магистра я получил как удачливый боевик.

Конечно, пришлось попотеть.

Это наивные журналисты могли рассуждать про уникальное достижение (я еще в прошлый раз понял, что интеллектуалов среди них нет). Но история той же алхимии показывает: если идея созрела, она непременно придет в голову кому-то еще. Где-то на просторах Ингерники уже подрастало новое поколение некромантов, один из которых мог увлечься математикой или просто любить жуков… Рисковать не стоило. В течение месяца рецензенты получили три статьи, поднимающие градус интереса публики по нарастающей: «Духовный Патронат как пример самосборки управляющего заклинания», «Обоснование целесообразности применения многоконтурных знаков в демонологии» и вот – па-пам! – «Новый, энергосберегающий подход при изгнании потусторонних феноменов карантинного класса».

И это у меня еще был задел!

Устремившись душой к вершинам теоретической магии, материальное бытие я стал воспринимать урывками. Вот Ларкес лично принес мне свидетельство моей гениальности (на гербовой бумаге, с тиснеными печатями), предложил взять соавтора и засадить его за писанину. Выгнал. Знаем мы таких соавторов! Вот мама заглянула в мое новое редстонское логово, где я, в лучших традициях жанра, пытался письменно обосновать, почему все черные маги до меня – лохи и неудачники.