Ирина Сыромятникова - Да здравствует Король! [litres]

– Я так рада, что все наконец утряслось! У тебя такие отзывчивые друзья.

– Правда?

– Конечно! Я просто не решилась бы оставить Лючика на Джо. Подростки так непоседливы! А переписка с инстанциями могла длиться годами.

Оказалось, что проблемы Лючика, которые я предвидел еще в И’Са-Орио-Те, потребовали личного вмешательства министра образования: Михандровский интернат наотрез отказался восстанавливать моего брата в списках учащихся. Формально все сводилось к плохому поведению и прогулам, но по факту руководство школы отпихивалось от малолетнего провидца руками и ногами, очевидно, понимая, что подобный кадр всех их в могилу загонит. Причем в Краухарде школы, подходящей для белого мага, не могло существовать по определению. Но мама куда-то съездила, кого-то обаяла, и теперь Лючик будет сдавать экзамены в Академию Эмпатов экстерном. Там, мол, его таланты огранят надлежащим образом.

– В Академию Эмпатов. – Я сделал над собой усилие и отодвинул очередной невнятный талмуд. – То самое заведение, где половина преподов Искусниками оказалась?

– Не преувеличивай! – улыбнулась мама. – Беспорядки устраивали выпускники кафедры обществоведения. Собственно, кафедра ментальной диагностики и природники всегда были лояльны государству.

Потому, что их просто не поймали на горячем. Что-то мне уже нехорошо…

– И кто будет натаскивать его на поступление?

А это тот еще вопрос! Репетиторы стоят дорого и в Краухард не поедут.

– Рональд обещал подтянуть мальчика по общеобразовательным дисциплинам, а Йохан хорошо знаком с работой приемной комиссии.

То есть, трезво оценив краухардский быт, компания перебралась в Суэссон.

– Надеюсь, там за паршивцем кто-нибудь присматривает?

И я не имею в виду простых смертных.

– Не беспокойся, родной! Папа Саиль обещал не спускать с него глаз.

– Белый маг? Из И’Са-Орио-Та?

– Да. Ты его уже видел, помнишь?

Гм. Что-то такое трепетно-благообразное на краю зрения мелькало.

– Надеюсь, хотя бы брат живет в моем доме?

– Да-да, конечно! Мистер Полак освободил для него угловую комнату. Ты ведь не возражаешь?

О, еще один любитель распоряжаться чужим имуществом нарисовался!

– Ма… – начал я и осекся. Ну вот, что я сейчас сделаю? Помчусь в Суэссон вырывать Лючика из лап заморского маньяка? Чтобы тут же вручить отечественным. К тому же брат у меня – бывалый, сам кому хочешь мозги в трубочку свернет. Шорох, опять же, клялся бдеть. – Давай я постараюсь освободиться здесь как можно быстрее и тоже им займусь?

– Конечно, сынок. – Мама чмокнула меня в макушку. – Ты у меня такой взрослый, такой ответственный, я так тобой горжусь!

Тут она пустила слезу, и остаток дня пришлось потратить на лечение ее нервов.

В общем, звезды встали в ряд, и я, вместо того чтобы год пинать балду, пахал, как последний черноголовый. Ларкес был очень доволен! А вот все прочие сильно рисковали.

Верно оценив состояние психики мага, вернувшегося из И’Са-Орио-Та, руководство НЗАМИПС выделило мне денщика… в смысле сотрудника службы поддержки – бородатого верзилу со сломанным носом и пудовыми кулаками. Не слишком типичная внешность для клерка, рядом с таким и стоять-то неловко. При личном общении мистер Крупс оказался исполнителен, неразговорчив и туповат. Не знаю, можно ли такое сымитировать. Зато он варил отличный кофе, без возражений вычесывал зомби и покорно таскал огромные фолианты, которые я брал в библиотеке университета пачками. Он вообще читать-то умеет? Да Шорох с ним!

Если бы моей целью была алхимия, результатом подобного аврала стал бы нервный срыв и более ничего. Но быстро выяснилось, что труды по боевой магии имеют специфику – их теоретическая часть сводилась к ссылкам на двух-трех неленивых авторов, кое-как систематизировавших свои знания. Причем оригинал зачастую не удосуживались даже прочитать. Если теоретик от боевки владел понятиями «доказательная база» и «воспроизводимый результат», то мгновенно попадал в корифеи, большинство же предпочитали практику и писали о ней, скрупулезно описывая свои приключения. Получалось сто тридцать три версии сказки про серебряные башмачки.

С одной стороны, это сильно облегчало критику, а с другой… Продвинутым чистильщикам будут непонятны изыски словесности, стражевики окажутся неспособны оценить динамическое равновесие моего проклятия, некроманты первым делом примеряют любую теорию к своей полуэмпирической науке, а читать мой труд станут все. Без помощи Мессины Фаулер добиться «ах!» от такой разношерстной аудитории было бы невозможно.

Надеюсь, кто-нибудь из рецензентов одолеет текст хотя бы до половины.

С такими мыслями я и отправился сквозь сумрак, холод и непогоду (что поделаешь – зима!). Результат моего каторжного труда следовало напечатать в пяти экземплярах и качественно переплести. Редактор университетской типографии пересчитал листы, сообщил ориентировочную стоимость заказа и между делом попросил показать заключение цензора.

– Это же диссертация!

– Размножение текстов, содержащих магические символы, допускается только с разрешения цензуры.

В себя я пришел только на улице, с кипой рукописных листов в руках. Внутри все клокотало. Позволить какому-то постороннему колдуну совать нос в мой труд? Может, он мне еще обязательство о неразглашении подпишет? Мало мне Ларкеса! Доклад потом можно уже не делать – через сутки мою теорию будет обсуждать вся служба очистки полным составом. А где эффект неожиданности? Торжество разума, момент интеллектуального превосходства? Ненавижу!!!

– Мастер Тангор? – осторожно окликнул меня кто-то.

– Обознались! – хмуро отрубил я, запихивая свое сокровище в сумку.

Зря они так со мной. Я колдун бывалый, меня личем не напугаешь, стихийным проклятием не проймешь. Сказано – пять рецензентов, будет – пять рецензентов и ни одним больше. Правда, переписывать диссертацию от руки отчаянно не хотелось, но тут можно схитрить…

И я отправился по знакомому маршруту. Есть у меня на примете человечек, которого символы черной магии совершенно не смущают.

– Томас! Заходи, заходи. – За минувший год Клара Фиберти посвежела, сменила зеркало в прихожей и обивку мебели. – Ужасно выглядишь. Снова что-то стряслось?

Вот! Это уже становится заметно со стороны. Сказано же: физическое здоровье волшебника сильно зависит от душевного. Я рухнул в предложенное кресло.

– Клара, ты не представляешь, как они меня все достали!

Мисс Фиберти с готовностью кивнула, и начала выставлять на стол чашки и печенье. Под аромат фруктового чая и корицы я окунулся в ностальгическую атмосферу тех дней, когда жизнь была проще, а начальство – дальше. О, эти милые сердцу мелочи, мне так их не хватало! Воздушные безе в корзинке, фигурные мармеладины на блюдечке. Ничего приторно-сладкого или горько-жгучего. Кладешь еду в рот, не думая о рецепте.