Дженнифер Доннелли - Железное сердце [litres]

Аделаиду она нашла в последней комнате, которая служила спальней. Женщина стояла у балконной двери и смотрела во двор.

– Значит, это и впрямь ты, – сказала Аделаида и повернулась, чтобы оглядеть Софи с головы до ног. – Ты же умерла, отравившись яблоком. Я сама видела. И все же вот она ты, стоишь передо мной, живехонькая, как ни в чем не бывало. Тебя и убить-то нельзя. – И она закружила возле Софи. – Посмотри, какой ты стала. Совсем не похожа на себя прежнюю. Чумазая, вся в шрамах, худая, как палка от метлы, и все же ты берешь замки и покоряешь врагов, – восхитилась она. – И все это моих рук дело. Я сделала тебя выносливой. Хитрой. Я сделала тебя такой, какая ты есть.

Но Софи только покачала головой:

– Нет, Аделаида. Это я сделала себя такой. Мне помогали мои друзья и мой народ.

– Вам придется пройти с нами, мадам, – обратился фельдмаршал к Аделаиде, и два солдата тут же подошли к ней.

Но королева опередила их – распахнула дверь и выскользнула на балкон. Ее намерения были ясны.

Софи подняла руку, останавливая солдат.

– Войди внутрь, Аделаида, – позвала она.

Но мачеха не послушалась. Не сводя глаз с Софи, она продолжала медленно пятиться, пока не уселась на балконную ограду.

– Хватит, Аделаида.

– Почему? Разве ты не за этим пришла? Не за местью? Я просто облегчаю твой труд.

– Я пришла не за местью.

– Тогда зачем?

– Я встретилась с Королем Воро́н. Он сказал мне, что помогал тебе, когда рядом никого больше не было. Расскажи мне все, Аделаида. Расскажи, что с тобой случилось. Я хочу понять.

– Зачем? Какой мне от этого прок?

– Нам обеим будет от этого прок, – возразила Софи и знаком велела своим людям удалиться.

Они ушли в соседнюю комнату.

Аделаида долго смотрела на Софи, не зная, на что решиться. Наконец она все же вернулась в комнату и остановилась перед зеркалом, но глядела не на себя – по ее глазам было видно, что она далеко отсюда. В том месте и в том времени, куда Софи не было доступа.

– Мне было двенадцать лет, когда герцог Саксонский предательски напал на дворец моего отца. Он рвался к короне. Все случилось так внезапно, что отец не успел собрать армию, не успел хоть как-нибудь подготовиться. Королевские гвардейцы сражались как львы, но их было слишком мало, и скоро они погибли. Люди Эдварда не щадили никого, даже кухонную девчонку-судомойку и ту зарезали. Моих родителей убили у меня на глазах. Мать пыталась защитить меня. Она вложила в мои руки кинжал. Отец, умирая, молил меня спасти его сына. «Обещай мне, Аделаида, – шептал он. – Обещай, что спасешь его, чего бы это тебе ни стоило. Спаси его даже ценой собственной жизни…»

Софи самозабвенно слушала мачеху. Историю убийства родителей Аделаиды она слышала и раньше, но никогда еще – от самой Аделаиды.

– Я была маленькой и юркой. Мне удалось скрыться от солдат и по секретному проходу пробраться в детскую. Мой брат был уже там, живой и невредимый. С нянькой. Она закрыла дверь на засов, но солдаты герцога начали ломиться внутрь. Ребенок визжал от страха…

Пережитый когда-то ужас захлестнул Аделаиду, и она умолкла. Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя. Софи терпеливо ждала, наблюдая за ней в зеркало. Наконец мачеха заговорила:

– В детской висело зеркало. Вот это. – Она коснулась серебряной поверхности. – В нем я увидела себя. Я была вся в крови. Ноги у меня подогнулись, и я упала на колени рядом с зеркалом. Нянька умоляла меня встать. Спасти брата. Но я почти не слышала ее. Я не могла сдвинуться с места от страха. Просто сидела и смотрела в зеркало. И тут я увидела его… за моей спиной, в зеркале… Короля Воро́н. Он обещал мне помочь. Велел встать и взять брата на руки. «Солдаты вот-вот выбьют дверь, – сказал он. – Поспеши». И тут дверь распахнулась. Люди Эдварда хлынули в комнату, где на них бросились несколько уцелевших гвардейцев отца. Но один из солдат неприятеля все же убил няньку. Он уже потянулся к брату…

– И что ты сделала? – не выдержала Софи, но Аделаида лишь молча покачала головой. – Аделаида, что ты сделала?

– Я убила его, как нашептал мне Корвус. Кинжал матери все еще был у меня в руке.

Софи резко втянула воздух. Аделаида продолжала рассказывать. Слова текли безостановочно, словно в ее груди рухнула плотина, удерживавшая их многие годы.

– Мне повезло. С первого же раза клинок проник глубоко. Солдат выронил оружие. Я наносила удар за ударом, хотя он и молил о пощаде. Он до сих пор мне снится, тот солдат. В кошмарах. Мне не пришлось жертвовать жизнью, чтобы спасти брата. Мне пришлось пожертвовать бо́льшим.

Софи шагнула к ней. Она видела боль в глазах мачехи и понимала, что мысленно Аделаида пребывает в той детской, где умирает солдат и воет младенец. Ей стало больно за эту девочку.

– А потом я схватила брата на руки и выбралась из дворца. Двое гвардейцев привезли нас в замок графа Кобурга. Как старшая дочь, я внезапно стала королевой-регентом, правительницей отцовского королевства. При помощи графа я в ту же ночь собрала армию. Утром мы выступили к дворцу и выгнали оттуда мятежного герцога с солдатами. Семнадцать лет после этого я правила страной. А потом брат вырос и выдал меня замуж за твоего отца, так же хладнокровно, как отправляют на пастбище лошадь.

Аделаида замолчала, по-прежнему глядя в зеркало. Ее глаза были красны от непролитых слез, отчаяние исказило черты лица. Вдруг она бросилась к письменному столу, схватила тяжелую хрустальную чернильницу и с пронзительным криком швырнула ее в зеркало. Серебряное стекло пошло трещинами, град острых осколков обрушился на пол.

Фельдмаршал, который наблюдал за происходящим с порога, бросился к ним, выхватывая на ходу меч, но Софи остановила его движением руки.

Аделаида смотрела на осколки.

– Я впустила Корвуса в свое сердце в тот день, когда солдаты Эдварда захватили дворец моего отца. Корвус до сих пор в нем и день за днем пожирает его изнутри. Каждое мое решение было подсказано Корвусом. Каждая жестокость, к которой я прибегала, была придумана им. Каждая жизнь, которую я отнимала, была отнята по его подсказке. Это он убедил меня, что милосердие – признак слабости. И что за доброту платят изменой. Я ему поверила. И что же? А ничего – у меня больше нет сердца.

Слезы покатились по ее щекам, и бывшая королева снова метнулась к балкону.

– Не надо! – Софи двинулась ей наперерез.

Но Аделаида схватила с пола большой осколок зеркального стекла и выставила его перед собой, словно кинжал.

– Я знаю, что меня ждет, – сказала она. – Слишком многих я отправила в темницу этого замка, а оттуда – на плаху. Не мне сидеть в сырой, вонючей темнице и дожидаться в компании крыс, когда ты свершишь свою месть.

– Я свершу правосудие, Аделаида, а не месть. За преступления против моего народа.