Алексей Полевой - Драконодав [litres самиздат]

К вечеру мы загрузились солониной и вяленой рыбой, всякими крупами, горохом и чечевицей, овощами и фруктами с хлебом на первое время, набрали очень вкусной воды в чистые бочки, загрузили местное весьма плохенькое вино и средней руки сидр. Город портовый, здесь парусина и канаты не переводились, имперская часть флота быстро ремонтировалась, к утру должны были привести суда в божеский вид. От дозорных пришло известие, что Барбаросса появился в городе с несколькими пиратскими капитанами и направляется к нам, узнав о прибытии адмирала. Вскоре его самого и капитанов стало видно, они прискакали на берег и направились на свои корабли. С появлением Барбароссы стали на берег стекаться группки матросов, вернулись рыбаки, с их лодок с корзинами рыбы тоже подтягивались матросики. Флот зашевелился и загудел, обсуждая новости, уже смеркалось, как прискакали двое капитанов, прослышавших, что мы прибыли. Они были пьяны, доложившись, что остальные капитаны пьяные вусмерть и будут только завтра. Думать, что делать с командой решили завтра, а пока, раз представился случай, мы отужинали на берегу великолепным рыбным супом и полакомились отличной свежей жареной рыбой, запивая это остатками нашего доброго вина.

– Моё почтение адмиралу! – пророкотал Барбаросса, подходя к костру, он был в чалме, при сабле, в богатых шёлковых одеждах, – надеюсь дорога была приятной?

– Ас-саляму алейкум ва-рахмату-Ллах Хызыр Хайреддин-паша, – решил я польстить пирату, используя весьма почтительное приветствие, – дорога была хорошей, готовы воевать?

– Мои люди что львы, их сердце готово сражаться вечно, – с восточной цветастостью выпалил Барбаросса, наливая себе вина.

– Нам бы этих львов увидеть на кораблях завтра, – сказал я, – мы отходим с утренним отливом.

– Да, Годфрид, слыхал про вас многое, все говорят быстроты не занимать, – усмехнулся в рыжую бороду пират, – большинство уже на кораблях, кто останется, значит останется.

– Корабли в порядке, достаточны ли припасы? – спросил я.

– Мы забиты припасами по самую палубу, – сказал пират, – достаточно пороху и ядер, говорят у вас много орудий, поделитесь?

– Мы привезли совсем немного, могу отдать пушки с двух имперских кораблей, они видимо не смогут выйти в море, совсем гнилые, – сказал я, не желая вооружать пирата и терять драгоценные пушки, а на маленьких каракках их было всего четыре и небольших совсем, – распоряжусь, чтобы их вам передали, надеюсь, завтра будет попутный ветер, штиль третий день говорят.

– Адмирал, ветер будет попутным, дойдём за неделю, – заверил пират, вытащив из-за пояса увесистый фиал и открыв пробку, – видите?

Из горлышка вылетело светящееся облако и превратилось в обнажённого немолодого мужчину с синеватой кожей, ниже пояса тот переходил в светящийся белый дым и уходил этим дымом в горлышко фиала. Гонсало перекрестился, моя рука потянулась к мечу, а пришелец сложил руки на груди и весьма презрительно уставился. Барбаросса внимательно наблюдал за нами, но явно разочаровался, видимо ожидал другой реакции, с другой стороны мы джиннов у сарацинов видали, эка диковина. Редки они, навроде драконов, больше вредные, чем полезные и весьма опасные существа. Его светлость хотел купить такого, исполняющего амурные желания, но заломили цену неимоверную.

– Джинн управляет погодой? – спросил я, окончательно разочаровав спокойным тоном пирата.

– Ветром, – объяснил Барбаросса, – для моряка весьма удобная способность.

– Дорого заплатили? – поинтересовался Гонсало.

– В добыче нашёл у иоаннитских пиратов, ещё рыцарями себя называют, – фыркнул Барбаросса, – грабят мусульманские корабли постоянно, еле тогда отбились.

– Да, у нас на флоте тоже много служит госпитальеров, – кивнул я, – отчаянные вояки.

– Позволю себе откланяться, надо готовить корабли к завтрашнему выходу, – поднялся Барбаросса и ушёл в темноту.

– Да, хлопот с этим неуправляемым пиратом будет, – вздохнул Гонсало, – надо ухо держать востро, чтобы не захватил имперские каракки.

– А что ему мешало это сделать раньше? – спросил я.

– Теперь это справные, отремонтированные корабли с пушками, забитые припасами и порохом, – махнул рукой Гонсало, – пираты мастера ночью перерезать команду.

– Я не против, дозорных поставить, пусть караулят всю ночь, – кивнул я.

– Тут это называется вахтенный, – усмехнулся Гонсало, – нос корабля – бак, корма – ют, входишь на палубу, отдай честь квартердеку и стоящему там капитану, хотя ты адмирал, честь будут тебе отдавать.

– Сдалась мне их честь, – хмыкнул я, – чай не девицы.

– Спереди бревно торчит, бушприт называется, мачта такая скошенная, там сетка, оттуда слабятся, – рассказывал бывалый Гонсало, – хотя тебе каюта положена, можешь в ночную вазу ходить, но при качке можешь и весьма живописно адмиральскую каюту расписать в коричневых тонах, да вазой же по голове получить, всё имущество надо убирать в сундук, он здесь рундук называется или закреплять. Любая незакреплённая штуковина, особенно пушка, может запросто покалечить или вовсе убить, а то корабль потопить.

– Шторм страшный? – спросил я.

– В море вообще страшно, в океане до одури страшно, – кивнул Гонсало, – кто в море не бывал, настоящего страха не знает. Волны через борт хлещут, ветер такой, что мачты ломает, даже парусов не нужно, мачт хватает, чтобы нестись с бешенной скоростью. Если корабль не подготовить, то паруса сорвёт, пушки в море сбросит, экипаж перекалечится, не забить люки – вода попадёт в трюм, нужно откачивать, холодно, может разбить об скалы или перевернуть. Но, главное как в любом деле работать слаженно, знать, что делать и уповать на стоящего рядом, поэтому моряки такие дружные – команды годами ходят вместе.

– А почему говорят ходят? – поинтересовался я.

– Сами моряки не знают, но говорят, что плавает человек в воде, а судно ходит, скользит по воде, – пожал Гонсало плечами, – слова-запреты, как не говорят «последний», а только «крайний», чтобы злые силы не утопили, потому как ежели ты ушёл в море, а не уплыл, так и потопнуть некому, ты же идёшь.

– Да, моряки ребята весёлые, погляжу, – усмехнулся я, – встану завтра с капитаном, буду его мучить вопросами, нужно учиться морскому делу, а то всякое может приключиться и как командовать тем, что не понимаешь.

– Понимать там немного требуется: ветер нужно ловить, да быстро ставить паруса, – сказал Гонсало, – на крупном вроде нашего корабле мачты всего три: первая фок-мачта, самая большая грот-мачта и сзади бизань-мачта. У нас одна четырёхмачтовая каракка, поэтому у неё есть малый грот или бонавентура её называют. Когда ветер слабый, ставят все паруса, если сильный, можно убрать почти все, если очень сильный, паруса берут рифы, там к парусу пришиты полоски, ими можно уменьшить парус. Сложнее искать путь, нужно звёзды разбирать, уметь находить стороны света, время отмерять, в картах разбираться, помнить течения, очертания берегов, этим штурман и капитан обычно занимаются, без них кораблю совсем никак. Боцман ещё, он матросню гоняет, те обычно могут одно-два дела всего делать, на мачту заскочить, да определённый парус убрать или поставить. Самое простое идти вдоль берега и ночью останавливаться, на берег сходить, намного сложнее открытым морем идти и выходить на порт, берегов не наблюдая. Здесь проще, будем идти по знакомому морю, вдоль берегов, в Ла-Манше вообще узко, его Каналом называют поэтому, хотя бывало и там людишек неделями носило.