Терри Пратчетт - Господин Зима [litres]

Равновесие… Старая кельда сказала когда-то: «Внутри тебя есть упрямая чуточка, которая не даёт тебе растаять».

Пора растопить лёд.

Тиффани закрыла глаза, поцеловала Зимовея…

…и обрушила солнце на землю.

Лёд в огонь.

Все башни и крыши ледяного дворца испарились в единой вспышке белого света, такой яркой, что за мили вокруг на миг упали глубокие тени. Пар пронзённым молниями ревущим столпом ударил в небо и раскрылся над миром облаком-зонтиком, заслонив солнце. И облако стало падать на землю тёплым дождём, капли били в снег, буравя в нём глубокие скважины.

Голова Тиффани всегда была полна мыслей, но в эти минуты там не осталось ни одной. Тиффани лежала на большом плоском осколке льда под тёплым дождём и слушала, как вокруг рушится дворец.

Бывают минуты, когда ты сделала всё, что могла, и остаётся только свернуться в комочек и ждать, когда отгремит гром.

И что-то ещё парило в воздухе, какое-то золотистое сияние, которое исчезало, стоило Тиффани посмотреть на него прямо, и тут же снова появлялось на краю поля зрения.

Дворец таял, обрушиваясь водопадами. Тиффани то плыла, то скользила на своей льдине вниз по лестнице, превратившейся в бурную реку. Огромные колонны рушились вокруг неё, но осколки таяли ещё в воздухе, превращаясь в огромные сгустки тёплой воды, и до полу долетали лишь тучи брызг.

Прощай, сверкающая корона, подумала Тиффани с ноткой сожаления. Прощай, платье из мерцающих огней, прощайте, ледяные розы и снежинки. Как грустно… Грустно…

А потом оказалось, что она лежит на траве и вокруг текут потоки воды. Вода прибывала, так что лежать и дальше означало бы утонуть. Тиффани с трудом встала на колени и подождала, пока поток успокоится достаточно, чтобы можно было подняться на ноги.

– У тебя осталось кое-что моё, дитя, – раздался голос у неё за спиной.

Тиффани резко обернулась, и золотое сияние обрело облик. Это был её собственный облик, только глаза не её – странные, будто змеиные. Но Тиффани не показалось это особенно странным, ведь в ушах у неё по-прежнему ревел солнечный жар.

Она медленно достала рог изобилия из кармана и протянула своему двойнику.

– Ты – Госпожа Лето, верно? – спросила она.

– А ты – маленькая пастушка, которая была мной? – В ответе явственно слышалось шипение.

– Я не хотела! – выпалила Тиффани. – Почему ты выглядишь как я?

Летняя Владычица села на траву. Земля вокруг исходила паром. Было очень странно смотреть на себя со стороны, – Тиффани и не знала, что у неё на шее сзади родинка.

– Это называется резонанс, – сказала Летняя Владычица. – Ты знаешь, что это?

– Это когда что-то начинает колебаться в ответ, – ответила Тиффани.

– Откуда бы пастушке такое знать?

– В словаре прочла, – сказала Тиффани. – И я не пастушка, я ведьма, можешь так меня и звать.

– Так вот, ты нахваталась кое-чего у меня, а я у тебя, умненькая ведьма-пастушка, – проговорила Летняя Владычица.

Тиффани вдруг поняла, кого она ей напоминает: Аннаграмму! А когда поняла, то сразу немного успокоилась. Госпожа Лето, как оказалось, никакая не мудрая и не прекрасная. Просто так сложилось, что ей дана большая власть, но особа, которой эта сила досталась, не отличается умом и, если честно, вообще довольно неприятная.

– А как ты выглядишь на самом деле? – спросила Тиффани.

– Как марево над дорогой, как аромат спелых яблок.

Красивый ответ, отметила про себя Тиффани, и при этом почти ни о чём.

Тиффани уселась на траву рядом с богиней.

– У меня будут неприятности? – спросила она.

– Из-за того, что ты сделала с Зимовеем? Нет. Он ведь каждый год умирает, и я тоже. Мы умираем, спим, пробуждаемся. Кроме того… ты помогла развеять скуку.

– О, правда? Выходит, я тебя повеселила? – прищурилась Тиффани.

– Так скажи, чего ты хочешь? – спросила Летняя Владычица.

Ну в точности как Аннаграмма, подумала Тиффани. Не замечает сарказма, хоть кол ей на голове теши.

– Чего я хочу? – отозвалась она. – Ничего. Просто лета. Заранее спасибо.

Летняя Владычица не сразу её поняла:

– Ничего? Но люди всегда хотят от богов подарков!

– Но ведьмы не берут платы. Зелёной травы и синего неба будет вполне достаточно.

– Что? У тебя же и так всё это будет!

В голосе богини слышались растерянность и злость, и Тиффани в глубине души тихонько этому порадовалась.

– Вот и хорошо, – сказала она.

– Ты спасла мир от Зимовея!

– На самом деле я спасла его от одной глупой маленькой девочки, дорогая Госпожа Лето. Я лишь исправила то, что сама сломала.

– По-твоему, это простая ошибка? Ты и вправду будешь глупой девчонкой, если откажешься от награды.

– Я буду благоразумной девушкой, если её не приму, – сказала Тиффани, втайне гордясь таким ответом. – С зимой покончено. Я уверена. Это я довела эту историю до конца. Куда бы выбор ни привёл меня, это мой путь. Я свой выбор сделала, когда пустилась в пляс с Зимовеем.

Летняя Владычица поднялась.

– Похвально, – сказала она. – И необычно. А теперь наши пути расходятся. Но сначала следует отдать кое-что ещё. Встань, благоразумная девушка.

Тиффани послушалась, и когда она взглянула в лицо Лета, золотистые глаза богини превратились в колодцы и Тиффани в них затянуло.

И лето наполнило её. Должно быть, это продолжалось всего несколько мгновений, но изнутри казалось, что гораздо дольше. Тиффани была ветром, колышущим ростки пшеницы весенним днём, наливала соком яблоки, заставляла лососей прыгать через пороги против течения. Все эти чувства нахлынули разом и слились в одно необъятное, сверкающее, золотисто-жёлтое ощущение лета…

…и оно становилось всё жарче. Солнце превратилось в красный шар в раскалённом небе. Тиффани парила в воздухе, густом и горячем, как масло на сковородке, над безводной тишью в глубине пустынь, где не могут жить даже верблюды. Там вообще не было ничего живого. Ничто не двигалось, только прах и пыль.

Она парила над высохшим руслом реки, на бывших берегах белели звериные кости. На дне русла не осталось грязи – ни капли влаги не уцелело в этом пекле. Это была река из камней-самоцветов: агаты подмигивали, словно кошачьи глаза, гранаты лежали россыпью – камни с переливающимися вкраплениями, камни с чёрными прожилками, коричневые, рыжие, кремово-белые, отполированные жаром…

– Вот оно, сердце лета, – раздался шипящий голос богини. – Бойся меня не меньше, чем боишься Зимовея. Мы не принадлежим вам, хоть вы и дали нам воплощения и имена. Лёд и огонь, вот что мы есть, и мы в равновесии. Не становись между нами более.

И тут наконец внизу что-то зашевелилось. Они появились из трещин в скалах, словно ожившие самоцветы: бронзовые и красные, коричневые и жёлтые, чёрные и белые, расчерченные ромбами, как арлекины, покрытые зловеще блистающей чешуёй.