Павлина Морозова - Лес видений

– Я тебя знаю достаточно, чтобы любить, – смущённо ответила Немила суженому.

– И что же ты знаешь обо мне? Что я – царевич? – рот Ивана ещё больше искривился, он ещё дальше отодвинулся от неё.

– Иванушка, я не за то полюбила тебя, что ты царевич!

– А за что? За мой облик? Я же красив, так ли это?

– Красив, – подтвердила Немилушка. – Но разве те испытания, через которые я прошла во имя нашей любви, не служат доказательством крепости моих чувств?

Иван почесал подбородок. Ни одной волосинки не пробивалось на по-детски гладкой коже, а между тем восемнадцать годков уж стукнуло младшему царскому сыну. Некоторые не упускали случая позлословить на этот счёт, но Немила не могла найти во всём его облике ни одного самого малюсенького изъяна. Он был мил её сердцу весь, без остатка, даже грязный, кривляющийся, ведущий себя не по-царски.

Она была уверена, что это и есть – любовь.

– Хочешь ли ты сказать этим, что любишь меня не как царевича, и что будь я последний бедняк, ты бы стала жить со мной как жена, и воспитывать наших детей? Отвечай честно, не то я прыгну! Честное слово, возьму и прыгну!

И вдруг Немииле стало ясно как день, зачем они пришли именно сюда – это была последняя проверка чувств, как в некоторых сказках, например, в той, где доброму молодцу пришлось не только спасти суженую из лап чудовища, но и перетаскать из его логова всё золото, одарить родню, построить большой терем, завести собственную дружину, и так далее. То есть, доказать, что ты можешь не только на один большой поступок, но и на много маленьких поступочков, которые будут совершаться изо дня в день ради того, чтобы семейный очаг не остыл.

Преисполнилась она пыла, на колени упала, Ивана колени обняла и зарылась в них лицом.

– Люблю тебя, люблю, люблю, мой царевич! И ежели б ты не был царевичем, то тоже любила бы…

– Нет! Брешешь как дышишь! – он схватил её за косы и заставил подняться на ноги. – Смотри мне в глаза и слушай внимательно, что я скажу!

Сквозь слёзы, в которых отражался пёстрый ковёр неба, она подчинилась.

– Слушаю, Иванушка!

– Я никакой не Иван, не царский сын, а простой сирота из крестьянской семьи, воспитанный дедом и бабкой! – протараторил он, до боли сжимая Немилины плечи. – Не перебивай! Имя моё – Булгак! Булгак, слышишь!

– Что ты такое говоришь, Иванушка! – Немила подалась вперёд, попыталась обнять любимого, но он держал её слишком крепко. – Нам нужно срочно возвращаться, Яга обязательно подлечит твой рассудок!

– У меня всё нормально с рассудком, лучше, чем когда-либо, – горько усмехнулся Иван. – Когда я пришёл в себя, то поначалу в моей голое всё смешалось – скитания по Лыбедскому царству, воровство в чужих домах, лица незнакомых девиц и собственные лживые речи… Потом сквозь ложь стали проступать другие воспоминания, где была деревушка дворов на пять, граничащая с лесом, маленький домик со старой почерневшей печью, речка и пахотное поле. Я начал вспоминать, кто я есть на самом деле, и тут вдруг явилась ты. Я помнил твоё лицо очень смутно, как во сне, который предпочёл бы забыть, но ты была так настойчива, так яро радела за то, чтобы вернуть меня к жизни, и потому я решил снова сыграть чужую роль, намереваясь сбежать от тебя тотчас же, как мы выберемся отсюда.

Он перевёл дух. Немила настолько потеряла дар речи, что даже не нашлась, какую реплику вставить в возникшую паузу.

– А потом ты упомянула про детей. И тогда я понял, что не смогу сбежать, что если я брошу своих кровиночек, то совесть меня тогда окончательно замучает. Но я так же и начал понимать, что ты слишком сильно увлеклась мыслью о том, чтобы выйти замуж за царевича, а потому вряд ли сможешь меня простить за то, что я имею происхождение более низкое, чем твоё.

Тут Немила окончательно убедилась, что царевич просто разыгрывает её, проверяет на искренность чувств. Но она тоже была не лыком шита, и решила блеснуть смекалкой:

– Ты врёшь! Я видела портрет царевича Ивана, и он точь-в-точь срисован с тебя!

– Так ли уж с меня? – перестав сжимать Немилу в объятиях, он отступил назад и встряхнул головой. – Не спорю, я похож на него, но любой, кто знал царевича Ивана лично, быстро раскусит подвох.

– А одежда?

Он пожал плечами.

– Одежду я из царского терема украл. Пришлось весь день там провести, чтобы найти покои царевича и незаметно в них пробраться, а пока я приодевался, меня обнаружили. Я едва ноги унёс оттуда.

Он не без гордости ухмыльнулся.

– Так что, будешь жить со мной и с нашими детьми, добра наживать? Я скажу всем, что увидел тебя, когда проходил мимо твоей деревни, и ослеплённый желанием, решил украсть тебя и заставить жить с собой насильно, пока ты меня не полюбишь. И скажешь ты всем, что полюбила меня, и проведём мы обряд свадебный по всем правилам, а потом ты родишь мне ещё троих сыновей. Всегда мечтал я о большой семье.

И подняла Немилушка очи, и осознала, что испытания не кончились, ибо Иванушка, похоже, был свято уверен в том, что всё, что он говорит – чистейшая правда. А те картины будущей жизни, которые он живописует, и правда милее его сердцу, чем жизнь в царском тереме.

– Так что, ты согласна родить мне троих сыновей? Мои дед с бабкой будут счастливы понянчить правнуков и правнучек. Можем даже зажить все вместе, большой семьёй. Помнится мне, дом у тебя большой? Знамо, всем места хватит, нам с детишками две комнаты, им комната, а сестёр твоих замуж побыстрее выдадим. Ты же упоминала про способности сестёр особые к ремеслу, а что некрасивые они обе – так это ерунда, главное, чтоб в дом привносили порядок и уют.

Поперхнулась Немила, за сердце схватилась и взмолилась мысленно: только бы Яга помутнение смогла вылечить!

– Иванушка, не шути со мной, лучше скажи, куда ты клубочек подевал, – нарочито ровным голосом ответила она, пытаясь вернуть разговор в безопасное русло. – Нам давно уж пора возвращаться, ты забыл? Детки ждут.

– Да-да, детки ждут, я так рад, что та гниль, которая поселилась во мне на долгие годы и разрушила всю мою жизнь, не смогла до них добраться… Или смогла?! Почему ты отводишь глаза в сторону! Ну, говори, пока тумака тебе не дал!

Не смог он вытрясти из Немилы правду, а с каждым тумаком, с каждой оплеухой она только сильнее рыдала, мечтая лишь о том, чтобы он её в пропасть не скинул. Звала она жалобно: «Иванушка! Иванушка!», старалась достучаться до разума, да никак не выходило.

А как надоело ему выплёскивать ярость, так поднял Иван руки к голове, и принялся рвать на себе волосы, одновременно с этим ступив к обрыву.

– Стой! Как же я без тебя жить буду? – всхлипнула Немила. – Не делай этого, бабушка Яга тебе поможет!

Он развернулся, шагнул обратно, без единого словечка обнял Немилу, и пока она не сообразила, что к чему, взвалил к себе на плечо.