Павлина Морозова - Лес видений

– Почему? – удивился царевич вслух.

– Потому что я не позволю, – рыкнул Змей и щёлкнул кожистыми крыльями.

Немила вся одеревенела и занемела от горя, и сказать, возразить было нечего Змею.

– Горыныч, ты что?.. – с укором переспросил Добрыня. – Немедленно объяснись! Чем тебе эта девица провинилась?

– От неё пахнет молодильными яблоками.

– Не может быть, – отрезал тот в ответ. – Клянусь, она была точь-в-точь такой юной, когда мы встретились в Денница-граде.

– Ты сомневаешься в моём чутье? – рыкнул Змей, совсем по-медвежьи. – Да от неё разит! Ты в молодых девках никогда, мой друг, не разбирался, а если она и омолодилась на годик, так сходу-то и не заметишь.

Разъярился Добрыня, и на кого бы вы подумали? На друже Змея, чьи слова разили прямо в цель, али на Немилушку, за которой сам Добрыня и не доглядел? И вышел богатырь из-за Ивановой спины, встал между Змеем и Немилой – между тем, кого назвал другом, и той, за кем поручено было присматривать, – встал, развернулся к Немиле лицом, к Змею задом.

– Признавайся, довелось ли тебе яблоко испробовать?

Немила голову повесила, кивнула. Рядом тут же засопел Иванушка – как же, она ж его подвела!

– Эх, ты, Немилушка. Я тебе помочь пытался, а ты… Ну, я тоже виноват, не доглядел. Скажи хотя бы, как же это ты умудрилась с плодом бедовым уединиться, так, что никто ничего не заметил? Верно, лиса совратила тебя, пока я царевича через реку переносил? Знал же, знал, что нельзя тебя с ней оставлять! Ох, я дурак! Говорили же умные люди: не оставляй козу с капустой!

Схватился Добрыня за голову, начал раскачиваться из стороны в сторону и стонать:

– Ай, если эту лису увижу, то ног не пожалею, чтобы догнать и ещё раз порубить гадину! Закину её лапки так далеко, что ни в жисть она их не найдёт!

В противовес открыто горюющему Добрыне, Иван не проронил ни словечка, весь облик его снова стал холодный и отстранённый, в точности как полпути назад, ещё до происшествия на реке и до спуска с горы.

Не стоит забывать и о третьим слушателе Немилиной истории – Змее Горыныче. Нельзя ручаться наверняка, слушал ли он всеми тремя головами, однако у всех трёх вид был крайне заинтригованный.

Закончила Немила короткий сказ о том, как яблочко губительное попробовала, и зашептались о чём-то головы, закивали друг другу загадочно.

– Значит, вихрь налетел и яблочко отобрал? И не первый раз, говоришь, чтобы этот самый – али очень похожий – вихрь тебе помогал?

– Два раза помогал, – робко уточнила Немилушка, – первый раз Иванушку помог вернуть, а во второй раз у источника явился.

Вот только не было никаких похожих вихрей, был лишь один вихрь. Серый, местами плотный, местами полупрозрачный и рваный, он следовал за ней – именно за ней, ни за кем другим – и всю дорогу, получается, приглядывал.

И Змей переглянулся головами, и не стал скрывать собственного удивления:

– А есть ли у тебя, Немилушка, родственники среди самоубивцев?

Внутри Немилы всё восстало, и она не на шутку рассердилась:

– Нет!

– Раз уж ты так уверена, что это не родственник тебе – ни близкий и не дальний, то, может быть, это друг старый? Али жених бывший?

Немила покачала головой и крепче прижалась к плечу Ивана. Действительно, сватались к ней уж много раз, целых два, но батюшка всем отказал. Однако ж, все двое живы были, один жениться успел, ещё один жил слишком далеко, но ежели б руки на себя наложил, то народная молва быстро бы до них дошла, а деревня та на позор была б обречена на ближайшие лет пять, а то и десять.

– Наверно, ты просто понравилась душе неприкаянной, – прорывал Змей, и, рыча, добавил: – Чего стоите до сих пор? Уходите отсюдова, не мешайте мне долг свой выполнять.

Немилушка попробовала отстоять своё право на возвращение:

– Я яблочка мякоти даже попробовать не успела, а несколько капель сока – не считаются! Я живую и мёртвую воду раздобыла, я душе Ивана возвращение домой пообещала! Ты, Змей Горыныч, обязан нас пропустить и не чинить препятствий на нашем пути! Ай!

Кто-то схватил её за косу да потащил. Кто-то схватил и Иванушку. Не кто-то – Добрыня то был. Оттащил он обоих саженей на пят ниже по мосту и резко отпустил. И сказал строго, глядя сверху вниз:

– Отныне я вам боле не спутник. Идите отсюда и не возвращайтесь, если не хотите Змея разгневать.

– Но как же… – заикнулась Немила.

– Как вам вернуться домой в обход Змея? Сие не моя забота! – отрезал Добрыня. – На этом наши пути расходятся, ибо возвращаюсь я к другу, дабы успокоить и отвлечь его разговорами. А вы не задерживайтесь тут, ибо из-за вас Змей долго держал мост перекрытым, не ровен час как сюда хлынет людской поток и тогда вам мало не покажется.

Иванушка первым сообразил, что к чему. Он схватил Немилу, и побежали они вдвоём, не сказав Добрыне ни словечка на прощание, а мост так затрясся, заходил ходуном, что ни оглянуться, ни помахать рукой, только знай цепляйся за перила и молись, дабы нога не попала в прореху между дощечками.

Бежали они, бежали, спотыкались и потели, и скользили ногами по дощечкам, съезжали сидя, и снова бежали, пока откуда-то издалека, но близко, свысока и снизу не донёсся женский крик.

Иванушка остановился, вместе с ним остановилась и Немилушка.

– Я рядом, я внизу!

Царевич первым сообразил перегнуться через перила, а что они там увидели, повергло их в радостный шок. Они заулыбались, засмеялись, одновременно закричали:

– Марья Моревна, как мы рады тебя видеть!

Мост трясся, но это уже не волновало их так сильно. Марья Моревна парила в воздухе прямо под мостом, она была в своём женском обличье, только заместо рук были большие белые крылья, которые медленно вздымались и опадали.

– Я тоже рада вас видеть, – с улыбкой проговорила Марья. – Только я уже никакая не Моревна. Отныне я не живу в царском тереме и не приглядываю за Денница-градом.

Не стала Марья тратить драгоценное время на то, чтобы объясниться за исчезновение с клубочком.

– Я увидела, как вы поднимаетесь по мосту, и решила подслушать ваш разговор. Мне жаль, что, проделав такой длинный путь вы не смогли попасть домой. Вот, держите, возвращаю!

С этими словами Марья перевернулась в воздухе, изобразив солнышко. Сарафан её задрался, обнажил когтистые лапы, а в одной из лап был зажат спасительный клубочек. Хорошенько размахнувшись, Марья пульнула его в их сторону.

Поймал Иван, а Немила крикнула:

– Благодарю тебя, Марья!

– Не за что меня благодарить. Это я вас должна поблагодарить, за то, что дали мне возможность перед смертью встретиться с любимым и попрощаться. А теперь прощайте и вы.

На глазах у Немилы и Ивана Марья перестала махать крыльями. Она легла на спину, раскинула крылья и начала медленно падать в молочно-оранжевую бездну, пока не растворилась, растаяла в ней.