Вадим Панов - Не видя звёзд

– Ты веришь?

– Да.

– А можешь… – Кира глубоко вздохнула. – А можешь сказать…

– Объяснить? – очень спокойно помог ей муж.

– Да.

– Он не оставил меня, когда стало очень-очень плохо. Он подарил мне настоящее Чудо.

Помпилио повернул голову и посмотрел жене в глаза. И Кира поняла, что он имел в виду. От понимания ей стало невыразимо хорошо, так хорошо, что захотелось поцеловать мужа, крепко поцеловать, долго, но прежде… Кира не могла не спросить:

– Но ведь сначала тебе стало очень плохо.

– Стало, – кивнул дер Даген Тур, продолжая смотреть жене в глаза.

– Разве не Создатель в этом виноват?

– Только в том, что создал людей.

– А люди стали злы.

– Потому что несовершенны.

– И что?

– И ничего, Кира: так было, есть и будет. – Помпилио едва заметно пожал плечами. – Я не жду, что Создатель станет вытирать мне сопли и следить за тем, чтобы я не промочил ноги, мне достаточно того, что он обо мне не забывает. Даже после всего того, что я натворил.

Кровавую бойню, которую он устроил после смерти Лилиан, перевернувшую Омут и заставившую притихнуть весь Герметикон. Он сам, и по его приказу было уничтожено более ста человек – всех, кто имел хоть малейшее отношение к убийству девушки. Их искали, вычисляли, преследовали и убивали. Без суда. Без права на пощаду.

– Ты веришь, что мы встретились благодаря ему? – очень тихо спросила Кира.

– Я верю в то, что мы встретились.

– Это факт.

– Он случился именно тогда, когда должен был случиться. Не раньше, но и не позже. Он случился идеально.

– Да, – помолчав, признала рыжая. – Идеально.

И поймала себя на мысли, что говорит абсолютно искренне.

Помолчала, а затем перешла на другую тему.

– Я говорила сегодня с Баззой… когда вы с Акселем изучали Сферу.

– Да?

– Он сказал, что, судя по всему, ты ступил на Мартину первым.

– Скорее всего, – равнодушно ответил дер Даген Тур.

– А это значит, что ты имеешь право претендовать на дарство.

– Моё происхождение позволяет претендовать на дарство без права первопроходца. Более того, на дарство имеет право претендовать любой адиген, заявки рассматриваются в Палате Лингийского союза, претенденты проходят строгий отбор, но ты понимаешь, что если я подам заявку, то получу дарство на любой планете.

Никто не посмеет отказать любимцу Герметикона.

– Ты не хочешь основать династию? – удивилась Кира.

– Для этого я слишком Кахлес, дорогая, – грустно улыбнулся Помпилио. – Я не смогу стать кем-то другим.

– А наши дети?

Он замер, услышав «наши», замер, ощутив нечто новое, нечто совершенно неизведанное раньше, замер, привыкая к этому ощущению, а потом понял, что имела в виду жена: его дети не будут Кахлесами. Они будут «родственниками Кахлесов», а его внуки – очень дальними родственниками.

– Ты хочешь стать женой дара?

– Я стала женой мужчины, которого люблю, – уверенно ответила Кира, глядя мужу в глаза. – И я хочу, чтобы он разобрался в себе и понял, кем хочет быть.

– А ведь мне правда повезло, – очень тихо и очень серьёзно произнёс Помпилио.

– Нам повезло, любимый. И мы должны суметь распорядиться нашей удачей.

– Я буду очень серьёзно думать над твоими словами, Кира.

– Сначала подумай над тем, как вытащить нас отсюда.

– Об этом не волнуйся, любимая, после того что ты мне сказала, мы совершенно точно вернёмся домой, даже если мне придётся порвать Пустоту и протащить «Амуш» через прореху.

Кира улыбнулась.

– Хочешь сказать, что я нашла нужные слова?

– Идеальные.

– Хорошо… – Рыжая ответила на поцелуй Помпилио, а когда он завершился, кивнула за спину мужа: – Что там?

Дер Даген Тур обернулся, несколько мгновений вглядывался в светлую тьму ночи, а потом улыбнулся:

– Это прожектор «Стремительного». Капитан дер Шу решил не затягивать со встречей и совершить ночной переход.

– А Экспедиция?

– Явится на рассвете.

Место для установки Сферы Шкуровича командор дер Ман-Дабер выбрал идеальное: расположил её с западной, равнинной стороны огромного озера, примерно в лиге от берега, оставив достаточно места под строительство порта. Южнее, лигах в семи, начинался густой лес, окружающий всю оконечность озера, и в будущем способный стать источником строительных материалов для первых зданий. Сначала дер Жи-Ноэля смутила уходящая на восток степь – он опасался ветра с той стороны, однако гигантское открытое пространство позволяло расставить цеппели достаточно далеко друг от друга, чтобы в случае ветра, даже ураганного, обеспечить им свободное вращение вокруг причальных мачт. Другими словами, поразмыслив, адмирал решил не искать лучшего места и приказал обустраивать временный лагерь около Сферы. Следующие несколько часов были посвящены приземлению: цеппели по очереди снижались, располагаясь так, чтобы не мешать друг другу, швартовочные команды собирали и устанавливали временные мачты, крепили «сигары» и выкашивали траву, формируя на дикой равнине первые дороги. Кира предложила опустить паровинг на озеро, однако Помпилио уговорил жену не торопиться, сказав, что не намерен задерживаться в базовом лагере, что стало для рыжей приятным сюрпризом. В итоге «Дрезе» зашёл на посадку рядом с «Амушем», мягко опустив платформу с паровингом на землю, а чуть позади нашлось место для «Стремительного».

Работы по обустройству заняли весь день и закончились установкой временных сторожевых постов по периметру лагеря: сборные металлические башни с площадками на четырёхметровой высоте были оснащены пулемётами и прожекторами, которые питались от генераторов ближайших цеппелей. А над лагерем на дежурство встал доминатор «Треге», чьи прожекторы постоянно ощупывали прилегающее пространство.

Впрочем, ночи, как и ожидалось, на Мартине оказались необычайно светлыми – ярко светила отражённым светом Близняшка, – прожекторы выполняли вспомогательную функцию и не позволяли уснуть членам дежурной команды. И ещё – как тоже ожидалось – в ночи гигантский спутник производил гораздо более сильное впечатление, напоминая людям о существовании волшебства. И пусть считается, что все причуды Пустоты рано или поздно будут описаны в учебниках физики, – пусть! Пока этого не случилось, люди смотрели на чудеса так, как они того заслуживают – как на чудеса. И восхищённо улыбались. И думали, что им повезло увидеть нереальное зрелище первыми. И хотя прожжённые цепари считались парнями циничными, жёсткими и даже недалёкими, покончив с неотложными делами, большинство из них не стали спешить в койки. Они остались на открытом воздухе. Уселись на землю, достали фляжки с бедовкой – в вечер обустройство лагеряначальство по традиции смотрело на выпивку сквозь пальцы – и залюбовались невероятным зрелищем, впитывая доставшееся им Чудо.