Диана Дуэйн - Человек-Паук. Веном-фактор [сборник litres]

Если Веном чему и научился, так это тому, что справедливость начиналась и заканчивалась в его собственных руках, а также в рабочей части тех инструментов, которыми можно воспользоваться для усиления своей власти. Теперь Веном считал себя справедливым. Может, это было и грубое правосудие, но оно работало гораздо лучше, чем водянистая, чахлая версия правосудия, которую пытались навязать различные костюмированные борцы с преступностью, некомпетентная полиция и коррумпированная судебная система.

Эдди остановился, когда свет превратился из намека в сверкающий ореол. Источником его оказалась одинокая голая лампочка, установленная в стене на пересечении туннелей. Слева новый проход упирался в тупик. Вправо он тянулся по крайней мере на сто метров, после чего заканчивался или поворачивал – отсюда разглядеть не получалось.

«В той стороне север, – подумал Брок. – Жилые кварталы».

– Пошли, – произнес он.

Тщательно прислушиваясь, Эдди шел по туннелю. Здесь оказалось совсем не так тихо, как можно было ожидать. Даже сейчас непрекращающийся гул большого города просачивался сквозь слои бетона, кирпича и земли: лязг и грохот, слышимые всякий раз, как очередная машина проезжала колесом по крышке люка, и навевающий мысли о зубной боли гул отбойного молотка. Низкочастотный городской рев разносился здесь иначе, чем над землей, но все же стуки и удары, шипение пара в трубопроводах, гул открытой трансформаторной будки…

…и бормотание голосов.

Эдди остановился. Прислушался. «Ничего». Затем какой-то звук, неразборчивый, но напоминающий человеческую речь. А затем кто-то совершенно отчетливо закашлялся.

«А теперь тише», – мысленно велел Брок симбиоту. Они добрались до места, где туннель поворачивал направо, на восток. Эдди тщательно следил за направлением, ведь, возможно, ему понадобится найти это место еще раз.

Он прошел на восток примерно половину квартала, после чего туннель снова повернул. И теперь Брок разглядел льющийся из северной части приглушенный свет. На этот раз голоса звучали гораздо отчетливее.

Эдди поспешил вперед так быстро, как только мог, однако приложил еще больше усилий, чтобы двигаться бесшумно. Время от времени из-под его ног выскакивала крыса, и симбиот тянул к ней свои голодные щупальца, но Эдди всякий раз втягивал отростки обратно. «Не перебивай аппетит», – бормотал он. Брок уже давно научился использовать желания и голод симбиота и хотел, чтобы до встречи с Хобгоблином тот оставался как можно более голодным. Человек-Паук был прав в одном – Эдди и правда понятия не имел, где находится селезенка. Но он провел небольшое исследование после изучения карты служебных туннелей и теперь думал, что у Венома есть неплохие шансы поймать Хобгоблина и проверить, находится ли этот конкретный кусочек на том месте, где должен.

Эдди подошел ко второму повороту туннеля, остановился и осторожно выглянул из-за угла. Голоса мгновенно стали громче. Свет впереди отличался от тусклых, пыльных лампочек, экономно освещавших сам туннель. Этот свет был более чистого, белого оттенка, и до ноздрей Эдди донесся слабый запах керосина.

Симбиот вокруг него взволнованно зашевелился.

– Не в этот раз, – мягко остановил его Эдди, – просто жди. И учитывая, с кем мы собираемся иметь дело… уличную одежду, пожалуйста.

Симбиот послушно преобразился. Паучий знак на груди потускнел, а черный костюм сменился бежевой рубашкой, джинсами и ботинками. Эдди оглядел себя и добавил:

– Чуть более поношенную.

Симбиот быстро внес правки: на джинсах появились потертости, дыры и убедительные пятна грязи, воротник и свернутые манжеты рубашки стали поношенными. Нет смысла пугать этих людей. Эдди хорошо знал эту породу: они с подозрением относились к незнакомцам, всегда боялись, что их прогонят из с таким трудом найденных тайных мест или, еще хуже, заставят жить там под властью нового босса. Веном достаточно видел подобного в городе, расположенном под парком «Золотые Ворота», где он теперь служил защитником, – эта часть Сан-Франциско оказалась погребена под землей во время землетрясения 1906 года и впоследствии полностью забыта. С тех пор подземный город стал раем для изгоев общества.

Эдди оглядел себя еще раз, взъерошил волосы и пощупал подбородок. Щетина на месте, так даже лучше.

Медленно он пошел по туннелю, позволяя звуку своих шагов эхом разноситься по сторонам. Сидящие впереди него люди притихли и прислушались. Он тоже прислушивался, гадая, не раздастся ли лязг вытаскиваемого оружия. Едва ли кто-то в их положении мог бы причинить ему вред, особенно с симбиотом, но Эдди предпочитал проявить осторожность.

– Привет! – сказал он, пытаясь придать голосу максимальной безобидности.

– Привет! Кто это? – донеслось до него. Источник звука был уже совсем близко.

– Никто, – ответил Эдди, – так, мелкая сошка. Я никому не причиню вреда.

– Что ж, мистер Никто, – произнес голос, и принадлежал он женщине, – просто ступай сюда, тихо и медленно, и держи руки на виду.

В ее голосе не слышалось угрозы, лишь жесткость, необходимая для выживания в этих туннелях, и у Эдди не было причин ослушаться ее, так что он сделал в точности как было велено – медленно двинулся вперед.

По бокам туннеля располагались небольшие ниши, укромные местечки два – два с половиной метра в глубину. Слышимые им голоса доносились из одного такого места. Эдди завернул за угол и обнаружил маленький опрятный кемпинг из тех, что можно встретить в лесу. Только этот располагался глубоко под землей.

В нише сидело трое. Эдди подошел к ним, держа руки на виду, и позволил себя разглядеть. Две женщины. У той, что постарше, рыжие волосы постепенно становились розовыми там, где к ним подмешивалась седина. Вторая, женщина средних лет, блондинка, казалась все еще чертовски привлекательной. С ними – пожилой, измученный мужчина с красным лицом, усеянным лопнувшими кровяными сосудами, некоторые из них превратились в язвы. «Похоже на алкоголь или химическое отравление, – подумал Веном, – возможно, „Стерно“…» Точно сказать нельзя. Он сполна навидался того и другого в Сан-Франциско.

– Это старая шутка, – заявила маленькая рыжеволосая леди, добродушно разглядывая его.

– Какая, мэм?

– Никто, – искренне улыбнулась она. – Я помню случай, когда юноша пришел к людям, которые его не ждали. Они тоже спросили его имя, и он назвался Никто. Затем, когда хозяин вечеринки начал досаждать своим гостям, юноша воткнул ему в глаз острый кол, и несчастный мерзавец смог только воскликнуть: «Бог ты мой, губит меня Никто!» А все его друзья воскликнули в ответ: «Тогда чего ты тут жалуешься?»

Эдди улыбнулся:

– Классика. Что ж, кем бы мы ни являлись, мы точно не Одиссей.