Майкл Стэкпол - Вол’джин. Тени Орды [litres]

То, что Ялия заступилась за него перед настоятелем, чрезвычайно тронуло хмелевара. Она нравилась Чэню. Всегда нравилась. В пути же он нашел еще больше всего, что ему в ней нравилось. А еще нашел повод для надежд, что она ответит взаимностью. Насколько – Чэнь не знал, но его бы порадовало что угодно, ведь из маленьких яиц вырастают могучие черепахи.

Ялию не узнали в Цзоучине, и Чэню показалось странным, что она не стала немедленно искать свою семью. Одну за другой она узнавала новости о них – от Ли Ли и остальных – и выяснила, что они процветают. Даже бабушка еще была жива. И все же Ялия держалась в стороне; отчасти эта отстраненность не подпускала ее и к Чэню.

Хмелевару было непросто понять это желание к отдалению – от семьи, не от него. Сам Чэнь обрел в Пандарии те частички дома, каких ему ранее не хватало. Цзоучин казался очередной из них. Здесь наготове имелись идеальные материалы для маленькой хмелеварни. Стоило увидеть эту деревню, как он задумал ее здесь построить, потому что место было идеальным – и способным приблизить его к Ялии.

В ту первую ночь, заварив чай, он заговорил о ее семье.

Ялия вперилась взглядом в глубины своей чашки.

– У них своя жизнь, мастер Чэнь. Я ушла, чтобы они жили в покое. Я не принесу обратно хаос.

– Разве знание о том, что вы живы и уважаемы, не принесет им покоя? – Он пожал плечами и выдавил улыбку. – Я тревожусь всякий раз, когда не вижу Ли Ли. Ваша семья наверняка беспокоится или… – Чэнь осекся, когда ему в голову пришла мысль.

Она подняла взгляд.

– Или?

– Это была недостойная мысль, сестра Ялия. Не для вас.

– Я бы хотела, чтобы вы ею поделились. Даже если мы решим, что это ошибка, я бы предпочла, чтобы между нами была честность, – она положила свою лапу сверху на его. – Прошу, мастер Чэнь.

Он позволил потрескиванию веток в костерке на миг заполнить тишину. Затем кивнул.

– Я задумался – и лишь потому, что иногда задумываюсь на этот счет о себе, – не свой ли покой вы желаете сохранить вместо их покоя?

Ее ладонь вернулась к чашке. Она держала ее столь неподвижно, что Чэнь видел отражение звезд в чае.

– Монастырь подарил мне покой.

– Никто не знает, как отреагируют другие. Я бы сказал, ваша семья будет рада вас видеть. Возможно, младшая сестра и обидится за то, что ей достались ваши дела по дому, а ваша мать огорчится, что вы не привели ей детенышей побаловать. Кажется мне, даже будь это правдой, это небольшое огорчение в сравнении с радостью от знания, что вы живы и здоровы.

– В тихой ночи и с теплым чаем легче переварить тяжкую мудрость?

– Не знаю. Мне нечасто выпадают тихие ночи, и меня нечасто обвиняют в мудрых поступках, – он отпил чая и позволил себе окунуться в него носом – только чтобы она улыбнулась.

Ялия подняла лапу и смахнула каплю.

– Вы достаточно мудры, чтобы разыгрывать паяца во времена, когда это требуется. Потому думать о ваших словах куда легче. И узреть в них истину.

Чэнь не смог скрыть улыбки, но достаточно приглушил ее, чтобы не показаться гордецом.

– Вы повидаетесь с семьей.

– Да, но завтра. Мне бы хотелось в полной мере получить удовольствие от очередной спокойной ночи с теплым чаем и мудрым другом. Я напомню себе, кто я, чтобы поделиться этим с ними, а не пытаться объяснять, почему я не та, кем должна быть по их мнению.

Следующий день с утра был светлым и теплым, что Чэнь принял за добрый знак. Он отправился с Ялией на встречу с ее семьей. Они превратили часть изумления от возвращения Ялии в воодушевленное приветствие для него – ведь он был прославленным дядей Дикой Собаки Ли Ли. Оказывается, мотивируя работников, она называла его имя и намекала на страшные последствия, будь они такими же лентяями под его управлением.

Отец Ялии, Цуэн-ло, почти немедленно распознал истину за ее словами, потому что ему, главе рыбацкой флотилии, приходилось прятаться за похожей маской. Вдвоем с Чэнем они обнаружили общую любовь к пиву и, как типичные мужчины, пытались перепить друг друга. По ходу дела Цуэн-ло согласился, что Хмелеварне Буйных Портеров надо открыть в Цзоучине отделение, и что рыболов профинансирует его в обмен на скромную долю прибыли и бездонную кружку.

Хотя Чэнь проводил время с отцом Ялии, он обращал внимание и на ее общение с семьей. Девушка немедленно удостоилась одобрения племянниц и племянников тем, что могла ломать доски руками и ногами. Они носились по всей деревне с обломками, собрав ватагу детенышей для очередной демонстрации. Некоторые из них были детьми пандаренов, которые в прошлом соперничали за благосклонность Ялии. Чэнь заметил оттенок меланхолии в ее лице, когда они знакомились. Очевидно, они не представляли, кем она являлась.

Ее мать и сестры цокали языками и бранились – вернее, начали делать это сразу после визгов, объятий и плача. Братья торжественно ее обняли, а потом улизнули в соседнюю комнату разделить кружку-другую с Чэнем. Ялия сохраняла самообладание и спокойствие в общении со всеми.

А потом пришла очередь ее бабушки. Старая пандаренка с годами стала хрупкой, согбенной, плоть ее свисала с костей. Ходила она с палочкой – получше, чем Тиратан в самые первые дни после ранения, но ненамного. Старость затуманила ее темные глаза, так что она подняла к лицу Ялии лапу и задержала.

– Ты внучка, которой я отдала мой шарф?

– Да, ама.

– Ты его принесла?

Ялия опустила взгляд.

– Нет, ама.

– В следующий раз принеси, внученька, я по нему скучаю.

Затем старая пандаренка улыбнулась щербатым ртом и обняла Ялию. Воцарилось молчание, когда старушка чуть не исчезла, утонув в руках внучки. Их тела содрогались от безмолвных всхлипов, но все сделали вид, что ничего не заметили.

Вот почему Цуэн-ло громко и непристойно срыгнул, чтобы перевести все внимание на себя. Чэнь, будучи хорошим гостем и дорожа собственной репутацией выдающегося рыгальщика, вскоре после этого тоже сотряс крышу дома. Так женщины не сумели потратить все эмоции лишь на брань в адрес главы семьи, а Ялии и бабушке во время сумятицы досталось несколько мгновений наедине.

В следующие два дня в деревне закончились восстановительные работы и началась подготовка к постройке хмелеварни. Чэнь назначил Ли Ли своей наместницей и завербовал в каменщики братьев Каменные Грабли – они как раз прибыли с обещанным продовольствием. Из них вышли никудышные крестьяне из-за того, что на их полях чаще можно было обнаружить камни, чем турнепс, и братья провели достаточно времени за тяганием валунов с огородов, чтобы работа каменщиков оказалась им по плечу.

Чэнь проводил время за сбором трав в окрестностях и подготовкой пробной варки в деревянной бочке, которую таскал у себя на закорках. В ней и плескался напиток, пока они с Ялией плелись обратно в монастырь. Время от времени он открывал крышку, разводил варево водой, и подбрасывал в смесь то да се.