Кирилл Вер - Над вечным покоем

Карабин усмехнулся и погладил рыжий ус.

– Почему, думаешь, я тебя оставила?

– Понятия не имею. Знаю, что для бывшей проститутки вы очень умны.

Карабин напрягся, но Бобриха рассмеялась, пропустив обидное высказывание мимо ушей.

– Я знала, что ты пригодишься. Я знала, кто ты такой. И я знала, что будет беда. Почему бы не оставить послушную псину у себя под боком? Тем более одиночество тебя хорошо тренировало, и ты готов уцепиться за любую возможность, лишь бы искупаться в крови. И пока ты драл штаны в лесах, мы с моей сестрой из Ленинского, что тоже неплохо пристроилась, выйдя замуж за местного главу, играли свою игру. Налаживали связи. Торговали между деревнями втихаря, хотя был запрет от Шахт со времен Войны Пяти. Митрич просто дуралей, но за ним кто-то стоял. Кто-то хочет беды в Студеных, но я не могу понять, кто стоит за этим. Поэтому пора действовать руками и ногами. Я хочу, чтобы ты отдал должок – мне и Юле. Я знаю, что ты не боишься замарать руки. Твоя жажда крови никогда не унималась, да? Поэтому ты стал охотиться.

Марков хмурился, чувствуя, что заливается краской. Чертова тетка оказалась гораздо умнее проститутки. Она скребла ему душу, вытаскивая наружу страшную правду, которой страшился хозяин бесплотного духа.

– В наши земли пришла беда. Я думаю, про нее и говорил старик. Я знаю, почему нет обозов. Сейчас в Шахтах гуляет очень опасная болезнь, и нет от нее спасения. Косит всех подряд – младых, старых. Богатых, бедных. Ей все равно, кто встанет у нее на пути. На улицах города лежат трупы по канавам, и нет до них никому дела. А тут еще Митрич со своими пожарами. Должна я была отвлекаться на такую ерунду?

– Откуда новости? Мы живем без обозов почти месяц.

– Я многое знаю. Про болезнь поведала моя племяшка из Шахт, тоже, кстати, доктор. Поэтому, Юлька, ты мне так нравишься. Вы с ней очень похожи. Обе красотки, волевые девки. Жалко, мужиков выбирать не умеете. Только ты, дуреха, уехала в Шахты гулять, а девочка моя прилежно училась. Ну, не обижайся, я любя! Прокопий сделал из тебя человека, снег ему пухом. Он гораздо умнее той братии за высоченными стенами, которая даже не знает, как насморк лечить. А племяха, несмотря на тупорылых ученых мужей вокруг, сумела стать мастерицей лекарского дела. Старые книжки читала, те, что до Потряса писались. Она видела, что происходит, и у нее волосы дыбом стояли. Она сумела предсказать заразу, но ее никто не слушал. Если бы она не убедила меня и сестру пересечь путь обозам, нас бы уже давно в живых не было. Шахты долго плевались заразой, пока город не закрыли к чертям.

– Ага, они как бараны. Пришлось немного пострелять, чтобы не разносили свою баланду, – буркнул краснолицый Карабин.

– Девочка моя, прости, что напугала тебя. – Бобриха повернулась к Юльке и взяла ее за руку. – Я не могла поведать тебе всей правды, думала справлюсь. Племяшка отправила вороном письмо: «Срочно нужны лекарства, потому что в Шахтах полки опустели». Там сильные волнения сейчас. Люди думают, что болезнь напустили злые духи из рудников. Там такая буча! Народ шумит, требует всякого… Почти как у нас. Только там орава пострашней здешней. А бедного Гагата Урпатова все никак не могут свергнуть. Угольный трон дымится, но еще пока не загорелся, хотя горящие спички подносят все, кто только может. Столько успел пережить мужик – диву даешься. И все друзья ополчились против него… Лишь семья у него осталась. Сынишка смышленый, папку в беде не оставит. Хотя жена плоха, дуреть стала. Брат у него с дочерью есть, они тоже не промах. Ну вот мы и решили помочь, пока копыта не откинули, и собрали лекарства. Снарядили мы, значит, того человека, который постоянно шастал между деревнями, и с посылкой отправили в Ленинское. Сестрица тоже там набрала кой-чего, хотели объединить и двинуть парней к Шахтам на выручку. Ну, ушел парень, а на следующий день…

– Дым, – хором произнесли Карабин и Марков.

– Да, – кивнула Бобриха. – С моей сестрицей мы договорились: пожар в лесу – знак большой беды. И я переживаю, что лекарства могли затеряться. А может, и что хуже.

– Ночью мы с Сенькой двинули туда…

– …и попали во вьюгу, – покачал головой Марков, перебив Карабина.

– Да, моя вина, – Бобриха посмотрела в окно, на улицу, где стояла на удивление спокойная ночь. – Вьюга, конечно, не вовремя началась. Сенька-то плох, да, Юль?

– Очень, – вздохнула Юлька, позабыв про былую веру в выздоровление юноши. – Без лекарств он долго не протянет.

– Его смерть мы не забудем, но что делать? – Бобриха наскоро перекрестилась. – Те снадобья допотрясные могут спасти Студеные, если мы их найдем и вернем себе.

– Мы хотели тебя дождаться, Мишань. Но один хрен знает, когда бы ты вернулся. В общем, пошли одни, но до Ленинского не добрались. А че там случилось, хрен знает.

– Я чую – беда. Но Студеным мы еще можем помочь, – Бобриха оглядела хозяев глазами, полными решимости. – Я хочу, чтобы ты с Карабином и Ильичом сегодня же дошел до Ленинского. Найдете тайник – мы с сестрой обозначили места возле Речного и Ленинского на всякий случай. Я объясню, как туда попасть. Я уверена, что лекарства там. И узнайте, почему зажигали огонь.

– А если лекарств не найдем? – спросил Марков, постукивая по столу.

– Найдете. А коли нет – расшибитесь в кровь, но достаньте их. А потом донесите в сохранности до Шахт! – Бобриха в своей манере ударила по столу. – В этом тухлом городе моя племяшка… Я боюсь, что и с Хоруспочкой могла приключиться беда… Помоги ей. Иначе… Иначе Студеные обречены. Я говорю это не как сварливая баба, жадная до денег, какой ты меня считаешь.

Марков облокотился на стул, выслушав то, что поведала Бобриха. Он уставился на середину стола, будто ища там ответы на свои вопросы.

Чертова ночь. Может, я сплю? Почему этот кошмар никак не может кончиться и длится целую жизнь? И какого хрена тут забыл Учитель? Он шел к Чистополю, в этот свой РАЙ. Тьфу!

Он посмотрел на испуганную Юльку, которая вообще не понимала, что происходит. Охотник не мог поверить, что жизнь затеяла опасную игру, в которой неясно какую роль играл Марков. Какую подлость подкинет случай теперь? Учитель был в Речном, Митрич – чертов безумец, Хмурый – это средоточие зла, Шахты – рассадник заразы, а Речное – последний оплот добра и прозрения в ужасном мраке студеного хаоса. И что он, беглец и обманщик, обещал своей уже бывшей жене?

Я обязательно вернусь к свету.

— Ну так что, старик? – усмехнулся Карабин, видя, как призадумался Марков.

Ответ не заставил себя долго ждать:

– Я согласен. Когда выдвигаемся?

Ночь, как обычно, выдалась морозной. Тьма сгустилась над Студеными землями, обернув Хмурый мрачной непроницаемой вуалью. Плотный еловый лес, слабо пропускающий солнечный свет, превратился в непроглядный лабиринт, из которого, казалось, не найти выхода. В такую погоду лишь отчаянный смельчак заставит себя вылезти из теплой постели и с головой нырнуть в убийственный ночной холод. Людям, что умудрились выжить после Потрясения, очень повезло – ибо суровый рок свихнувшейся природы сбавлял накал, разрешая жалкому народцу поиграть в подобие жизни. Жаль, но глупые не подозревали, что фальшивое бытие, обволакивающие их беспомощные тела, – лишь убогий спектакль заскучавшего кукловода. Марионетки, которые кружились по круглой сцене, были настолько наивны, что не замечали ниток на своих конечностях, и продолжали верить в истинность мироздания. Их глаза не видели ничего, кроме иступляющей Пустоты, ибо как объяснить слепую веру в несчастное сегодня? Да, декорации, развернувшиеся перед куклами, выглядели потасканно и не вызывали радостных эмоций, но двуногие твари, коим посчастливилось овладеть жалким подобием разума, будто смотрели на них сквозь волшебную пелену. Люди пытались вообразить свободу воли, а не тряпичную тюрьму для крошечного народца. Так могло продолжаться бесконечно долго, однако в эту ночь настроение кукловода будто переменилось. Подул свежий ветер, и хозяин марионеток решил переиграть обыденные сцены – переодел знакомых кукол в новые наряды и выставил их прочь из пыльных изб, прямо на лютый ночной мороз; к радости марионеток, вьюга не свирепствовала. Конечно, такое отступление казалось незначительным, но зрители не знали, к чему приведет изменение заезженной истории. Была ли в этом какая-то цель, кроме личной? Похоже, даже кукольник не знал. Его закостеневшие руки, что дергают за ниточки, ожили после долгого сна, им хотелось яркого действа. Кукловоду хорошо, и тряпичные актеры счастливы размять безвольные конечности. Никто не думал о последствиях, но финал обещал быть красочным.