Катя Аникина - Вестники Весны. Мифы двенадцати миров

Братья Дэйкири почти не говорили на моём языке, но, тем не менее, оказались приветливее сестры. Она же с каждым днём становилась всё мрачнее, будто вынашивала какую-то страшную тайную мысль.

Лица кузенов были насмешливыми и улыбчивыми, разговоры весёлыми.

Как-то вечером братцы подтрунивали над Дэйкири, пока та готовила похлёбку на костерке. Тем временем я нашёл свою укулеле в повозке и стал тихонько подыгрывать треску огненных лепестков.

Дэйкири, помешивая похлёбку в чане длинной ложкой, прислушалась к музыке. Лицо её в это мгновение расслабилось и стало беззаботно детским.

Лилёк хотела словить огненного мотылька, взлетевшего над костром, но Дэйкири шлёпнула её ложкой по пальцам.

На Живе стало так холодно, что к костру я придвинулся вплотную, едва не обжигая брови, но спина всё равно замерзала.

Спалось плохо. Тёплый камень прогревал пальцы на оледенелых ногах, но шкуры остывали в ту же минуту, как только я пытался в них перевернуться.

– Критически низкая температура для поддержания жизни. Тетрародонитовый костюм потребляет излишнее количество энергии, – будила меня центральная амультара, едва я успевал задремать.

Жаль, что не умею деревенеть во сне, как мои спутники. Кажется, я не приспособлен для выживания на этой планете. Закрыл глаза в надежде расслабиться. Как назло, в ушах зачирикало, и раздробленным шумом капель, падающих в пещере, забубнили голоса.

Я замотал голову в подвернувшуюся тряпку, чтобы не слышать всего этого, но без толку. Забормотало, застрекотало и стихло. Повертелся ещё немного и заснул. Снились душные мрачные сны. Дребезжащие струны и огонь, расползающийся по пальцам. Я просыпался, пытался понять, где нахожусь, и нащупать знакомую печь, но рука натыкалась на холодные шкуры, и я снова засыпал.

Под утро стало жарко, и, едва рассвет просочился в моё убежище, я, злющий от недосыпа, вылез из гнезда. Через полосы сиреневых теней деревьев пробивалось лимонное, неокрепшее в своей уверенности вставать, солнце. Снег в его свете отливал малиновым и даже багряным цветом.

Кузены ещё не проснулись, а Дэйкири сидела, ссутулившись, спиной ко мне и смотрела в сторону рассвета.

Я спрыгнул с повозки, потянулся и размял ноги. Девчонка напевала странную колыбельную на своём дикарском наречии. Услышала меня. Обернулась.

От её вида у меня сердце покрылось ледяной коркой, а шерсть на руках поднялась дыбом. На лице девчонки от глаз до подбородка были прочерчены бурые полосы подсохшей крови. Она смотрела исподлобья и продолжала петь.

Я хотел спросить, что за бесовщина опять происходит, но она приложила палец к губам и снова уставилась на солнце. Я приблизился и понял, что снег кажется розовым не от рассветных лучей – вся земля была перепачкана кровью. Обошёл девчонку сбоку и увидел два ещё не одеревеневших тела.

Убиты. Я рухнул на колени в снег, подавляя прилив тошноты, вызванный запахом смерти. Дикие звери напали? Другие дикари? Что произошло? В поисках ответа я уставился на Дэйкири, лицо которой оставалось спокойным. Она пела и расплетала волосы. Чёрная волна их разлилась по её плечам. Девочка наклонилась над братом, сняла украшения с его волос и надела себе на пряди у висков. Я не двигался. Взгляд упал на окровавленное копьё, лежавшее у её правой руки.

– Это ты их? – не веря собственным словам, спросил я.

Ответа не было, только спокойный мотив колыбельной доносился из её сомкнутых уст. Она будто улыбалась, впитывая мой страх.

Это просто невозможно! Я ещё сплю? Что за бред? Зачем она это сделала?! Как завалила двух здоровенных парней?

– Девочка, ты спятила? – прошептал я.

Это был очень глупый и наивный вопрос, но никаких объяснений происходящему более не находилось.

Глаза на окровавленном лице смотрели со странным вызовом. Безумные глаза. Точно – сошла с ума. Песня завершилась. Теперь она убьёт и меня. Как жаль, что не удалось активировать боевые дополнения на амультаре… Я весь сжался, готовый то ли бежать, то ли нападать.

Она поднялась и сняла длинную юбку, осталась в тунике и шароварах, заправленных в унты. Подняла копьё и уставилась поверх меня.

– Что она делает? – голос Дэйкири разорвал тишину.

Лицо её при этом стало таким удивлённым, как будто она увидела открывшуюся кондитерскую посреди леса.

Я обернулся. Наш ездовой четвероногий друг был уже запряжён, а Лилёк отвязывала телегу от передка. Босая и без шубки, она одарила нас озорной улыбкой.

– Эй, придурошная! – окликнула Дэйкири и сделала шаг к повозке.

Сейчас она её убьёт!

Лилёк вскочила на передок, словно на колесницу, и свистнула. Ударила поводьями, и ушастый зверь тронулся с места. Дэйкири размахнулась копьём, и я с перепугу дёрнул её за ногу так, что копьё воткнулось в землю, а сама девчонка повалилась в снег.

Свист Лилёк перешёл в песню, которой вторили налетевшие неведомо откуда птички с жёлтыми животами. Снова удар поводьями. Серый зверь обогнул нас, перешёл на рысь и побежал вперёд по дороге. Лилёк расхохоталась звонким голосом, который подхватили птички, запрокинула голову, светлые спутанные волосы затрепали на ветру. Она обернулась через плечо и с солнечной улыбкой помахала нам.

– Мне с вами не по дорожке, нужно заскочить ещё в пару мест! – эхом разлилось по утреннему лесу.

Колесница вскоре скрылась за лихим поворотом дороги.

Я всё ещё сидел на коленях. Вспомнил, что надо дышать. Понял, что пальцы вцепились в ногу Дэйкири, но не стал разжимать их, чтобы хоть как-то контролировать её. Она не обращала на это внимания и, приподнявшись на локтях, смотрела вслед Лилёк.

– Ведьма! – ругнулась дикарка. – Спёрла нашего осла!

Дэйкири вырвала ногу и шипящей змеёй обернулась ко мне.

– А ты ещё защищал её! Признайся, ты с ней в сговоре?!

– Если бы я был с ней в сговоре, то не остался бы тут с тобой! – возмущённо вскричал я.

Дэйкири немного расслабилась, видимо, сочла мой довод правдивым и заявила:

– Ты всё равно заплатишь за неё, уговор был вывезти вас из деревни.

Я не ответил. Позабыв о том, что остался в лесу, наедине с сумасшедшей, я молча воздавал почести Лилёк. Ну и Соплежуйка! Развела нас, как последних болванов! Я восхищён…

Мы с Дэйкири медленно тащились по лесной дороге. Ещё бы не медленно… Ведь жадная дикарка не позволила бросить повозку с вещами, и нам пришлось впрячься в телегу вместо осла. Ноги завязали в мягком снегу, и шагать приходилось, прикладывая вдвое больше усилий.

– Далеко до этого вашего Улья? – спросил я. – Ты вообще дорогу-то знаешь?