Василий Григорьев - Дорога к искуплению

– Он никогда мне не нравился, – до сих пор скрывавшийся в тени, из леса вышел последний член банды Рио, банды, которой больше не существовало.

– Не нужно было его принимать в нашу шайку, – продолжил гиеноподобный гнолл, он выдернул свой кинжал из шеи бустумца и отпихнув того ногой, опрокинул на землю. Гнолл вытер лезвие от крови о штаны и, сунув его в сапог, поинтересовался у главаря: – Что будем делать Рио?

– Уходить нужно, Чексид, – нервно озираясь по сторонам, мрачно отозвался тот.

– Раз уж так все получилось, посмотрим, чем тут можно поживиться, – гнолл вытряхнул заплечный мешок дворфа на землю, но ничего интересного не обнаружил.

Он подошел к телу дворфийки и, перевернув ее, присвистнул от удивления:

– Посмотри-ка дружище!

Рио нехотя подошел, ему была неприятно думать о том, что произошло здесь. Возможно, впервые в жизни, отпетый негодяй Рио, уроженец Декса, испытывал угрызения совести. Они напали на ничего неподозревающих дворфов, даже не с целью поживиться, просто напали и убили. Взять тут было нечего, это он понял еще, когда смотрел на путников из леса и, сейчас, ему хотелось поскорее убраться с этой поляны.

– Ну, что там?

– Погляди, – гнолл поднял сверток, который дворфийка до последнего прижимала к груди и так и умерла с ним в руках.

Развернув тряпье, Рио увидел лицо грудного дворфенка.

– Черт! – выдохнул он. – Проклятый бустумец.

– Ну и что теперь делать? – гнолл пальцем пощекотал малыша и тот завозился, почувствовав прикосновение.

Рио оглянулся на поляну, на которой они устроили кровавую резню. Он почти не сожалел о гибели своих людей, это было частью их работы. Разбойникам свойственно умирать, либо в сражениях, как вышло этой ночью, либо на виселице, век их не особенно долог. Становясь по ту сторону закона, они сами сделали свой осознанный выбор. Рио долго смотрел на мертвого дворфа, который сражался, как разъяренный медведь, защищая своих жену и ребенка, и которому он пообещал их отпустить. Если бы не чертов бустумец….

– Я возьму его с собой, – сказал Рио.

– Дело твое, – пожал плечами гнолл Чексид. – Уходим отсюда.

В ту ночь, на окраине Лидиаля, погиб один из героев недавнего прошлого, задира и дебошир, Фландин Буян, Фландин сын Келгфара из Эгенферроса, Фландин из рода Бурина Сокрушителя.

Молодая травка уже вовсю пробивалась из-под земли, новым свежим покрывалом обволакивая землю. Солнце ласково пригревало уставший Галлидиаль, с радостью даря эльфийскому лесу свое тепло. На деревьях набухли почки, кое-где уже выглядывали зеленые листочки. Лес одевался в свой новый праздничный наряд. В кронах деревьев, перепархивая с ветки на ветку, выводили свои трели певчие птицы. В корнях лесных гигантов, в кустарниках и в траве, шебаршились мелкие грызуны и насекомые. Из чащи выглянула молодая лань, постояла немного и снова скрылась в кустарнике. Кабан-секач, промчался с треском и топотом, как ураган. Вдалеке раздался грозный рык медведя. Русые зайцы, дремавшие на опушке, тут же задали стрекача и скрылись в глубине леса.

Прижавшись лицом к кроне молодого ясеня, на опушке леса стояла эльфийка. То, что она эльфийка, угадывалось по ее заостренным ушам и по слишком уж изящному сложению, в остальном же она была так же не похожа на своих соплеменниц, как человеческие девушки на дворфиек. Черты лица, были более схожи с чертами лиц девушек из расы смертных. Широко распахнутые глаза, обрамлялись длинными ресницами, губы были более сочными, а все изгибы лица более гладкие и округлые. Исключением был лишь истинно эльфийский, прямой, слегка заостренный, тонкий нос. Два светло-русых хвоста собранные по обе стороны головы, и вовсе не вязались с обычно строгими прямыми прическами эльфиек.

Что-то, прошептав напоследок, девушка отошла от ясеня. Всмотревшись вдаль, она села на траву, поджав ноги под себя. Проведя рукой по мягкой шелковистой молодой траве, эльфийка чему-то улыбнулась.

– Лореэль? – окликнул девушку эльф мужчина, показавшийся из леса.

Лореэль Мейрелес, младшая дочь Лориэнора Прекрасного, даже не повернула головы, чтоб взглянуть, кто ее зовет. Она и так это прекрасно знала. Галдиэл – лесной разведчик, приставленный к ней лесной владычицей, всегда был где-то рядом. Она даже порядком уже устала от его хоть и ненавязчивого, но все-таки постоянного присмотра.

– Лореэль, на границах неспокойно, – Галдиэл присел на корточки рядом с эльфийкой. – Не стоит покидать границы Галлидиаля.

– Неспокойно? – переспросила Лореэль, слегка усмехнувшись. – Чего ты боишься Галдиэл? Война давно закончилась.

– Так считает владычица, – смиренно ответил эльф.

– Моя сестра? – Лореэль скривилась. – Ах, да, владычица. Скажи Галдиэл, у тебя, что совсем нет собственного мнения?

– Владычица лучше знает, что верно для нашего народа, – разведчик оставался все таким же непроницаемым.

– А что ты сам думаешь по этому поводу? – казалось девушке нравиться подначивать мужчину.

– Я уверен, что владычица не может ошибаться, – Галдиэл был как всегда, выдержанным и холоднокровным, вывести его из себя было крайне сложно.

– Ладно, иди. Я хочу побыть одна, – махнула на него рукой эльфийка.

– Я буду неподалеку, – Галдиэл отошел назад и скрылся в кустарнике, так чтоб его не было видно.

Лореэль поднялась на ноги, задумчиво всмотрелась вдаль. Галлидиаль был ее родным домом, и она любила его. Лучшего дома и желать нельзя, так прекрасно было чувствовать его силу, покровительство и защиту. Но в последнее время девушка все чаще обращала свой взор на то, что находится за его пределами, особенно со времен последней войны с орками.

Она постепенно начала отдаляться от своего дома, от своей привычной жизни, и от своего народа.

Зима в этом году выдалась не самая морозная, но очень и очень снежная. Сугробов намело чуть не под крыши домов. Уже близилось лето, но снега не становилось меньше, по крайней мере, обильного таяния заметно не было.

Здесь в северной земле Трит, границы зимы и лета были понятиями относительными. Достаточно сказать, что снежное покрывало, укутывающее эти земли, не обнажало землю никогда. Лишь местные жители, могли различить времена года, точно зная, что сейчас, осень, зима, весна или лето. Температура летом повышалась градусов на тридцать и это, несомненно, было гораздо легче переносить, чем зимние суровые морозы, когда она падала до минус шестидесяти и ниже.

Деревушка Жеринка, находилась в относительной близости пролива Гумбольта, и здесь на южных берегах земли Трит, климат был все-таки помягче, чем на самом севере в окрестностях Серебристых гор. Но были здесь и свои неудобства. Летом, когда воды пролива обнажались ото льдов, лютовал, дующий с юга, резкий сильный ветер, он пронизывал до костей, своим ледяным дыханием выжигая тепло из организма.