Леся Орбак - Закон обратного отсчета

– Давай свалим куда-нибудь хотя б на неделю, а? – Джа швыряет мелкой подушкой через всю комнату, и Джен вынужден отвлечься от «Источника» Рэнд. – Так, чтобы на самолете.

– В Африку что ли?

– Да хоть в Африку, хоть в Индию! Забуримся к какому-нибудь племени, слона приручим.

– За неделю не приручится, – прикидывает Джен с серьезным видом. – И нафиг тебе слон? Будет тут ходить по дому, хоботом махать. Может, не стоит?

– И правда, у нас же ты есть, – Джа ловит брошенную в ответ подушку и зажимает ее между коленей. – Просто… Так все осточертело. Сидим как на поводке. Мне как-то…

– Тесно, – догадывается Джен. – Сколько мы здесь торчим безвылазно? Года два есть, да? А тебе и в голове собственной тесно, раз болит. Кстати, как? Отпустило хоть немного?

– Отпустило.

Свернув с темы, они замолкают на долгие минуты. Джа пялится в немой экран, Джен смотрит сквозь громадную, припаркованную в углу вазу из расписной глины, и оба не видят ни того, ни другого.

– Ты ведь знаешь, нам нельзя уезжать, – Джен акцентирует «нам», без слабины в голосе, жестко и категорично. – Твои приступы участились. Вот затянется перерыв хотя бы на месяц, как раньше, обещаю, смотаемся куда-нибудь. Может, даже через океан, раз тебя так на просторы тянет.

– А если передышки больше не будет? – Джа раздраженно сбрасывает с дивана ноги. Глаза – как два прицела, пальцы вот-вот проделают дырки в диванной обивке. – Мы столько городов сменили, везде одно и то же. Где-то реже, где-то чаще. Мне что теперь всю жизнь ныкаться, чтобы обратно в психушку не загреметь? Ты понимаешь, что куда бы я ни сунулся, эта дрянь мне все портит.

Джен понимает и молча ждет, пока Джа выговорится. Вспомнит, как в шестнадцать, отключившись, разбил свою первую машину, в девятнадцать – упал прямо на сцене, как в двадцать три загремел в наручники возле трупа мальчика, которого надеялся спасти. Джен знает, куда бы Джа ни пошел, его дар-проклятье болтается толстой удавкой на тощей шее пророка. Ему, действительно, должно быть тесно и душно. Поэтому Джен дожидается финала тирады, чтобы сказать:

– Ты прав, Джа. Но разве ты себе простишь?

Смерч стихает.

– Нет, конечно, – вздыхает пророк. Усмехается. – Совесть не позволит. Рыжая, кривоногая такая совесть, чтоб тебя.

– Я не рыжий.

– Хоть с кривоногим смирился, – бурчит Джа, снова складывая ноги на подлокотник.

Джен вытягивается на диване и демонстративно утыкается в книгу. Он перечитывает абзацы по несколько раз, потому что между ровными строчками вальяжно шествуют слоны со сморщенными, толстокожими ногами, а в комнате будто становится по-африкански жарко и душно.

Ближе к вечеру, когда солнечный свет растягивается красной полосой на горизонте, появляется работа. Помятый грузовик подкатывает к гаражу и нетерпеливо орет гулким, протяжным сигналом. У водителя, нанятого для перевозки, нет ни трапа, ни досок. Припоздай Джен на минуту, старенький Днепр попросту скинули бы с кузова. А мотоцикл хороший, добротный, притом – ухоженный, с первого взгляда видно. Для хозяек – двух женщин лет тридцати и пятидесяти на вид – этот байк не просто груда железа, их коробит от небрежности мужлана и стыдно перед Дженом за хамское обращение.

– Вот и звони по объявлениям, – расстроено жалуется младшая стоящему рядом Джа, пока ее мать расплачивается с грузчиком. – Надо было давно самой научиться ездить, да все никак.

– Отцовский байк? – спрашивает Джа, догадавшись.

– Да. Вроде как наследство. С детства меня на нем возил. Пару раз садил за руль, когда еще была маленькой, так у меня потом руки скрючивало. Попробуй, удержи такую тушу.

– Тяжелый мальчик, – соглашается Джа. Улыбается хозяйке так, что морщинка меж ее бровей разглаживается. – Сколько хотите за него?

– Нам знакомый говорил, – вмешивается старшая, – что его можно продать за сто тысяч. Он в машинах разбирается и в мотоциклах тоже.

Соврал знакомый, если он вообще существует. Дороже пятидесяти они не продали бы, даже будь мотоцикл в масле. Джен пока не готов ответить, он только сверил номера рамы и двигателя с указанными в документах, но в начальной оценке, вроде, не ошибся – состояние байка на самом деле великолепное.

«Заботливый у тебя был хозяин», – шепчет Джен мотоциклу, дергая кикстартер. Байк отвечает ровным гулом и на поворот ручки газа откликается моментально. Бодро мигает светотехникой. – Давай теперь прокатимся.

Джен садится на мотоцикл, и старик Днепр бодро рвет с места под растерянное хозяйское «куда?!». Ничего, Джа объяснит им и про коробку передач, и про подвеску, которые непременно нужно проверить, потому что этот байк Джен пускать на запчасти не намерен, эти колеса свое еще не откатали.

– Сорок, – называет Джен, подъезжая к хозяйкам, и глушит мотор. – Только за отличное состояние даю такие деньги. Мотоцикл старый, вы его больше чем за тридцать тысяч не продадите. По крайней мере тем, кто разбирается.

– Вот говорила тебе, что машину отпускать не надо! – заводится старшая. – За сорок! Ну ничего себе! Мне говорили, ему цена не меньше сотки. Вот как теперь назад повезем, спрашивается? – негодует она, глядя на дочь. – Ну что смотришь? Звони опять этому, может, недалеко уехал. За тридцать я лучше Храпову продам. Он спрашивал.

– Он его угробит, – жалеет дочь. Морщинка снова между бровей, пальцы дергают туда-сюда замок сумки. – Давайте за пятьдесят, – просит она не Джена – Джа, который в торг никогда не вмешивается.

– Мы не можем, – отвечает он. – Но зато мы сделаем из вашего мотоцикла такую конфетку, что байкеры с руками оторвут. Подлатаем, распишем агрессивно. У байка вторая жизнь начнется. Этот парень достоин большего, чем просто возить в прицепе навоз по какой-нибудь ферме. Если захотите, можем показать, что получилось, чтобы на улице узнавали.

Дочка впервые переводит взгляд на Джена, и он, сидя на байке, разводит руками – все верно. Мать хочет возмутиться, но дочь пресекает:

– Ма, это все-таки мое наследство, правда же? Оформляйте.

С ней больше не спорят.

Джа исчезает в доме, чтобы распахнуть запертые изнутри ворота гаража, и появляется уже с документами наперевес и деньгами в кармане.

– Не жалейте, он в хороших руках, – доносится до Джена сквозь гул мотора, когда колеса Днепра пересекают порог мотопарка. Он пристраивает байк между собратьями по литражу и запирает ворота.

Вернувшись в дом, Джен застает клиентов гостиной, озадаченных договором. Заметно, что сидеть на стульях в комнате, уставленной тремя диванами, им неудобно, но стол всего один и выдвинут в центр.

– Да, это мы берем на себя, – поясняет что-то Джа. – Вам надо только расписаться здесь, здесь, здесь и вот здесь. Все. Поздравляю! Вы передали мотоцикл в надежные руки. Правда, Джен?