Леся Орбак - Закон обратного отсчета

Девчонка впервые поднимает на него растерянный взгляд.

– Повтори, – мягко требует Джен.

– Влево… и вверх?

– Да, правильно. Ты ведь правша, да? Значит, влево и вверх. Так смотрят, когда вспоминают что-то, и тебе поверят. Хорошо? Ты сделаешь как я прошу?

Она кивает.

– Отлично. Теперь давай выбираться.

Джен помогает ей встать, затекшие ноги плохо слушаются, каблуки подворачиваются при каждом шаге до маленького окошка с рассохшейся рамой. Джену сказочно везет – на узкой дороге за домом ни машины, ни пешеходов, только из соседнего двора доносится бой расстроенной гитары. Подсадив девчонку, он помогает ей вылезти в окно и, подтянувшись, выбирается следом.

– Что ж ты стоишь? Беги домой!

Девчонка медлит, шепчет одними губами: «Спасибо» и пятится, словно боится повернуться к подвалу спиной.

– Беги, – торопит Джен. И она, неловко махнув рукой, наконец, отворачивается, прихрамывая, бежит к дороге. Джен дожидается, пока она минует полпути, и бегом возвращается к мотоциклам.

– Наконец-то, – встречает его Джа.

– Стрелять пришлось. – Джену не обязательно вдаваться в подробности.

Они синхронно подпрыгивают на кикстартерах, синхронно срываются с места. Вой полицейских сирен настигает их на соседней улице, и приходится свернуть с асфальтированной дороги во дворы, чтобы не попасться ментам на глаза. Мало ли – запомнят.

В доме совсем темно и тихо. Душно.

Как ни старался Джен сдержать аномальную жару за стенами дома, духота все равно просочилась сквозь прогретый июлем кирпич и расползлась по белым обоям, пропекла старую мебель, разве что стекла окон не расплавила. Два напольных вентилятора в углах гостиной бессильно мелют лопастями, стонут жалобно от круглосуточной работы.

От перегрева опускаются руки, нет ни сил, ни воли даже подняться на второй этаж, чтобы принять душ после поездки. Джен распластался на своем диване в чем был, в бок упёрлась рукоять финки, лезвие метательного прижалось к бедру, хорошо, что кожа многоножен достаточно крепкая, чтобы не пропустить сквозь себя острую сталь.

Джа включил телек, выставил звук на полную и поплелся в кухню. Похоже, и у него вся агрессия вышла с потом.

По телеку идет телемагазин. Сочная зрелая дама в декольтированном платье из синего бархата продает украшения с сапфирами. Она демонстрирует то перстень на пухлых пальцах, то серьги в мочках, наклоняя голову с вертикальным снопом соломенных волос, от чего ее шея должна бы казаться изящнее и длиннее, но на экране смотрится как гофрированная труба, которую растягивают и сжимают. Джен закрывает глаза. Никакие роботизированные магазины и глобальные маркетплэйсы не сумеют изгнать из эфира этих зазывающих тёток с их вкрадчивой настойчивостью.

– Ну давай, скажи это! – доносится из кухни, перекрикивая орущий телек.

– Что сказать?

– Ой, да брось, ты же с первой минуты только и ждёшь, чтобы ткнуть меня носом.

Джен открыл один глаз. Джа уже сидит на диване, в одной руке запотевшая банка пива, на другой – свежий синяк чуть выше локтя. Все-таки саданулся, пока собирались.

– Куда ткнуть? – переспрашивает Джен слишком тихо, и Джа, схватив пульт, отрубает звук совсем.

– В то, как бы я встрял, грохнись в отключке перед этой девчонкой.

До Джена не сразу доходит, что пророк вещает о хозяйке Днепра, с которой пофлиртовал перед самым приступом. Джен и думать о ней забыл, как о бесполезной детали сложного дня.

– Ничего я такого… – взгляд скользнул по телеэкрану. – Ну-ка включи звук!

Джа нажимает кнопку, и в комнату врывается новостной грохот.

«… следствию пока не удалось определить мотив преступления. Задержанный отказывается говорить и не признает вину. По его словам, день будто вырван из памяти…»

– Это который? – спрашивает Джа.

Увидеть зверя пойманным удается редко. Если успели, либо Джен разбирается с гадом на месте, либо нападение не вызывает у прессы жадных спазмов. Если же опоздали, убийц, как правило, не находят.

– Если убийство было в мае… В мае у нас выезда четыре было. Это или парень в котловане у новостроек или женщина на Северной улице.

– Говорят, в частном секторе нашли.

– Значит, она.

На экране – растерянное, затравленное лицо человека, вспоровшего мать троих детей от пупка до горла. Сначала он перерезал ей связки, чтобы не смогла кричать, а затем разделал прямо во дворе ее же дома. Теперь этот человек умоляет правосудие помочь ему, уверяя, что не понимает, как смог совершить такое.

– Убедительно под психа косит, – признает Джен.

Джа передергивает плечами.

– Лучше на зону, чем в психушку.

– Ты просто на зоне не был.

– Можно подумать, ты побывал и на зоне, и в психушке.

– Не был, – соглашается Джен. – Но каждый день рискую залететь.

– Тебя никто не заставляет это делать, – психанув, Джа выключает телек. – Тебя даже никто не просил это делать. Ты сам вызвался. И схему сам придумал. И дом этот сам выбрал. В котором я теперь сижу как болонка на привязи, даже в бар с девчонкой не выбраться.

– Тебя кто-то наручниками к батарее приковал? – злится Джен. В горле пересохло. – Дай глотнуть. Пожалуйста.

– На кухне возьми. Привык, что все тебе поднесут, подадут и поделятся.

– Да пошел ты, – в сердцах бросает Джен, вскакивает с дивана.

Он идет на кухню, достает банку пива из холодильника и выходит во внутренний двор, схлопотав по лицу сиренью.

Скрипящие лампы осветили железное царство Джена. Он не мастак копаться в отношениях, механика гораздо проще. Однозначнее. Для ее починки достаточно замены деталей. А в людях что заменить? Чтобы совсем не развалиться.

– Привет, красавец, – здоровается Джен с Днепром. – Ну как, посмотрим, что не так с твоей трансмиссией?

Байки никогда не возражают. Правда, иногда показывают характер от недостатка внимания, зато избаловать или перезаботиться о них невозможно. Самые благодарные друзья на свете.

Джену за счастье сменить футболку растянутой, заляпанной солидолом и маслом майкой. В ней даже не потеешь, благодаря прорванной по всему пузу «вентиляции». Еще б можно было копаться в железе без перчаток, но руки такого издевательства не выдержат.

Обычно Джена напрягает безжизненная тишина в гараже. Джа и магнитолу-то ему подарил, чтобы отмазаться от частных гитарных концертов. Но сейчас Джен меняет диск за диском, перебирая внушительную дискографию, пока, плюнув на попытки попасть музыкой в настроение, не выключает магнитолу совсем.

– Нам и уличный шум сойдет, правда? – уговаривает он Днепр и, придвинув подставку с инструментами, садится перед байком.

Найти проблему, оказывается, непросто. Внешне механика выглядит идеально, и детали все стоят оригинальные, но неисправность проявляется снова и снова. Джен уже готов сдаться, бросить строптивый байк до завтра, чтобы утром взглянуть по-новому, на свежую голову, когда в воротах появляется Джа.