Живиль Богун - Запасные

Так вот, мне кажется, мудрейшие поначалу действительно опасались за моё умственное здоровье. А когда успокоились, принялись за телесное развитие. Я ведь многое пропустил, пока болел, ну, из того, что мне положено уметь: стрелять из лука, метать копьё, драться на рапирах и так далее. Приходится навёрстывать. Честно скажу, не всё мне нравится, но раз надо, так надо… Зато верховая езда – это моя страсть, вторая после чтения! Я бы вообще с седла не слезал, если бы мне позволили. Это такое счастье – нестись по полю на полном скаку, ветер в лицо, свист в ушах! Увы, здесь всё по расписанию, даже счастье – не больше получаса в день, и то не каждый. Нибауси, заместитель главы школы, бдительно следит, чтобы никто не урвал себе больше положенного, а злюка Мардуд, личный слуга мудрейшего Олвида, доносит ему о малейших наших шалостях – он всё видит и слышит, словно у него по паре, а по сотне глаз и ушей…

Хотя на уроки фехтования тоже не могу жаловаться. Сначала со мной, как и с остальными ребятами, занимался один их наставников, настоящий монах-воин. Но потом мудрейший Олвид велел мне каждый день упражняться дополнительно… угадайте с кем? С моим же лучшим другом! Ларт – просто бог фехтования, ему даже наставник проигрывает. А всё потому, что его с малолетства обучал его брат. Ларт сирота (здесь Тодар мысленно добавил «как и я», но, спохватившись, мысленно же вычеркнул), и рос под присмотром брата, который вдвое старше его и служит охранником при дворе. Вообще он отличный парень – Ларт, имею в виду. Он старше меня, выше и крепче, но никогда этим не кичится. Он вообще очень сдержанный, иногда даже чересчур. Но только не в стихах! Если бы вы знали, какие стихи он пишет! Увы, я обещал никому не рассказывать – он только мне даёт почитать. Доверие обязывает… или правильнее сказать, положение обязывает? Не важно, вы поняли суть…

А на днях я нечаянно услышал, как две женщины, навещавшие кого-то из учеников, сказали про Ларта (мы с ним в тот день дежурили у ворот): «Какой красавчик этот златокудрый! Такому бы в трубадуры, а не в филиды!» … Интересно, как они догадались, что Ларт сочиняет стихи? Правда, не думаю, чтобы он когда-нибудь захотел податься в певцы, хоть придворные, хоть бродячие… А волосы у него действительно светлые и длинные, ниже лопаток, он острижёт их только в день совершеннолетия, таков у них в роду обычай – ведь они с братом из тусков, как и наша королева… ну и я, следовательно. Только мы с ним ни капли не похожи. А жаль, если честно…»

Чего жаль? Бред какой-то! Тодар украдкой покосился на соседа: тот исписал уже два листка и начал третий, от усердия прикусив губу. Глубоко вдохнув и выдохнув, королевич снова уставился в учебник.

Наверняка ему было бы не так досадно, если бы он знал, о чём так увлечённо пишет приятель. Вернее, о ком. Потому что Ларт писал о нём – о своём новом друге Тодаре. Последовательно и подробно, как брат и просил: про фехтование, про математику, а ещё про горячее сердце и холодный ум, совсем как у героев так любимых им старинных баллад. И очень старался писать аккуратно, чтобы той, которой на самом деле предназначалось это послание, не пришлось морщить свой высокий чистый лоб, разбирая мальчишеские каракули. Ларт ведь был не дурак и сразу понял, почему брат просил писать почаще. И с радостью делал это, представляя, какое облегчение принесут его строки прекраснейшей из земных владычиц… Он не помнил матери, однако легко мог вообразить, что именно каждая мать желает знать о своём ребёнке. Тем более, что королева, как бы ни была погружена в свои заботы, всегда была добра к маленькому брату начальника дворцовой охраны…

«Тодар обожает лошадей – а те обожают его! Такое ощущение, что он знает язык животных. У старшего конюха аж челюсть отвисла, когда Тодар в два счёта уговорил взбесившегося от боли жеребца – поранил копыто – стоять спокойно, пока обработают рану…»

Что ещё? Ларт бросил взгляд на соседа – тот усердно вгрызался в толстенный учебник истории древнего мира – и с улыбкой дописал:

«Только с историей у него неважно, вечно путает события и смешно коверкает имена. А вчера начал расспрашивать меня про Великий Рим – когда это Рим, по сути, большая деревня, назывался великим? А ещё про какого-то Аристотеля. Ты случайно не знаешь, кто это?»

Сосредоточившись на письме, он и не заметил, как пролетело время. За окном стремительно сгущались осенние сумерки. Последнюю строчку Ларт вывел уже впотьмах, очень-очень маленькими буквами – она предназначалась только брату: «Точно есть, и точно там!»

***

«Точно есть, и точно там!»

Олвид торжествующе улыбнулся: ну разумеется, есть! Друиды не допускают оплошностей, тем более в таких серьёзных делах. Ещё по пути в обитель, в карете, он сам, собственной рукой царапнул спящего мальчишку железкой по левому плечу, а потом изобразил, что это светильник сорвался со стены; сам же и обработал рану, позаботившись, чтобы рубец принял нужный вид…

«Эх, стражник, стражник, прямодушный вояка, не тебе тягаться в коварстве с мудрейшими! – ухмыльнулся Олвид. – Да, ты пристроил собственного братца в нашу школу и даже сделал его своим соглядатаем – мальчишки и вправду на удивление быстро сблизились, прямо не разлей вода! Но неужто ты всерьёз предполагал, что ваша переписка останется без пристального внимания?»

Тут, словно услышав мысли начальника, Бранн просунул в дверь свою лысую голову.

– Посыльный уже отобедал и вот-вот направится в конюшню! – сообщил он тревожным шёпотом.

– Я закончил, можешь вернуть на место, – Олвид уже протягивал помощнику заново запечатанное письмо ученика, незаметно извлечённое из сумки королевского посыльного.

Бранн кивнул и тут же исчез. Верный Бранн, что бы он без него делал! Хм, а действительно, что? Да просто завёл бы себе другого помощника. Верность общему делу – неотъемлемое качество всякого друида…

Ладно, сейчас не об этом. Интересно, это королева попросила своего преданного стража проверить мальчика, или Гай действует по собственному почину? Судя по «хитрой» приписке, второе. Братья вздумали играть с друидами! Ну-ну. Вот и получайте, что хотели…

Олвид прикрыл глаза и снова вздохнул. Увы, так вышло, что истинный статус нового ученика был известен не только Совету старейшин и руководству школы, но и одному из его школьных приятелей. Предусмотрительный начальник стражи её величества попросил старейшин принять в свою школу его любимого младшего брата, круглого сироту – и попросил при королеве! Естественно, они не могли ему отказать… Хорошо, что мальчуган оказался не из болтливых. По правде говоря, лучшего товарища для королевича было и не сыскать: ответственный, умный, смелый. И верный – совсем как его братец, всю жизнь влюблённый в свою госпожу! Нет, конечно, ничего такого между ними не было и быть не могло: безупречность королевы была выше всяких сомнений, да и бедняга Гай был порядочен до мозга костей и чувства свои никогда не выказывал. Но разве можно обмануть друидов, читающих людские сердца?