Юлия Щербинина - Империя Инферно. Несущие Свет

Руслан смотрел на материализованных женщин, щурясь от серебристого свечения их тел. Их было несколько десятков – старухи, женщины, молодые девушки и совсем ещё дети. Синхронно, как один организм, они возвели на него взоры полупрозрачных глаз, взялись за руки и закружили вокруг него и чёрного вихря стремительный хоровод. И когда был пройден круг, новая вспышка слила отверженных в один яркий крылатый силуэт.

С ослепительным свечением этот образ взмахнул крыльями, погрузился в вихрь и закружил по его спирали. Скоро от него осталась лишь маленькая точка в самом центре, и вихрь закрылся.

Белоснежный свет обернулся туманом и очень быстро рассеялся. Руслан снова был в лесу, на спине навострившего уши жеребца.

Ничего и не изменилось. Всё те же деревья, золотистые лучи, пробивающиеся через их ветви, и обыденные лесные звуки – шёпот листьев и пение птиц. Крест в руке нагрелся от ладони.

Одна душа обрела покой.

Раздавшийся по залу истошный крик был пронзителен и душераздирающ, полон боли и страданий.

Она не сделала ничего из того, что повлекло бы за собой наказание. Просто в один момент в голову будто бы вонзились сотни игл, превратили в решето глаза, пронзили насквозь череп и мозг. Девушка рухнула на мраморный пол и с воплями стала извиваться, как жук, проткнутый раскалённой иглой.

Лицо императора побледнело, приняло мертвенный оттенок, сквозь кожу выглянула сеть вен, и под глазами залегли плотные тени. Разъярённый до слепого безумия, он взирал на страдающую девушку, медленно поднимаясь со своего кресла и накрывая её своей зловещей тенью.

За спиной Владимира стоял Заган и, затаив дыхание, с ужасом смотрел на свою жену, что была на грани потери сознания. А возможно, жизни. Он не бросился на помощь тотчас же, потому что знал – смертоносный натиск приступа верховного демона мог моментально перелететь и на самого князя, и их родство ему не поможет.

Опасливо, но решительно, Заган сделал шаг вперёд и положил руку на верховного демона.

Император продолжал смотреть на девушку так, как если бы она была виновницей краха дела всей его жизни. Мускулы лица дрожали от сильного напряжения, ладони сжались в кулаки и зрачки сузились в ярости от того, что он не смог предотвратить.

Заган дрогнул телом, но рука его осталась тверда и крепче сжала императорское плечо. Мгновение, и крики стихли, сменившись обморочным стоном и тихим плачем.

Император упёрся рукой в стол, низко склонив голову, и длинные волосы скрыли его лицо.

Времени отведено немного.

Заган бросился к закатившей глаза девушке и подхватил на руки. Её руки, ноги и голова безжизненно повисли, как конечности марионетки, которую держат в воздухе за одну ниточку, зачем-то приделанную к животу.

Как только великий князь направился к дверям, в зале раздался продолжительный грохот, треск разлетевшегося в щепки дерева и взрыв оконных стёкол.

Заган не оглянулся и вышел в проём, в котором взорвались двери. Ни одна из летящих деревянных щепок, ни один осколок серебряной резьбы не угодил ни на него, ни на умирающую на его руках девушку.

Жизнь в Александрии, большой столице губернии, как всегда, кипела и бурлила. По аллеям и обочинам в патологической спешке сновали городские обыватели, грохот конных экипажей на мощёных дорогах то и дело заглушал монотонное жужжание голосов. После деревенской тишины и близости к природе всё здесь казалось суматошным, каким-то наигранным и чересчур живым.

Руслан не собирался вливаться в пристанище безликой городской массы, но усталость и голод сморили его вдали от дома. Пришлось добираться до ближайшего населённого пункта, чтобы прийти в себя после долгого путешествия и набраться сил.

Вот уже второй день он странствовал по губернии и заточал в каменный крест отверженных миром грешников. По убеждениям жреца, они обитали повсюду, но почувствовать энергетику своего спасителя могли лишь на небольшом от него расстоянии. Поэтому граф был вынужден искать их сам.

Поиски были непродолжительными. Практически на каждые три-четыре километра встречалась одна, а то и несколько душ, а разбитые их составляющие представляли собой десятки и сотни обезумевших мёртвых.

К ближайшему к окраине столицы ресторану Руслан старался проложить путь по более или менее тихим аллеям, но люди были повсюду. Он ехал верхом на коне и старался не глядеть вниз на текущую толпу, и неожиданное препятствие застало его врасплох.

– Господин! Сударь! Помогите! – чеканила оборванка неопределённого возраста. ‒ Сердцем матери прошу – подайте хоть монету! Со вчера ни крохи во рту, помогите, буду и Всевышнему, и демонам за вас молиться, сударь!..

Нищенка боком бежала за жеребцом и тараторила, как умалишённая. Волхонский с отвращением выдернул полу сюртука из её грязных рук и ускорил коня. Оборванка попыталась ещё бежать за ним и сбивчиво взывать к милосердию, но очень быстро запуталась в лохмотьях и упала, и Руслан наконец оторвался.

От безлюдной улицы его отделяла кучка мещан, глазеющих на чью-то показательную дуэль на шпагах. Очевидно, в эту минуту кто-то одержал победу, и толпа разразилась торжествующим воплем. Победителя хлопали по плечам, а проигравший, плюнув под ноги, швырнул ему звенящий мешочек, подобрал шпагу и ушёл, растолкав зрителей, которым стал неинтересен.

Прижав Раската ближе к газону, граф уже миновал эту толпу и тут, к своему отвращению, услышал:

– Э! Слышь? Ваш-сятельство!

Он остановил коня, но не удостоил смельчака честью своего взгляда. Так и демонстрировал свою спину и лошадиный зад, но мещан это нисколько не смутило.

– Сразиться не хочешь? Испытать удачу золотишком.

Несколько человек рассмеялись.

– Ты чего, Илюх, окстись! Какое золотишко? – насмехался чей-то молодой голос и важно выдохнул: – Он ж барын !

Толпа вновь загоготала.

– Ну ты нашёл, конечно, кого вызывать! Будут ещё их сиятельство свои лайковые перчаточки по́том пропитывать! У него, небось, и шпаги-то нету!

– А зачем ему шпага? – завысил тон Илья. – Они на дуэлях только и могут, что из револьверов стреляться. Там много ума не надо. Ба-бах, и мозги в сторонах. Если вообще умудрятся в цель попасть, понимаешь, о чём я?

Под хохот и шуточки толпы Руслан развернул коня и воззрился на дерзкого парня. Уж слишком дерзкого.

– Ставишь всё, что есть, – заявил граф.

На секунду все разом умолкли и тут же оживились в предвкушении увлекательного зрелища.

Вызвал его победитель последнего боя, одетый в простую, но довольно опрятную длинную рубашку, приталенную дороговатым для простолюдина поясом.

Илья высокомерно вспрыснул, достал из-за пазухи денежный мешок и кинул на стоящие у ног десятка зрителей весы. Два его напарника повытаскивали свои мешки и тоже сложили на металлическую чашу. Сумма выходила немалая.