Варвара Озерова - Sophia Isla. Доблесть маленькой души

Эти соревнования были инструментом, помощником в бесконечном достижении нового – в первую очередь они доказывали что-то себе, – отчего их противостояние становилось еще более непредсказуемым и оттого опасным, ведь подобная вражда с годами не проходит.

Окончив университет и потеряв друг друга из виду, вечные соперники неожиданно для себя поняли: они не могут прожить и дня без вызова. Это был, пожалуй, самый романтичный коктейль страсти, некогда созданный на Земле.

Вот что значит быть мужчиной в роду Люмьеров. Страсть – их голова, а любовь к жизни – это руки. Так же страстно они созидают этот сложный мир, подобно наивным детям верят в любовь и счастье и не видят на своем пути препятствий . Для них нет ничего невозможного.

Именно эти мужчины в совершенстве владеют языком Вселенной – они поют ей о своей любви, и она отвечает им той же лаской и нежностью.

Связи не существуют во времени текущем, они вне времени – спокойно ждут своего выхода, пока мы наблюдаем хаос.

Неожиданный приезд состоятельной семьи из Лондона стал для жителей Черапунджи настоящим праздником. Ажиотаж, вызванный появлением иностранцев, накрыл весь город с головой.

А началось все с первого шага на сушу.

Новость слетела с уст рыбака, возвращавшегося домой рано утром, и влетела в ухо продавщицы масла. А от этой душевной женщины весточка впорхнула в дом лодочника, за семейной трапезой которого та отчалила в открытое море, где волны пересудов ласкали ее вздымающуюся корму. Еще не найдя свой кров, ни о чем не подозревающая семья получила теплый прием в домах всех этих добродушных простолюдинов.

По пути к гостинице взгляд Виктора цеплялся за грязные глиняные тропы, которые вытаптывались каждый день до неузнаваемости, в тряпье, свисающее с проходящих мимо людей и в котором было сложно разобрать начало и конец.

На секунду ему показалось, что это место пахнет смертью, однако в запахе сочеталось нечто более глубокое: голос Вечности, жизнь как она есть, без условностей и людской глупости. Лишь этот голос мог донести важность осознанности, идущей в паре со смертью, ведь смерть – неотъемлемая часть рождения.

Вокруг царил перезвон неизвестных инструментов, люди хаотично перемешивались и становились частью удивительной мелодии жизни. Все вокруг было в гармонии и слаженности, все вокруг было одним целым.

Люмьеры чувствовали себя несмышлеными детьми. Поддаваясь зову размеренности, доверяя незнакомой обыденности, будто второй матери, они учились заново ходить по этой Земле и дышать этим воздухом. Их легкие то и дело переполнялись благодатью, впитывая новые ароматы неизвестной им доселе жизни.

От увиденной нищеты в мыслях Виктора и Джульетты затаилась грусть по дому, и лишь Мэри восторженно стреляла глазами в разные стороны, подпрыгивая на каждой кочке.

Несмотря на превосходную погоду, путешественники ощутили острую необходимость в зонтах, ведь обильные солнечные ванны способны загубить здоровье, не говоря уже о жажде приключений.

Поймав в толпе самого медленного и безобидного на вид прохожего, Виктор решил обратиться к старичку:

– Доброго дня, уважаемый! Где я могу приобрести зонты от солнца для всей своей семьи?

Находясь в небольшом замешательстве и медленно сводя брови то ли от задумчивости, то ли от недоверия, старик тихо замычал на сносном английском:

– Мгм, мсье, местные жители уже давно не прибегают к помощи зонтов. От наших ливней еще не изобрели инструмента, не считая крыши над головой. Если вы хотите найти подобную диковину, вам стоит заглянуть на Центральный рынок, там есть все, что нужно! – Не дожидаясь ответа, старик хрустнул спиной и медленно отдалился.

Через несколько минут Виктор зашелся в хохоте: над удаляющимся стариком распростерся зонтик, укрывший его голову от изнуряющих лучей.

– Однако у него самого зонт имеется. – Джульетта нашла эту ситуацию забавной. Вымокшая от жара и духоты, тщетно прикрываясь руками от палящего солнца, она вдруг просияла. – А не про этот ли рынок говорил старик?

Пройдя еще пару метров, все трое убедились – они на месте.

Центральный рынок пленил Люмьеров обилием красок и запахов. Старик не соврал нисколечко: тут найдется все, что душе угодно, это и есть сердце Черапунджи.

Семья узнала фрукты и овощи со своей родины, а сверх того насладилась десятками новых плодов. Джульетта была очарована количеством специй, орехов, пряностей и тем более шелков, пестрящих за километр.

Виктор же высоко оценил ассортимент холодного оружия, ковров и, конечно же, тканей, которые можно пустить на мужской костюм.

– Думаю, это можно назвать знакомством с местной культурой! – Джульетта напоминала ребенка, который попал в магазин всевозможных сладостей.

По рынку супруги ходили в компании двух носильщиков с телегами. Те по просьбе господ бережно водрузили на одну телегу ткани, что позднее пустят на мужские костюмы и женские платья, нескромный набор драгоценных ожерелий, колец и заколок. Вторую же телегу мужчины бережно заполнили фруктами и молоком, специями и орехами, ну и, конечно же, полюбившимся Виктору персидским ковром, который пришлось привязать для надежности к соседней тележке.

На пути к выходу с рынка все изрядно проголодались, и по просьбе Джульетты носильщики составили компанию за дегустацией диковинных яств.

Юноши рассказывали о каждом блюде с особой любовью, и несмотря на плохой английский, за столом все барьеры не имели значения, ведь каждый говорил на понятном и знакомом языке эмоций и чувств.

Спустя пару долгих рассказов о событиях 1861 года завязалась бурная дискуссия.

– То есть как это вы не могли открыть глаза? – восторженно удивлялась Джульетта. – Вы ведь понимаете, что детское воображение способно на все… – Она помедлила, подбирая правильные слова: – Это…

Первый носильщик, на вид постарше, почувствовал, что перешел черту дозволенного, и виновато принялся оправдываться:

– Мэм, мы нисколько не дурим вас, но, несмотря на возраст, поверьте, это было вовсе не воображение.

– Да, – подхватил мысль товарища второй юноша. – Любой человек, которого вы спросите про ту ночь и то утро, скажет вам то же, что и мы.

Виктор так долго молчал, что могло показаться, что он вовсе не слушал ребят, но что-то заставило его допустить вероятность всего происходящего:

– Вы сказали, что небо сыграло большую роль во всем этом и есть живое доказательство тому, что случилось с вами?

Требовательный взгляд Виктора грузом лег на молодых носильщиков. Оба они смекнули, что сболтнули лишнего и пора бы было ретироваться, как вдруг младший носильщик вновь заговорил: