Варвара Озерова - Sophia Isla. Доблесть маленькой души

Мэри отмерла, и в следующую секунду на соломенной циновке уже никого не оказалось. Лишь толстая коса, обвязанная соломой с двух концов.

Людская жестокость отражается эхом и вызывает лавины: морок завладел Амалой, и она поняла – если бы не те пятеро мужчин, возможно, все было иначе.

Оглаживая пробитую голову сына, она как наяву видела пережитую им смерть. Приступы эпилепсии, которыми он страдал с младенчества, были неизбежны, но если бы она вернулась вовремя, он бы не разбил себе голову о деревянный пол дома.

Страх у нее забрали в грязном загоне для животных, а сердце вырвали вместе с душой родного человека. Без лишних промедлений женщина отправилась на войну.

Недрогнувшей рукой Амала убила всех пятерых мужчин самыми изощренными способами: коварно и беспощадно, воздавая всем в желаемой мере за их преступление, она забавлялась с ними вместе со своими верными хладнокровными друзьями.

Змеи покорно выполняли все ее желания – будто на инстинктивном, животном уровне они знали, что сделали их жертвы, и оттого становились еще более неистовы в своем воздаянии.

В этот момент она мстила не за себя, а за мужчину, которым бы мог стать однажды ее прекрасный сын, и за его детей, таких же светлых и желанных, которые могли бы у него родиться.

Через несколько дней ее повесили в центре города, а жены убитых истерзали мертвое тело женщины.

Это произошло 3 июля 1732 года. И с тех самых пор Амала терпеливо ждала, пока появится чистый и непорочный мальчик, чтобы вернуться к жизни и выпить ее до дна за своего усопшего сына.

Для себя она не желала ничего: ведь она не винила себя ни в жестоких убийствах, ни в своей скоропостижной смерти.

Кроме Мэри, из Люмьеров больше никто не спал.

Ранним утром Мия ждала Люмьеров на прежнем месте встречи. Погода стояла на удивление безоблачная, только лужи да размокшая глина хлюпали под ногами, и, к счастью для всех, дорога не располагала возможностью к близкому общению. Сегодня их путь обещал быть более опасным – ведь целью похода был спуск в Святые Подземелья, а это означало, что и Омут Леса придется потревожить куда сильнее, чем в прошлый раз.

Когда извилистые низины Омута Леса остались позади, Мия обнажила изогнутый клинок. Точным движением сталь рассекла живую изгородь, пропуская гостей в приятный полумрак. Каждый изгиб Омута Леса имел более глубокий и темный оттенок. Прохлада коснулась кожи Люмьеров.

Чем ближе они подбирались к Святым Подземельям, тем плотнее становился воздух. Влага вбирала в себя дурман трав, мокрую землю, аромат коры и душистость листьев.

Заросшие деревья гнулись под тяжестью своей кроны, а кудрявые ветви застыли в объятиях друг друга. На секунду Виктор остановился: единство природы в Омуте Леса вовсе не было метафорой. Каждая веточка была переплетена с прочими, образуя связь с великим и могучим лесом.

Разговор не клеился с самого начала, что сильно уменьшало шансы втереться в доверие Мии и увидеть ее сына.

С самого пробуждения Мэри не проронила ни слова, что осталось на удивление незамеченным – хотя чего уж тут удивляться, если родители так глубоко были погружены в размышления о семье Крафтов, что сами не заметили, как пролетела бессонная ночь, уступая место яркому утреннему солнцу.

Может, все и к лучшему, ведь Мэри не хотела объяснять причину своего болезненного вида, и сил придумывать какое-либо вранье у нее попросту не оставалось. Подойдя к зеркалу, девочка в ужасе осматривала алеющий синяк от невидимых рук на своей бледной молочной коже.

Поскольку она была куда проницательнее и сообразительнее родителей, то решила, что обязана встретиться с печально известным мальчиком на едине.

Вот так просто, одним рывком можно прервать молчание:

– Миссис Крафт, могу я навестить вашего сына? – Мэри сказала это так по-взрослому, что поразила абсолютно всех. И в этот раз она была услышана.

Удивленная таким необычным желанием, Мия на секунду растерялась, но, заглянув в ясные и вместе с тем грозные глаза девчушки, почему-то по-доброму улыбнулась ей.

Мэри была крошечной куколкой в сравнении с гидом, и чтобы хоть как-то компенсировать этот непозволительный разрыв между ними, девочка приподнялась на носочки.

Снисходительно и будто уступая малышке, Мия присела на корточки, показывая готовность к беседе, – ей искренне хотелось понять, что сейчас произошло между ними. Девочка не просто попросила навестить ее сына, в ее словах было заложено что-то еще, то, чего она не могла рассмотреть.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

В индуизме Сансара – переселение души; круговорот жизни.

Cherrapunji – город в индийском штате Мегхалая.

Агнат – вид родства, основанный не на крови, а на подчинении.

Примерно 26 недель в году.

Язык народа кхаси, проживающего на северо-востоке Индии и в соседних районах Бангладеш.

Варна, состоящая из землевладельцев, торговцев, лавочников и ростовщиков.

Дхоти – шестифутовое белое хлопковое полотно. Это традиционное одеяние, главным образом, носят мужчины в деревнях. Дхоти держится благодаря поясу, охватывающий талию, который может быть как с орнаментами и узорами, так и простым.

Легенда Непорочного гласит: «Когда Смерть низвергла грешника на землю и обрекла подлеца искать приют среди тех, кто был обманут его же рукою, проклятье жнеца настигло падшего в Черапунджи, у священного Баньяна. Первая капля отравленной крови убийцы оросила кору, и дерево почернело, знаменуя вечные страдания в плену гниющей плоти. И обратило дерево сок свой ядом.

Покуда не восполнит грешник долг свой перед Сансарой, не завершатся его страдания. Не упокоится душа его.»

Гимнастика цигун – древняя китайская система, включающая в себя физическую, дыхательную гимнастику, а также медитативные практики.

Живой мост – конструкция, созданная тандемом «человек и природа»: кхаси помогают корням фикуса расти в правильном направлении, прокладывая им путь прутьями орешника. На создание живого моста уходит от 10 до 15 лет. Такой мост может выдержать одновременно 50 человек, а действующим конструкциям в Индии насчитывают уже более 500 лет.