Варвара Озерова - Sophia Isla. Доблесть маленькой души

Вот только если бы Мия знала, что своими друзьями Джим называет лишь кочевников с Центрального рынка, она бы впустила их в свой дом? Если бы Даниэль знал, чего Джим успел натерпеться от дворового отребья и что ему еще предстоит пережить на улицах лишь из-за того, что он чужой , то продолжил бы мастерить для них игрушки и зазывать в гости? К чему хлопотать над искусственными проблемами, когда настоящие обступили со всех сторон?

Спасаясь от непогоды и изо всех сил упираясь ногами в глиняную массу, Джим прокладывал дорогу к Центральному рынку. Безлюдная витиеватая тропа оставалась последним препятствием на пути к сухому навесу и теплому приему. Старое дхоти [7] Дхоти – шестифутовое белое хлопковое полотно. Это традиционное одеяние, главным образом, носят мужчины в деревнях. Дхоти держится благодаря поясу, охватывающий талию, который может быть как с орнаментами и узорами, так и простым. тяжелело, впитывая в себя каждую каплю, заставляя мальчика сильнее пригибаться к земле.

Из темноты леса раздались приглушенные голоса, превосходящие шум природы. Дождь утратил звучание, позволяя безликим проникнуть в голову Джима. Они призывали его, раздаваясь у самого уха. По началу их было несколько, но затем пришли сотни таких же требовательных, винящих, корыстных голосов. Разрывая голову ребенка изнутри, они заставляли кричать от невыносимой боли.

Согнувшись в три погибели, Джим молился о спасении, как вдруг его левая нога соскользнула с края тропы, утягивая в самую настоящую яму!

В попытках ухватиться за торчащие корни деревьев Джим утопал ногами в вязкой глине, а на его ладонях проступала первая кровь. Глубокие порезы от ядовитого дерева не могли сравниться с болью от криков сотней не упокоенных душ. Голоса смешались воедино, оглушая с новой силой.

Высвободив одну ногу, вторая намертво застряла в витиеватых окаменелых путах соседних деревьев. Борьба была бессмысленна.

С каждым новым ударом по голове кровь закипала, а вода заливала узкую канаву. Нырнув в мутную дождевую воду, Джим уловчился нащупать коренья, цепко обхватившие его худую ногу. Безусловно, секунда промедления стоила бы ему жизни: менее чем через четверть часа шквал дождя похоронит его заживо.

В отчаянной попытке стянуть с себя обувь, чтобы высвободить застрявшую ногу, Джим почувствовал болезненный холодок, обжигающий голень. Жжение с каждой минутой борьбы превращалось в невыносимую пытку, пока страх не сковал его мышцы, парализовав безвозвратно.

Но горячие слезы отчаяния напомнили, что он все еще дышит, а потому, собравшись с силами и той малой толикой надежды, что у него была, Джим ощутил непреодолимую жажду жизни.

Рывком погрузившись с головой под мутную пленку сточной ямы, он обхватил ближайшие ветви обеими руками, чтобы раскачаться в разные стороны и ослабить дьявольские тиски – но этого оказалось слишком мало: корни не поддавались, а нога начинала неметь от боли.

Приложив недюжинную силу, четырехлетнему малышу наконец удалось ослабить железную хватку тисков и приподнять тело к выступу дороги, как вдруг рука невольно разжалась, и Джим с отчаянным криком сорвался обратно в воду.

Руки ныли от непривычной для ребенка нагрузки, а тело с удивительной легкостью пошло ко дну, но малыш из последних сил решился на героический маневр! Он поддался желанию злодейки-судьбы и нырнул на дно, пытаясь опуститься как можно ниже, прямиком в руки к собственной погибели.

Не каждая история имеет счастливый конец, как, впрочем, и история Джим-Джима. Воздух у малыша закончился слишком быстро, а смертоносная вода хлынула на дорогу, окончательно ее размывая.

Пока вода безжалостно стирала следы катастрофы, тельце ребенка медленно опускалось на корни ядовитого древа. Голоса смолкли.

Застрявшая ножка безвольно выпала из силков старинного жителя обочины, и лишь непрошеная мелочь, доставляющая совсем недавно Джиму невыносимую боль, мерцала под толщей грязной воды…

Последний вздох Джима вступил в резонанс с силой природы, открывая миру призрачное сияние. Для того, кто видел смерть, отныне и впредь, не будет богатства дороже жизни. Ни одна драгоценность на всем белом свете не возымеет над вами власти. Момент смерти есть момент неземных чудес – это момент истины, когда душе открывается механизм времени.

Какая она посмертная правда? Отрешающая все земные пороки и показывающая путь к покою и равновесию – или же всеобъемлющая правда вселенной, равная и верная для всех людей, всех измерений?

Водоворот переливающихся гипнотизирующих мелодий заглушил скорбящие звуки дождя – вода в яме обратилась прозрачным песком и рассыпалась, подобно замку, – некогда смертоносная жидкость циркулировала вокруг бездыханного тела, прощаясь с жертвой своего бесстрастного приговора.

Стена дождя превратилась в крылатое чудо.

По небу плавно вальсировали переливающиеся песчинки. Касаясь и сливаясь при встрече с прочими, они напоминали мелкий деформированный жемчуг, плавно стремившийся домой, к устрице-солнцу . Может, чтобы однажды вернуться, а может, чтобы украсить небо россыпью новых звезд…

Тело Джима не шевельнулось: ни сейчас, ни с тех самых пор, как вода заполнила его легкие. Оно лежало, будто брошенное чьей-то неаккуратной рукой на коряги ядовитого дерева Грешника [8] Легенда Непорочного гласит: «Когда Смерть низвергла грешника на землю и обрекла подлеца искать приют среди тех, кто был обманут его же рукою, проклятье жнеца настигло падшего в Черапунджи, у священного Баньяна. Первая капля отравленной крови убийцы оросила кору, и дерево почернело, знаменуя вечные страдания в плену гниющей плоти. И обратило дерево сок свой ядом. Покуда не восполнит грешник долг свой перед Сансарой, не завершатся его страдания. Не упокоится душа его.» .

Яркий зуд от незваной находки раздробил кокон смертельного холода, сковывающего Джима изнутри, возвращая его разум к реальности краткими теплыми импульсами.

Вселенная отвергала очередную напрасную жертву.

Стоило телу Джима сделать первый неосознанный вдох, как дождь обрушился на него градом острых лезвий, пригвоздив несчастного к земле, будто отрекаясь от недавнего парада смерти.

Джим открыл глаза.

Смело хватаясь за траву, выдирая ее с корнем и вторгаясь в земной покров единственным уцелевшим сапогом, Джим понемногу вытягивал себя на размытую дорогу.

Свежий воздух вперемешку с небесной водой был не способен насытить задыхающегося ребенка, воскресшего из мертвых.

Тело спасенного пробивала крупная дрожь – что не удивительно! Под угрозой смерти Джим-Джим буквально выдернул себя из могилы собственными руками.