Варвара Озерова - Sophia Isla. Доблесть маленькой души

Но произошло и то, что сильно подкосило отца семейства.

Даниэль – прирожденный стратег, картограф и путешественник. Единственное, что этот страстный мужчина любит больше карт, – свою жену и кроху-сына.

Но жизнь наполняется большим смыслом, когда после очередного путешествия Даниэль вновь берет в руки рулон плотной картографической бумаги и любимую логарифмическую линейку.

Здесь, в Черапунджи, картографы никогда не требовались – да и зачем? Ничего толком не менялось уже несколько веков! Поэтому бывший картограф старался растягивать оставшийся материал и с большим трепетом хранил свои любимые инструменты.

Единственное что приносит Даниэлю гроши на чужой земле, – резьба по дереву.

Вот так для Даниэля Крафта открылась одна дверь и захлопнулась вторая.

Мия же, напротив, сохранив возможность заниматься любимым делом, стала приносить в семью хорошие деньги.

Выступая в качестве проводника в коварный мир дикой природы, Мия демонстрировала богатым туристам краски здешних мест, в том числе лазы заброшенного Святого Подземелья и Омута Леса!

Это оказалось во сто крат приятнее, чем водить людей по тавернам в Брюгге. Ну а местные жители с удовольствием переложили на приезжую иностранку все злосчастные маршруты.

Туристическая конторка, в которой работала Мия, не отличалась лоском, напротив, помещение напоминало затхлый сарай, в котором вечно темнота и сырость, но она была единственной на все Черапунджи! А значит, приносила огромные деньги предприимчивому старику-индусу.

Кроме того, Мия была единственной женщиной в коллективе и единственным человеком, в идеале владеющим четырьмя иностранными языками: нидерландским, французским, немецким и английским, который был жизненно необходим при разговоре с любым европейцем. Именно это и было причиной прибыльности: за один тур с Мией Крафт давали в семь раз больше валюты, чем за обычного местного гида.

Поэтому Джим видел чаще папу, чем маму.

Приглушенный звук дождя из прихожей сопровождал хлопочущих над ужином домочадцев. И Джим, и Даниэль заметили, что в доме засел неприятный холодок. Однако, ускоренно расставляя горячее на столе, они не обратили на это внимание.

Беда не приходит одна, и сегодня вместе с холодом в дом вошла опустошенная Мия Крафт.

Будто зайдя в храм, Мия оставила все слова за порогом.

Не проронив ни слова, она безвольно прошла к столу и, не отрывая глаз от покрасневших на холоде рук, присела.

Столовая освещалась шестью толстыми свечами, горячий воск от которых растекался плавно и естественно, образуя лужицы, – а фитилек изредка потрескивал на слуху.

Этот тяжелый блуждающий взгляд трудно было назвать осмысленным. И как бы сильно мужчины ни хотели его оживить, соблюдалось негласное правило молчания: ни Джим, ни Даниэль не задавали лишних вопросов, а лишь теряясь в догадках, терпеливо ожидали, отогревая ее своими глазами и мыслями.

Мия, хоть и сильная волей и духом женщина – но она в первую очередь их женщина … Заботливая, нежная, находчивая, любимая и веселая! А потому продержались они недолго.

Уже через несколько минут двое обеспокоенных мужчин хлопотали вокруг Мии и изо всех сил окружали ее любовью, заботой и теплом, но та даже не подарила им взгляда.

Гром нежданно-негаданно прозвучал с трехкратной силой, вобрав в себя мощь столетия – мощь голодного, обманутого покровителя, условием которого было лишь уважать и почитать его благосклонность к людям, взамен на нескончаемые гроты богатств: не столько цветастых камней, сколько возможности жить благостно и забвенно, без излишних коллизий и катастроф.

У всех без исключений екнуло сердце. Молния, мелькнув неподалеку от дома, сразила наповал старое худенькое деревце.

Глаза Мии оживились, а губы неразборчиво обозначили фразу. Несколько мгновений спустя она нашла глаза мужа и повторила ее вновь:

– Они погубят всех нас…

Даниэль обошел стол и опустился к Мие, намереваясь заглянуть в ее глубокие и такие расстроенные глаза. Единственное, что он мог сейчас для нее сделать, – пожалуй, дать ей вызволить свой голос из пещеры страха, вывалить на него всю ту кашу, которую она заварила в своей голове.

– Не держи все в себе, прошу, поделись с нами… – Даниэль был обеспокоен пуще прежнего, но не показал этого ни ей, ни маленькому сыну, хотя тот и догадался самостоятельно.

– Что мне сказать? Что мне ответить, если я сама еще не разобралась во всем? – отвлекшись на мужа, Мия будто прозрела.

Словно в трансе, изнуренная женщина даже не заметила, как тепло и светло на их маленькой уютной кухне. Уйдя в себя, она даже не почувствовала чудесный запах любимого рагу, не увидела бесподобно пахнущие цветы, скромно стоящие возле плиты, и даже не заметила безупречно уложенные волосы своего сына, в руках которого была зажата новая фигурка диковинной птицы.

К ее глазам подступили слезы.

Она плакала не из-за усталости, которая настигла ее после работы, и даже не из-за супругов Блейк, которые потрудились оставить после себя ощущение безысходности и шлейф разочарования во всем людском начале.

Она плакала даже не из-за обиды на себя, которая съедала ее изнутри…

Мия плакала, потому что почувствовала себя под защитой: в тепле и уюте она поняла, что дома ей нечего бояться, ничто не имеет значения, если тебя так встречают с работы.

Да… это были самые настоящие слезы счастья.

После теплых объятий за « очень поздним ужином» [13] Это маленькая семейная традиция Крафтов: если Мия уходит на смену, значит, их ждет «очень поздний ужин», за которым домочадцы узнают очень интересные истории из рабочей жизни гида. Даниэля и Джима ждал долгий, но очень интересный рассказ о том, что Мие удалось узнать про планы Блейков.

– Знаете, я увидела нечто в их глазах, что меня не на шутку испугало: у них определена весьма конкретная цель! – слова оставляли после себя липкое ощущение тяжести – произносить их оказалось непросто.

Набравшись смелости перед самой собой, Мия продолжила с новым напором:

– Супруги Блейк намереваются « разоблачить» все легенды и мифы о здешних местах. « Все до одной » – так они и сказали.

За столом изредка звенели столовые приборы. Напряжение нарастало с каждым сказанным словом. Все присутствующие понимали, какую лавину может вызвать эхо от услышанного ими за этим столом.

Даниэль взял руку Мии, и ее маленькая ладонь утонула в его тепле – безмолвная поддержка порой работает лучше любых произнесенных слов… Все затихли в ожидании продолжения.

– Такое чувство, будто они готовы пожертвовать собственным рассудком ради миссии, которую создали у себя в голове. У них определенно есть четкий план, – будто уверяя саму себя, произнесла она. – Я догадалась, как только услышала их первые вопросы, и поняла, чем именно они интересуются… Эти люди определенно знали, что будут рассказывать миру еще до встречи со мной, но зачем тогда им нужно было спускаться глубоко под землю и прорываться сквозь порывистые потоки пещерных ветров, прорубать дорогу к Сердцу Омута Леса, переступать через болотные капканы… Нет, я не понимаю! – откладывая вилку, рассердилась Мия.