Дарья Чернышова - Близнецы. Часть вторая

При каждом повороте головы шатаясь, как пьяная, Нерис оценивала свои силы очень трезво. Все говорило в пользу парочки уродов. Даже будь под рукой привычный любимый меч, поднять эту руку – та еще задача. Целый день Нерис тихонько сжимала и разжимала кулак, высматривая на горизонте заросли погуще.

Как назло, они теперь ехали одними полями да пустошами, только случайно порой задевая узенький тракт. Изредка встречавшиеся местные жители предпочитали убегать по делам, едва завидев двух вооруженных амбалов и с ними Нерис, гремящую оковами. Путники совсем вымерли. Способность к речи уже вроде вернулась, но применить ее можно было разве что для проклятий.

Одним из первых слов Басти тоже оказалось ругательство. Она едва научилась звать маму и внятно просить еды, как тут же между делом послала в задницу выпавшую из колыбели игрушку. Нерис вернула шерстяного медведя на место, взяла дочь на руки и вышла во двор.

Пока Танаис отдыхала в тени конюшни и спокойно рассказывала младшему царевичу Давосу о том, как сражаются копьями, от стен отскакивал стук учебных мечей старших братьев. Харшад давил Беркаса, пользуясь разницей в росте, и беспощадно бил в стеганку, как будто чистил ковер. Нерис и Басти пришлось подождать совсем чуть-чуть, прежде чем они услышали резкое:

– Да сраный ты обух!

Танаис взглянула на поле брани и, кажется, тихо вздохнула.

Нерис слегка шевельнула зажатым в кулак дочки пальцем и поцокала языком.

– Фу, как это он некрасиво. Так нельзя выражаться.

– Ужас как нельзя! – вдруг подхватил оказавшийся здесь же отец, и Басти заполучила во вторую ручку его мизинец. – Дед Коотис вот говорит: «Бе-бе».

Вообще дед Коотис бранился, особенно в молодости, хуже старого скорняка. Только ему достаточно было один раз объяснить, как вести себя при ребенке, чтобы он перешел на безобидное «бе», а братья… Что с них взять, конечно – мальчишки.

Хотя вот Ясинта писала, что сыновья владыки ведут себя, как крошечные взрослые. Она говорила, у них есть чему поучиться – имея в виду и этих детей, и берстонцев. На западе совсем иной подход к воспитанию, в особенности у благородных семейств. Нерис все собиралась этим поинтересоваться, но позже – как только решит, например, свою проблему с руганью.

– Сука, – прошипел Ухер, склонившись над сухостоем, и нагло вырвал ее из воспоминаний.

«Н-да, – подумала Нерис, глядя на ковыряющегося в ноздрях Стмелика, – вам далеко до воспитанников благородных семейств».

На ее глазах они вкусно ели вчерашнее мясо с вареным репеем, и приходилось все время глотать слюну. Нерис, чтобы отвлечься и помечтать о хорошем – о будущем побеге, например, – уставилась в трещащий костер, сперва огрызавшийся на капли жира, а теперь медленно пожирающий самого себя.

С хорошим как-то не клеилось. И еще хуже стало, когда Нерис почуяла на себе злобный взгляд.

– Ну, все, – прорычал краснорожий. – Задрала.

Стмелик шкрябнул ложкой и вскинул голову.

– Ты чего?

– Да можно уже, – буркнул Ухер и дыхнул в лицо Нерис гнилым мясом. – Смотри сюда, – процедил он, – и отвечай. У вас есть свои люди в Кирте?

– Что? – переспросила Нерис.

Краснорожий встряхнул ее за грудки и повторил громче:

– У вас есть свои люди в Кирте?

«Да, Кирта, – поняла Нерис, – замок владыки, который он получил от жены». Само собой, у них есть там люди – посольство Ясинты. С ней рядом всегда толмач и подобающая статусу охрана. Но только…

Мысль оборвалась на полуслове, потому что Ухер рявкнул:

– Есть?!

– Есть, – эхом отозвалась Нерис, надеясь сбить дыханием вонь из его рта.

Берстонец презрительно сморщился.

– Отвечать надо с первого раза.

– Да хрен с ней, друже, – лениво протянул седобровый. – Осталась спиртовочка?

– Ха! – Ухер отряхнулся, как будто испачкался об одежду Нерис, и прогулочным шагом направился в кусты. – Мне самому надо.

Стмелик подобрал с земли его посуду и, вполглаза оценив пустое дно, сунул в сумку. Нерис вжалась спиной в ствол дерева, когда берстонец приблизился, чтобы хоть попытаться, если что, отпихнуть. Он разгадал это и сказал:

– Не бойся. Я для себя хотел спросить о другом. Ты знаешь, где дочь царицы?

«Которая из?» – хотела с издевкой уточнить Нерис, но поняла вдруг: он говорит о Басти.

Где же ее котеночек? Да если бы она знала! Если бы она только знала…

Нерис мотнула головой. Стмелик разочарованно поджал губы.

– Ладно. – Он протянул ей сверток с хлебом. – Поешь пока.

Этому калачу берстонскому нужна была только капля меда, чтобы стать самым вкусным за всю ее жизнь.

Надо было отдать местным должное: пахали и сеяли они без продыху, как будто чума свирепствовала в какой-то другой стране. Среди работников Нерис замечала много детей, часто друг на друга похожих, как отражения. Заслышав стук копыт и металлический звон, они иногда поднимали головы, прикрывая глаза от яркого солнца, видели бликующие в лучах цепи и тыкали соседей пальцами: «Вон, смотри!»

Это было странно. Двигаясь на восток, в сторону границы, Нерис ждала проявлений возрастающей ненависти, а не любопытства. Мать говорила, что берстонцы плетут об иш’тарзах жуткие небылицы, и на этих сказках растут новые поколения.

Может быть, старик в плетеной широкополой шляпе рассказывал одну из таких историй сидящему рядом мальчишке. Они оба свесили босые ноги с перевернутой телеги и бесстыдно ленились, пока рабочая лошадка под присмотром батрачки усердно тянула плуг.

Краснорожий берстонец заливисто, по-соловьиному свистнул – Мескеру понравилось бы, будь он проклят – и спешился, оставив Нерис под старым пугалом, послужившим заодно и коновязью. Стмелик тоже спрыгнул с лошади и взъерошил волосы бросившемуся навстречу мальчишке. Следом, широко раскинув руки, ковылял старик.

– Друзья мои! – воскликнул он, постучав Ухера по спине, и тут же по-доброму пихнул в живот Стмелика. – Правый, левый! Как я рад! Порой без вас будто, как говорится, без рук.

Мальчишка скакал на месте, беспорядочно тыкая пальцами в заклепки на снаряжении «друзей», и издавал лишь отрывистое глухое мычание.

– Мы только навестить, – произнес Ухер тоном, похожим на извиняющийся.

Стмелик легонько потрепал мальчишку за оттопыренное ухо, указал на пугало и мягко подтолкнул в спину. Потом, подбоченившись, оглядел старика и заметил:

– Хорошенький вы, господин Перго.

– А то! – согласился тот и потер край шляпы кончиками пальцев. – Своя земля питает человека. Я еще поживу. Больно уж интересно, чем кончится.

– А сами что думаете?

Мальчишка уже подобрался достаточно близко к Нерис, чтобы вытянутой в опасливом любопытстве рукой коснуться тянущейся от ошейника цепи. Тут же осмелев, он решил потрогать и сам ошейник, и потом торчащий под ним засаленный воротник. Мелкий поганец веснушками напоминал о Басти, и только поэтому Нерис подавила желание отгрызть ему пальцы.