Полина Кумар - Молчание тундры

Халгар спрятал кинжал под меховую накидку и тоже поднялся наверх.

– Что вам нужно? – испугалась Лит, когда дверь комнаты отворилась.

Девочка сменила платье, но не успела его застегнуть, – из распахнутого верха торчало бельё. Она закрылась руками.

– Помочь? – спросил Халгар, потянувшись к ней, но девочка замотала головой.

Она отвернулась, наспех застёгивая пуговицы, и испуганным голосом проговорила:

– Зачем вы вошли? Это моя спальня.

– Я знаю, что твоя.

Старейшина не спешил уходить. Он стоял и рассматривал Лит. Бледно-розовый румянец, выступивший на щеках девочки, показался ему соблазнительным. Старомодное платье с золотыми нитями, облегало стройное тело. Длинные локоны отливали медью. Девочка превращалась в девушку, от неё веяло здоровьем и юностью.

Вспомнив свою жену, Халгару стало тошно.

– Никто не говорил тебе, что ты красива? – спросил он.

Лит почувствовала, как забилось сердце. Она не понимала, почему всё это происходит, но точно знала, что так быть не должно. Застегнувшись, она покосилась на старейшину, и ей совсем не понравилось, как тот на неё смотрит.

– Я – твой будущий свёкор, – заговорил Халгар, двигая отвислыми губами. – Мы родственники, поэтому должны общаться чаще.

Девочка подумала о том, что между ними нет ничего общего. О чём они могут общаться?

– Подойди, я обниму тебя. Не бойся.

Но подошёл сам и сильной рукой прижал Лит к себе. Короткие толстые пальцы опустились на предплечья девочки. Она зажмурилась – ей было неприятно, хотелось оттолкнуть его и убежать, но от неожиданности тело будто парализовало.

Мужчина с наслаждением перебирал шелковистые волосы и вдыхал их запах, со сластолюбивым любопытством исследуя комнату ребёнка – корыто с водой, в котором она, должно быть, умывалась каждое утро; наспех снятый балахон – Халгар почти чувствовал оставшееся на нём тепло её тела. На сундуке он увидел букет засушенных цветов и понял, для кого они предназначались.

– Хватит! – Девочка высвободилась из объятий.

– Ещё увидимся, – хмыкнул мужчина и вышел из комнаты.

Два длинных стола с лавками, за одним из которых сидел Дарун со старейшинами, а за другим – женщины с детьми, ломились от блюд с едой. Третий стол был поменьше – с кувшинами и кубками для браги и мёда.

Когда принесли оленину на вертеле, Халгар церемонно встал со скамьи, чтобы обратить на себя внимание. Он вытащил из-за пазухи деревянную коробочку, подошёл к вертелу и принялся солить куски мяса, которые отрезали слуги и относили на тарелках гостям. Те же, пробуя оленину, одобрительно кивали и хвалили Джосгара.

– Будь осторожен, – сказал Дарун. – В шахтах небезопасно.

– Верно, – ответил Халгар. – Мы с сыном рисковали жизнью, чтобы порадовать гостей солью на этом пиру.

– Ты взял с собой Адама? – удивился один из старейшин.

– Да. Он бесстрашен как тигр – весь в отца.

Адам, уплетавший мясо за обе щёки, заулыбался от удовольствия. Мать потрепала его по белобрысым вихрам.

– Говорят, раньше эта соль продавалась в Норлиндоре за бешеные деньги, – сказал наместник.

– Это так, – согласился Халгар. – И я тому свидетель – слышал разговоры торговцев из Дор-Тайо. До того, как убили Алгерда, разумеется, но ты этого не знаешь. Ты тогда ездил по постоялым дворам.

– Я был в академии, – поправил Дарун. – Возможно, когда-нибудь я восстановлю производство соли.

– Вряд ли, – усомнился Халгар, и его надменный тон оскорбил наместника.

Лит, сидевшая рядом с Адамом, незаметно перевернула мясо в тарелке на другую сторону и откусила кусок с несолёной стороны.

Когда гости утолили голод, и за обоими столами начались оживлённые беседы, один из юношей-слуг подошёл к Даруну.

– Господин, у дома – бедняки. Просят еды.

– Собери, что останется после пира, и отдай им, – ответил наместник.

– Зачем? – спросил Халгар.

– Среди них вдовы убитых дружинников, – добавил слуга. – Плачут, что им нечего есть.

– Разве я для того спускался в шахты, чтобы мою соль ели нищие?

– Ты ведь сам когда-то был бедным, – заметил один из старейшин.

– Я заслужил свой хлеб честным трудом! – вспылил Халгар.

Старейшины переглянулись, но больше ничего не сказали.

Слуга смотрел на Даруна в ожидании дальнейших распоряжений, потому что последнее слово оставалось, всё-таки, за хозяином дома.

– Пусть уходят, потом с ними разберусь, – ответил Дарун.

Халгар язвительно усмехнулся и повернулся к столу, где сидели женщины и дети.

– Лит, я знаю, что ты хочешь сделать Адаму подарок. Сейчас самое время, мы наелись-напились и хотим посмотреть, что ты будешь дарить моему сыну. К тому же, в прошлый раз вы повздорили, и теперь просто обязаны помириться.

Девочка отодвинула тарелку и слезла со скамьи, направившись в свою комнату.

– А ты выйди из-за стола, чтоб все видели, – сказала Адаму мать.

Когда Лит вернулась, пряча руки за спиной, мальчик стоял между двух столов, рядом с очагом.

Дарун, видя, что держит в руках Лит, собрался было остановить её.

– Не вмешивайся, – удержал наместника Халгар, и Лит, ни о чём не подозревая, подошла к Адаму.

– Ты не виноват, что от меня скрыли смерть родителей, – тихо сказала она. – Я не сержусь на тебя.

Треск костра в очаге и шум ветра в дымовых трубах заглушили её голос, и никто, кроме мальчика, ничего не услышал. Он кивнул, и Лит протянула ему засушенные жёлтые цветы дриад.

Кто-то из гостей неловко закашлял, захихикали дети. Один мальчуган прыснул со смеху, а Адам брезгливо оттопырил нижнюю губу. Лит не понимала, что происходит.

– Тебе не понравилось? – спросила она.

– Мальчикам цветы не дарят. – В его глазах блеснул огонёк гнева.

Смешки становились громче и громче, они словно раскаты грома, окружили Лит со всех сторон. Девочка покраснела до корней волос и посмотрела на дядю с мольбой о помощи, но тот молчал – на его лице тоже было смятение.

Тогда Лит бросила цветы в огонь очага и убежала к себе в комнату.

Мальчик вернулся за стол.

– Какая оплошность, – мать Адама погладила сына по голове, но он со злостью откинул от себя её руки.

– Далла, ты – умная женщина, – произнёс, наконец, Дарун. – Возьми Лит к себе на воспитание, научи её всему, что нужно.

Сострадательное выражение лица матери Адама исчезло, оно стало каким-то ядовитым, змеиным.

– Ещё чего! Я кормила её, а после – потеряла двоих детей. И оба – сыновья. Ни за что!

Наместник замолчал – он чувствовал, что дальше падать уже некуда.

Спустя некоторое время Лит всё-таки пришлось выйти из комнаты по приказу дяди. Девочка снова должна была улыбаться гостям, словно ничего не произошло, но чувствовала, как всё изменилось. Она подошла к компании девочек, игравших у очага, но они нехотя разговаривали с ней, и вскоре вообще разбежались, оставив Лит одну.