Живиль Богун - Время доблестных

– Вам бы тоже не помешало переодеться, – сказал Клим, скептически оглядев батистовую сорочку и тонкие брюки гостя, изрядно помятые и не слишком чистые. – В лесу довольно сыро и прохладно.

– Увы, я без багажа, – пожал плечами загадочный путешественник.

– Можем подобрать что-то из моей одежды, – предложил парень, – хотя стильных брендов не обещаю…

По лицу гостя скользнула тень замешательства:

– Спасибо, конечно, но боюсь, для твоего гардероба я ни ростом, ни комплекцией не вышел…

– Мама наверняка сохранила мою прошлогоднюю одежду. Пойдёмте! – и Клим повёл гостя в свою комнату, которая находилась за гостиной.

Когда Аглая, переодевшись в синий вязаный жакет и двуслойную юбку, – длинная нижняя юбка была в красно-синюю полоску, а клинообразная верхняя – в клетку, – спустилась на кухню, переживая, что заставила себя ждать, ей пришлось самой ещё минут десять дожидаться появления мужчин. Однако зрелище того стоило!

Клим остался в той же одежде, что и приехал, только нахлобучил на голову любимую ковбойскую шляпу. Зато Рауль теперь щеголял в его старых чёрных джинсах с пришитыми мамой заплатами, в клетчатой фланелевой рубашке с подвёрнутыми рукавами и кожаной жилетке, которая Климу стала тесной в плечах; свои итальянские туфли он сменил на ботинки «Тимберленд» – шикарный подарок от дедушки с бабушкой внуку на шестнадцать лет, жаль, Клим из них вырос, толком не успев поносить.

– Круто! – одобрила Аглая новый имидж мировой знаменитости. – Жаль, что поблизости не ошивается ни один папарацци. Мы будем колоритно смотреться вместе: два ковбоя и барышня!

– Полтора ковбоя, – с усмешкой похлопал себя по худым бокам Рауль, – и прелестная барышня!

Аглая отметила комплимент чинным наклоном головы, но, не сдержавшись, сверкнула довольной улыбкой.

– Трое в горах, не считая собаки! – подытожил Клим и лихо заломил шляпу на затылок. – В путь, господа!

По подсчётам Клима, им предстояло пройти километров шесть. Можно сказать, всего ничего: каких-то шесть тысяч шагов от точки А до точки Б по широкой и не слишком крутой тропе. Причём почти половину этого пути Аглая проходила регулярно, раз в неделю, и дорога ей была хорошо знакома.

Отчего тогда у неё было такое чувство, будто она идёт по старому шляху впервые? Оттого лишь, что рядом медленно, но упрямо шагал Рауль Кауниц? Возможно. А может, истинная причина крылась более глубоко, в пучине подсознания, как обычно пишут в романах? Шутки шутками, однако Аглая с самого начала не могла отделаться от ощущения, что это событие – поход в Эрхарт-холл – является отправной точкой нового этапа в её жизни…

Шли не спеша: Рауль, хоть и утверждал обратное, ещё не вполне восстановился после вчерашней удара головой. Дойдя до родника, они отдохнули, перекусили и набрали воды в бутылки. Рауль почти не ел, был молчалив и задумчив, но воду пил жадно: похоже, она и вправду действовала на него целебно. Аглая от волнения тоже потеряла аппетит, так что все бутерброды достались Климу и Бонифацию. Пса, конечно же, взяли с собой: не оставлять же было его одного дома выть от тоски.

Передохнув, компания направилась дальше и вскоре миновала хутор – большой, приземистый жилой дом с множеством хозяйственных построек вокруг. Рядом на лугу паслось разношерстное стадо коров, коз и овец, охраняемое двумя овчарками. Те грозно погавкали на сенбернара, но больше для приличия, поскольку пёс, постоянно сопровождавший Аглаю в походах за молочной продукцией, был им хорошо знаком; Бонифаций же и ухом не повёл, горделиво вышагивая рядом с молодым хозяином, хотя обычно был не прочь побегать с лохматыми приятелями по широкому лугу.

За хутором дорога вилась дальше в лес. Она оставалась достаточно широкой, чтобы могла проехать машина, но становилась всё круче. Клим с собакой шагали впереди, остальные двое старательно плелись следом, потихоньку переговариваясь.

– Вы давно знакомы с Эрхартами? – после долгих сомнений решилась-таки спросить Аглая.

– Полжизни, – последовал лаконичный ответ.

– И вы не знаете, где они живут?

– Мы мало общаемся. Только когда они приезжают на концерты «Ювенты» в Москву, Вену или в Париж, неважно. Правда, как-то раз Эрхарты приходили к нам в гости с детьми, я их со своими отпрысками познакомил: у нас сыновья почти одного возраста, кстати, ровесники вашего Клима… – Рауль тяжело вздохнул. – Если честно, Симона была против, чтобы мы чаще встречались.

– Почему? – Аглая вспомнила, что Симона Бове, жена Рауля Кауница, по утверждению прессы, была его музой-вдохновительницей и первым директором проекта «Вперёд к природе», который много лет назад затеял и поныне успешно продвигал этот талантливый дирижёр, композитор, создатель популярнейшего молодёжного оркестра «Ювента».

– Один раз я сделал большую глупость – по молодости и неопытности, – объяснил Рауль. – Признался жене, что короткое время был безумно влюблён в Эмилию Ристич, ныне Эмилию Эрхарт…

– Зачем? – невольно вырвалось у Аглаи.

Рауль безрадостно усмехнулся:

– Представьте себе, я верил, что полная открытость и взаимное доверие укрепляют любовь!

– А что, это не так? – осторожно покосилась на него попутчица.

– Может, и так. Но не в нашем случае. В нашем же укрепилась только ревность… Хотя я, конечно, сам виноват: вечно был занят своим творчеством, своей работой, дома почти не бывал и семье практически не уделял внимания. Надо сказать, Симона ещё долго меня терпела – не каждая женщина столько выдержала бы!

– Нечасто услышишь, чтобы мужчина оправдывал жену и упрекал себя, – заметила Аглая в попытке вывести собеседника на позитивную волну. – Наверное, это помогает сохранить отношения…

– Нам не помогло, – хмуро признался Рауль. – Развелись три года назад.

– А дети?

– Оба, сын и дочь, учатся далеко от дома, а каникулы проводят по очереди то с мамой, то со мной… Можно мне ещё воды? – вдруг попросил он, облизывая пересохшие губы.

Аглая окликнула Клима, тот остановился и достал из рюкзака бутыль с водой. Утолив жажду, Рауль вернул бутыль и тихо, вполголоса проговорил:

– Неделю назад мои дети пропали – опять же по моей вине!

Сказал и пошёл дальше, удручённо понурив голову. Аглая больше не приставала к нему с расспросами: было очевидно, что человеку не до общения. Так молча и шли, следуя за Климом. Бонифаций, оказавшись на незнакомом отрезке дороги, больше не забегал вперёд и не шнырял в кустах у обочины – держался рядом с молодым хозяином. То ли от этой тягостной тишины, то ли от чего-то другого, Аглае вдруг сделалось неуютно, даже жутковато. Сразу вспомнились местные байки о заколдованном лесе, о гномах, которых тут называли «краснолюдками»: сначала они были вполне дружелюбным народцем, но затем сильно обиделись на людей и стали им всячески вредить. В подобные сказки она, конечно, не верила, однако теперь вдруг задумалась: ведь не бывает же дыма без огня… Так или иначе, одна, без мужчин, она ни за что бы не пошла дальше.