Светлана Становая - Вздорная принцесса

– Ах-х… Я бы не отказалась от такой чести, – мечтательно сказала она.

– Вот вы, герцогиня, решите наш спор: стоит ли призревать внешнюю красоту ради внутренней? – повернулся к ней Норманн. – Если на чаше весов красота, мужество и доблесть, а на другой – ум, доброта и мягкость, какая из них перевесит? Я или Ульрих? – упростил выбор герцогине Норманн.

– Конечно вы, Ваше Величество, – присела в реверансе герцогиня, и полы её шубки разошлись, снова подставляя взору короля волнительную зону пышного декольте.

– Вот видишь, Ульрих, – не отрывая взгляда от приятной картины, сказал Норманн. – Так что предлагаю тебе завтра на рассвете тренировку.

Он наконец отлепил взгляд от груди герцогини и посмотрел на Ульриха, вызывающе вскинув левую бровь.

– Хорошо, если ты после обеда позанимаешься со мной в библиотеке, – парировал Ульрих.

– Да, тем более я бы выбрала Ульриха, – неодобрительно посмотрев на герцогиню, вызывающе сказала Ингрид и схватила Ульриха под локоток. – Так что один – один.

– Хорошо, вы меня убедили, останемся каждый на своём месте, – рассмеялся Норманн.

Непрошибаемая герцогиня Ларсен распахнула папку и сунула Ульриху и Ингрид под нос свои эскизы:

– Помогите мне убедить короля выбрать эскиз для его монумента. Этот – самый подходящий.

Ульрих взял эскиз, хмыкнул и стал разглядывать остальные, по одному передавая их Ингрид.

Та внимательно рассмотрела первый рисунок, смущённо улыбнулась, покачала головой.

– Как вы его находите? – требовательно спросила герцогиня принца.

– Никак. Простите, герцогиня, но остальные мне тоже не нравятся. Давайте предоставим Норманну самому сделать выбор.

– Я его спросила! Но Его Величество ничего не выбрал!

– Здесь выбирать не из чего, – пожала плечиком Ингрид. – Или банально, или гротескно. Скульптура должна вызывать уважение и трепет, а ваши эскизы вызывают лишь смех и недоумение.

Герцогиня Ларсен сузила глаза и растянула тонкие губы в нарочито приветливой улыбке:

– Леди Ингрид, ваше мнение меня не интересует. Что понимает в высоком искусстве девушка, которая даже за модой уследить не может?

– Объяснитесь, – вспыхнула Ингрид.

– Ваши рукава, – надменно кивнула герцогиня Ларсен, – они на четверть длиннее, чем требует мода!

– Какой ужас! – воскликнула она, обращаясь к Ульриху. – Вы слышали, Ваше Высочество? Ах, я этого не переживу! Рукав моего платья на целую четверть длиннее, чем надо! Как жить, скажите, как жить? Как изучать науку и историю, радоваться солнцу и пению птиц? В платье, на целую четверть отставшем от утренней моды!

Ульрих и Норманн откровенно хохотали, наслаждаясь сценой. Герцогиня Ларсен краснела, бледнела и нервно теребила эскизы монумента, отрывая от листов маленькие кусочки. Они, плавно кружась, падали на грязную кашу подтаявшего снега.

– Право, леди Ингрид, не ожидал от вас подобной рассеянности! Будьте же внимательнее, иначе всех поклонников растеряете! – подлил масла в огонь Ульрих.

– Лишь бы я не растеряла мозги и чувство вкуса, – ответила Ингрид. – Ваша Светлость, боюсь, ваши эскизы уже никуда не годятся, вы их порвали.

Герцогиня Ларсен злобно фыркнула и захлопнула папку с громким звуком.

Она намеревалась уйти, но тут все увидели, что к ним спешит королева-мать. Она радостно потрясала какой-то бумагой в руках.

– Норманн! Ульрих! Вот вы где! – запыхавшись, подошла она к ним. – Нас приглашают во Фландию на королевский бал по случаю достижении принцессы брачного возраста!

Судя по тону матери, они должны были обрадоваться. Норманн скуксился, Ульрих бросил в его сторону насмешливый взгляд.

– Фландия? Где это, не помню? – Норманн посмотрел на брата.

– Неудивительно, – покачал головой брат. – Она не входит в сферу твоих интересов, так как страна маленькая, приютилась между Отерлендом, Дангельдом и Ульфилией.

– Да, кхм, действительно, не помню.

– По правде говоря, её действительно трудно найти на карте, – вдруг вступилась за Норманна Ингрид, – она имеет там размер с булавочную головку.

– И чему тогда ты так радуешься, матушка? – повернулся недоуменно Норманн к королеве-матери. – Какое нам дело до Фландии и до её принцессы? И разве это не расточительство сейчас такому государству устраивать балы? Когда как скоро к ним ворота постучит Маркус со своим войском? Как-то это глупо и недальновидно… Или я что-то о них не знаю, и их подвалы наполнены сокровищами?

– Нет, главное их сокровище – это их принцесса, в честь которой устраивают бал! – нимало не смущаясь отповедью сына, продолжала излучать энтузиазм королева.

– И что там за сокровище? – хмыкнул Норманн.

– Если она хоть наполовину унаследовала красоту своей матери – принцессы Марисабель Голдштанской, то, уверяю тебя, она стоит всех сокровищ мира.

– Принцесса Марисабель… – задумчиво сказал Норманн. – Что-то знакомое…

– Твой отец из-за неё чуть не развязал войну сначала с Голдштанией, а потом с Фландией, – неохотно сказала мать. – Так хотел заполучить первую красавицу всех королевств.

Норманн и Ульрих одинаково удивлённо вскинули брови, а Ингрид и герцогиня затаили дыхание.

– И? Встретил тебя и влюбился? – подтолкнул к дальнейшей откровенности Норманн.

– Если бы, – вздохнула мать. – Мы были помолвлены с детства. И тогда как я готовилась к свадьбе с Генрихом, он встретил красавицу Марисабель и пропал. Потерял голову, разорвал со мной помолвку и начал добиваться Марисабель, как воин осаждает крепость.

– И что, отец впервые потерпел поражение? – усмехнулся Ульрих.

– Да. Марисабель влюбилась в Освальда и вышла за него, вопреки воле своей семьи. Отвергла всех самых завидных женихов и зажила спокойной семейной жизнью.

– Отец так просто с этим смирился? – не поверил Норманн.

– Нет, но Марисабель была тверда, пригрозила, что убьёт себя, если только Генрих причинит вред Фландии. Мои родители тоже были оскорблены отказом, а Варкирия тогда имела влияние ещё более сильное, чем сейчас. Да и на востоке была неспокойная ситуация. Генрих спешно женился на мне, убедился, что заделал ребёнка и ушёл в поход на три года.

В волнении от грустных воспоминаний королева смяла юбки. Очнулась и расправила плавными движениями складки бархатной накидки на меховой подкладке.

– И поэтому ты так радуешься, что нас пригласили на этот бал? Не терпится встретиться с давней соперницей? – совсем уже ничего не понимал Норманн.

– Марисабель давно умерла. Её здоровье подкосила третья беременность. Тот год был очень холодным, лета и тепла почти не было. Вроде бы она после родов подхватила воспаление лёгких и сгорела за несколько дней. Но я всё равно не поеду. Поедете вы: ты, Норманн, и Ульрих.