Олеля Баянъ - Убить, чтобы жениться

Меня коснулась тёмная сфера с заклинанием. Вещи моментально высохли. Меня взяли на руки в который раз за этот день и положили в кровать, предварительно отодвинув одеяло и сняв с меня полотенце. Рубашка неприлично задралась. Я зажмурилась. Мне страшно было увидеть презрительную усмешку на лице Нессельфольде. Одеяло мягко накрыло меня до самого подбородка.

Послышались удаляющиеся шаги. Они заставили меня открыть глаза и сесть на постели. Виконт собирался покинуть комнату.

– Останься, – жалобно пискнула я. Он замер спиной ко мне и с наклонённой головой. Обругала себя за то, что обратилась к нему на «ты» и тут же поправилась: – Тесь, – прозвучало хрипло, и я закусила нижнюю губу от досады на саму себя. – Пожалуйста, – умоляюще прошептала я.

Рэй выпрямился и не поворачиваясь попрощался:

– Спокойной ночи, ваше высочество, – погасил свет в моей каюте и открыл дверь в коридор, но не ушёл, а замер в проходе. – На столе флакон с ещё одной порцией противоядия. Выпьете её утром натощак, – добавил он и хлопнул дверью.

Горячие слёзы потекли по щекам. Я закусила ребро ладони, чтобы не закричать от боли, но рыдания всё равно прорвались. Уткнувшись в подушку лицом, полночи проплакала навзрыд, а потом забылась тяжёлым, тревожным сном.

Мне постоянно чудился Нессельфольде. То он сидел на стуле и потягивал что-то из бокала, то склонился надо мной, то повесил китель на спинку стула, то стоял у окна в расстёгнутой по пояс рубашке и его торс освещала луна. Вдруг он повернулся ко мне, и в свете ночного светила под его левой грудью мелькнула четырёхугольная звезда.

– Спи, – послышалось мне, и утомлённое сознание погрузилось в ласковую усыпляющую тьму.

***

Пробуждение далось с трудом. Голова гудела после долгих рыданий, веки припухли. Когда я умывалась, то заметила в зеркале, что искусала губы, которые мало того, что опухли, так ещё и потемнели.

В противовес моему хмурому настроению за витражным окном ярко светило солнышко и на небе не наблюдалось ни одного облачка. С угрюмым выражением лица я выпила оставленное вчера противоядие и покинула каюту. Сразу спустилась по лестнице на вторую палубу. Заглядывать в кают-компанию не стала, была вероятность нарваться на нравоучения.

На мрачную меня в столовой поглядывали с любопытством. Ещё бы! Меня редко можно увидеть в таком состоянии. Обычно я громко заявляла о своём присутствии, а сейчас, нахмурив брови, даже никого не поприветствовала. Молча взяла разнос, и мне поставили на него скудный завтрак: яичница и чай.

– А теперь я за что наказана? – Недружелюбно проворчала я.

– Так ведь чёрные маги приказали избавиться от двух трети запасов продуктов, – испуганно ответил повар, которому вчера досталось от Нессельфольде.

Обречённо выдохнув, взяла свою порцию и повернулась к залу лицом, отыскивая свободное место. Все столы были заняты, ни один не пустовал. Кое-где люди сидели по двое или трое. Я обежала их взглядом и увидела Рафику в окружении сослуживцев. Медленно поплелась к ней.

Со стуком поставила поднос на стол и тяжело плюхнулась напротив подруги. Оживлённый до моего прихода разговор стих. Им тоже было в диковинку лицезреть меня невыспавшейся. Пробурчав всем сидевшим рядом невнятное пожелание доброго утра, принялась вяло ковырять в тарелке. Есть не хотелось.

– Ася, как я вижу, ты опять из-за него рыдала, – перегнувшись через стол ко мне, тихо проговорила Рафика.

– Ты не можешь видеть, ты слепая, – грубо пробубнила я.

– Зато чувствую больше тебя, – не обиделась подруга на мои слова. – Посмотри на себя! – воскликнула она. – Выглядишь ужасно, – я только хотела упомянуть, что физически воздушница не способна на это, но была остановлена жестом, – знаю, можешь не повторять! Тебе не надоело быть посмешищем? Все только и делают ставки то на тебя, то на Нессельфольде. Вот за что его можно любить?

Рафика – моя подруга. Жаль, что она не понимала меня в этом. Мы давно с ней не общались по душам. Однако я была ей благодарна за попытку привести меня в чувство. Я оглянулась на наших соседей. Они уже поели и покидали столовую. Мы с ней остались вдвоём за столом. Никто не помешает нашему с ней разговору.

– Обязательно надо любить за что-то? Любят просто так, – и я горячо верила в то, что говорила. – Любят со всеми достоинствами и недостатками, не отделяя их от человека. Когда тот, кто любит человека за что-то, получает от него то, за что его любит, а взамен дарит свою любовь, то это не любовь, а торговые отношения.

Подруга ничего не сказала, только устало выдохнула и тяжело села на своё место. Решив, что всё-таки надо поесть, набрала яичницы на вилку и поднесла ко рту. Я даже не успела отреагировать, как прибор оплавился. Так и замерла с открытым ртом.

Взглядом отыскала помешавшего мне позавтракать. Рэйнер стоял в дверях столовой. Тишина накрыла помещение. Его шаги казались оглушительно громкими. Он направлялся ко мне.

– Ладно, мне пора, – резво вскочила Рафика с подносом в руках и быстро удалилась.

А ещё подругой называется! Я обиженно насупилась, сложив руки на груди. Виконт занял место её место напротив меня. Он тоже пришёл сюда поесть. Не произнося ни слова, Нессельфольде протянул руку к моей тарелке ладонью вниз. Из-под неё вышли чёрные круги. Они вращались по кругу в разные стороны и с разной скоростью. Когда круги заклинания исчезли, Рэй убрал руку и протянул другой новую вилку.

– Приятного аппетита, ваше высочество, – вполне дружелюбно проговорил он.

А чего это у него такое хорошее настроение? Даже не ругает. Что-то тут затевается. Я прищурилась и задумалась, но ни до чего дельного не додумалась. Взяв столовый прибор, поблагодарила виконта и принялась за остывшую еду.

Есть не ела, но тарелку измазала растёкшимся желтком. Когда мне это занятие надоело, я положила вилку и поставила локотки на стол, сложила руки под подбородком и наблюдала, как любимый чёрный маг напротив быстро уплетал выданную порцию.

– Если вы не будете есть, – Нессельфольде к этому моменту уже доедал остатки своего завтрака. – Мне придётся вас покормить, – и отправил последний кусочек в рот.

Слова порой могут быть сильнее всякой магии и способностей. Губы расплылись в широкой улыбке, а внутри загорелся огонёк привычного озорства. От плохого настроения не осталось и следа.

– Не хочу! Не буду, – совсем уж по-детски заявила я и отодвинула от себя поднос.

Лицо Рэйя превратилось в маску. Да-да, любимый, я помню, что чёрные маги не бросают слов на ветер. Знаю, мне необходимо поесть, потому что вчерашнее отравление забрало много сил, и, чтобы восстановить их, мне нужно хорошо питаться.

Поиграла бровями. Боишься? Он сощурил глаза, в глубине которых загорелся огонёк. Нет, не боится.