Олег Балханов - Корханес. Книга вторая. Еретик

– Согласен, Кранц. Такой зычный голос большая редкость, – ответил Мильсен и повернулся к Зорану. – И такая твердая рука тоже. Готов принять командование над тысячей?

– Так точно, – четко ответил тот.

Он теперь быстро и остальных научит. Толковый парень. Свою сотню я разделю между Марвином и Люком.

Мильсен пожал Зорану руки крест-накрест и повел к казарме, в которой расположился штаб корпуса.

Я посмотрел вниз по дороге, как имперские солдаты под вновь начавшимся мокрым снегом собирают тела погибших, и поспешил в штаб.

Командиры всех отрядов, включая горных стрелков, собрались за одним столом в большом помещении на первом этаже. Светильники на треногах по обеим сторонам от стола горели не слишком ярко. Мильсен снял шлем и сел во главе стола. Я скромно пристроился в тени у входной двери.

Обветренное скуластое лицо Мильсена при тусклом освещении казалось высеченным из мрамора. Его короткие рыжеватые волосы топорщились ежиком над высоким лбом. Зеленые глаза смотрели пристально. Крепкий подбородок слегка выдавался вперед. Выпрямив спину и расправив плечи, он оглядел сидящих за столом. Все приготовились внимательно слушать.

– Переговорщик сообщил, что Анджей возвращается на побережье в Эртуз. Все его солдаты уйдут вместе с ним, – сообщил Мильсен.

Никто не издал ни звука, но по лицам собравшихся было видно, что все очень рады победе.

– Но мы с советником Кранцем считаем, – продолжил он. – Что после доклада императору, Анджею придется вернуться и попробовать еще раз захватить перевал. Император должен побеждать. То есть это должна делать его армия. Когда часть твоей собственной армии идет против тебя, ты должен жестко наказать отступников и предателей. Иначе ты недолго пробудешь императором.

Мильсен обвел тяжелым взглядом своих людей. Никто не проронил ни слова, хотя они и не считали себя ни отступниками, ни предателями. Все понимали, что хотел сказать командор этими словами. Расслабляться нельзя. У императора Марчеса Второго не оставалось другого выбора. Сначала он должен был отправить через пролив карательный корпус Анджея. А теперь должен был сделать все, чтобы прорвать оборону и силой вернуть Корханес под свое управление.

– Поэтому продолжаем действовать так же, – сказал Мильсен. – Усиленные караулы, особенно в горах. Тренировки в стрельбе дважды в день. Кольбер и Фильц, вы со своими сотнями отправитесь к дельте, примете у Катона катапульты и будете нести службу там. К весне доведем ваш отряд до пятисот бойцов и дальше посмотрим по обстановке.

Мильсен посмотрел на меня, как бы спрашивая, есть ли у меня, что добавить. Я жестом показал, что нет.

– Сотника Зорана вы все знаете, – продолжил Мильсен. – Сиди, вставать не нужно. В битве с казарбами и сегодня он показал, что достоин повышения. Назначаю его командиром тысячи вместо себя. Если у кого есть вопросы или возражения, говорите сейчас.

Ни у кого возражений не нашлось. Все начали подходить и поздравлять Зорана, хлопать его по плечу и жать руку. Я под шумок вышел на свежий воздух.

Большинство сотников и четверо тысячников старшего возраста остались на севере с Юстигом. Я специально попросил отправить ко мне молодых. Для них мой ровесник Мильсен являлся непререкаемым авторитетом, поэтому я с легким сердцем назначил его командиром южного отряда.

Перед этим мы с ним долго разговаривали в базовом лагере возле ущелья.

Я был рад встретить единомышленника, в том смысле, что он оказался ярым сторонником независимости Корханеса и очень уважал Риффена.

Плюс его боевой опыт и организаторские способности хорошо всем известны. А больше мне ничего и не требовалось.

Это удачное решение развязало мне руки. После того, как он назначил тысячником Зорана, я был полностью уверен, что вдвоем они справятся здесь и без меня.

Оставалось одно дело – в отряде оказалось несколько свободных лошадей после битвы с казарбами. Среди них были три с Первого конного завода, питомцы которого ценились больше всех.

Мильсен, узнав, что мне нужна лошадь, без вопросов предложил выбрать любую и предупредил старшего конюха. Я направился к конюшне возле казармы.

Марвин ждал меня у ворот с новым седлом в руках.

– Посмотрел уже? – спросил я. – Что скажешь?

Сам я выбрать лошадь не мог и полностью полагался в этом деле на мнение Марвина.

– Все три лошадки хороши, – ответил он. – Но я бы выбрал бурую. По кличке Бонни. Знал ее предыдущего хозяина, сотника Венса, он на нее нарадоваться не мог, все время восхищался, какая она умная. Жаль, что он погиб. Отчаянный был рубака, всегда в первый ряд вставал. И лошадка эта ему под стать, храбрая. То, что нужно.

Мы зашли внутрь. Три конюха встали со скамьи и приветствовали меня, как будто я командор.

Без ложной скромности скажу, мне это не очень нравится. И раньше я все привыкнуть не мог к разным почестям и фразочкам вроде «Крысобой с нами!», а теперь, после того, как императорские прихвостни объявили меня еретиком, мне все сильнее хотелось стать невидимкой. Но внешне я, конечно, вида не подавал. Вальяжно махнул рукой: не нужно формальностей, парни; и прошел вслед за Марвином к дальнему стойлу.

Достал из кармана припасенную морковку и протянул лошади бурой масти, выглянувшей через ограждение при звуке наших шагов.

Она посмотрела на меня оценивающе – кто такой, достоин ли? Потом, не спеша, сделала одолжение и съела морковку. Тихо заржала и мотнула головой. Все нормально, решил я. Взаимный выбор сделан.

– Привет, Бонни. Рад познакомиться.

Старший конюх открыл дверцу и надел на нее уздечку. Марвин подложил теплую попону и затянул седло.

Я взял поводья и мы вышли во двор. Шагом пересекли дорогу и подошли к коновязи у башни. Арма и Уна с интересом смотрели на нас, пока мы подходили и сразу ткнулись мордами с двух сторон в шею Бонни. Они втроем пофыркали, здороваясь, и слегка ударили передними копытами в мерзлую землю.

Из дверей башни выскочила Мара и подбежала к нам.

– Кто это? – громко спросила она.

– Бонни, моя новая лошадь, – ответил я.

Мара похлопала своими длинными ресницами, а когда до нее дошло, крепко обняла меня за пояс и тихо всхлипнула.

– Ты отдаешь мне Арму?

– Это не я решил, а она сама, – я улыбнулся.

Арма махнула хвостом: ну будет тебе, детка, не плачь.

Мара засмеялась и подошла к Бонни. Осторожно погладила по голове и что-то шепнула. Потом легко вскочила в седло Армы и развернулась к спуску в долину.

– Время для пробежки, – сказала она.

– Да, – отозвался я. – Но подожди, пока все соберутся. Мы уезжаем.

Марвин позвал Люка, Чека и Джея. Они вчетвером отправились собирать нашу сотню. Из штаба пришли Мильсен и Зоран, чтобы попрощаться. Парни поздравляли Зорана с повышением, говорили, что нам его будет не хватать. Он улыбался и тоже сказал, что будет скучать. Я обнял по очереди его и подошедшего Крюка, крепко пожал руки Мильсену.