Михаил Стеблевец - Дьявол в наших мечтах

Спустя десяток-другой минут я наконец более-менее пришёл в себя и решил разведать обстановку. Наконец до меня дошло – мы стоим. Двигатель равномерно шумит, поедая плохо очищенное топливо – во времена, когда радиоактивного свинца в воздухе столько же, сколько и кислорода, нет резона заботиться об экологичности автомобилей – свет горит, а машина не двигается. Старый, потускневший и выцветший от времени экран горит опасно-красным светом, тонко намекая на то, что с передним колесом что-то не в порядке и двигаться на автопилоте дальше нет возможности.

Устало вздохнул, задержал дыхание и распахнул дверь. Интересно, что же могло настолько огорчить мой маленький танк, раз он ехать дальше не хочет? И почему я не услышал шума от произошедшего, грохота ведь наверняка было на всю округу?

Передний бампер был изогнут под почти прямым углом, залит темнокрасной мерзко пахнущей жидкостью, от которой фонило так, что можно было бы завернуть её в фольге вместе с куском хлеба и зажарить его до ароматной корочки.

Колесо, видимо, также потерпело удар от некой крупной твари и её ось вылетела из магнитной точки равновесия. Да, я мажор, у моей машины колеса вращаются за счет магнитов. Накажите меня за это. Вы хоть представляете, сколько я во времена своей молодости горбатился, чтобы купить эту красотку?

Мощный удар по колесу – колесо встает на своё законное место, пусть и под сопровождение звона трещащих от напряжения стёкол. Ещё раз обхожу машину по периметру – а ну как ещё какие приметы остались? Не хочется ещё раз выходить из уютного вездехода.

На другой двери было выцарапано, как будто когтями, предложение. Причем очень неровными, неестественными буквами – как будто тот, кто начертил это, увидел алфавит впервые. Я человек не особо пугливый, но сейчас по спине пробежали мурашки, на лице выступил пот. Глаза никак не хотели сфокусироваться, взгляд бегал от буквы к букве, силясь понять смысл написанного.

<<���Тебе не скрыться от него нигде.>>

Инстинкт самосохранения истерично завизжал, требуя кинуться наутек и не оглядываться. Холодный разум же требовал не делать глупостей, обдумать всё и найти этому нормальное объяснение. Стоит ли говорить, что рациональность эту битву проиграла?

Не теряя ни секунды, я запрыгнул в машину, захлопнул дверь и нажал на педаль газа что есть сил. Форсированный двигатель взревел от такой неожиданной наглости и понес меня вперед с такой скоростью, что сам призрачный гонщик с уважением посторонился бы.

Спустя несколько минут я разжал кисти, мертвой хваткой вцепившиеся в руль, и отпустил педаль, дав разгоряченному движку немного отдохнуть.

– Ну и что это было? – сказал я себе, укоризненно глядя через зеркало заднего вида в собственные, всё ещё полные ужаса, глаза, – чего, спрашивается, истерим? Вандалов-анархистов испугался? Тьфу! Совсем нервы ни к черту стали.

Нехитрой комбинацией ударов пальцами по экрану включаю автопилот и подтверждаю точку назначения на карте. До цели пятнадцать минут. Что же, самое время немного вздремнуть. Что-то мне подсказывает, что по приезде такой возможности не будет. Я сложил руки на груди, положил голову на грудь и закрыл глаза. На этот раз никаких дурных видений.

* * *

За панелью управления отчетливо щелкнуло, двигатель немного затих, компьютер издал радостный «пик», извещая о том, что мы прибыли на место назначения. Охрана у них тут была куда менее серьезная, чем у нас, но всё же весьма неплохо вооруженная: небольшая баррикада из мешков с цементом или песком, за которой стоял внушительный размеров пулемет с мощным прожектором; механическая стальная дверь, призванная пропускать внутрь путников, а также способная в момент нападения захлопнуться и послужить неплохой защитой для обороняющихся; костер, к которому жались патрульные в защитных костюмах. Все, кроме одного, резко подскочили, главный встал за пулемет, включил ослепляющий прожектор и направил его на меня.

– Стой! Кто идет? Глуши мотор и медленно подходи, – подрагивающим от холода или страха голосом отчеканил патрульный. Я не стал спорить и послушно вышел из машины.

– Свои это, свои, – как мог дружелюбно сказал я, закапав поглубже недавние мысли и переживания. Всё-таки, не тот момент сейчас, чтобы изливать на всех своё неблагодушие.

– Чёрт. Артём, ты что-ли? – человек, до этого хмуро сидевший у костра вдруг встал и пошёл ко мне навстречу, едва заметно улыбаясь. Обменялись рукопожатиями.

– Ты его знаешь? – недоверчиво посмотрел на моего товарища главный, но всё-же выключил свет и несколько успокоился, – ладно, проходи давай, садись, ночь впереди долгая, – сказал он с усталой улыбкой.

– Ребят, я бы с радостью, но мне идти надо. Можно пройти в бункер? – с исчезающей надеждой спросил я.

– А, ты же не в курсе, наверное, – товарищ протянул мне кружку с горячим чаем в термосе со специальной трубкой, чтобы его можно было пить прям в защитном костюме. Дорогая вещь.

– У нас тут военный режим. Нападения в последнее время все учащаются, так что нам приказали запирать на ночь основные двери, чтобы если мы не справимся с обороной, твари не хлынули вниз. Днем, насколько я знаю, создания не нападают.

– Да-а-а, дела… – протянул я, предвкушая веселую ночь, – а почему нельзя просто усилить охрану? Или совсем её отозвать, если уж двери запираете?

– И так усилили. А совсем без дозора нельзя – мало ли что.

Я не смог ничего на это возразить, так что молча отвинтил крышку и сделал пару глотков чая. Его гонят из единственных растений, свободно растущих сейчас – водорослей. Их выделяют из лишайников, высушивают и потом заваривают. Вкус, как понимаете, мерзкий до жути, особенно по сравнению с довоенным, но пить можно. Новые поколения давно уже привыкли к этой дряни. Однако у него есть черта, характерная и нормальному чаю – его уют. Отхлебнул немного напитка у костра с верными товарищами, почесал за ухом сторожевого пса – и жить уже не так страшно. Если это, конечно, можно назвать жизнью.

– Ну, давай, Тёмыч, рассказывай, как жизнь, чего нового в мире?

– Знаешь, Савельич, – обратился я к старому знакомому, – я последние полтора десятилетия оседал на соседней базе, батрачил потихоньку, зарабатывал на корку хлеба с солью. Так что не слишком я в курсе последний новостей. Я надеялся, что вы, товарищи, со мной информацией поделитесь.

– Да какое там! – вспылил главный, всплеснув руками, – сидим тут, как в бочке с навозом, все торговые пути теперь мимо нас проходят, сталкеры избегают, не говоря уже про переселенцев. А сталкеров сколько не возвращается! На днях буквально нашли Серёгу. Синий, как сучий снег.

– Лёх, спокойней. Не надо впадать в уныние. Скоро всё наладится, сам же знаешь. После черной полосы всегда идет белая, – один из патрульных сделал попытку в психолога.