Александр Федоров - Великий маг Каладиус. Хроники Паэтты. Книга IV

Вообще Токкей, несмотря на то что находился не так уж далеко от границ Латиона, за последние лет сорок не видел ни одного нашествия воинственного южного соседа. Дело тут было и в естественных препятствиях местности – она здесь изобиловала болотами, и в том, что Токкей не лежал на пути к Шинтану, и потому был не особенно интересен для латионских легионов в тех искусственных войнах, которые разыгрывались будто спектакли. И тем не менее, в городе существовал не только обычный военный гарнизон, но даже и подразделение магической защиты, насчитывающее, правда, кроме мессира Дорумана ещё всего лишь трёх магов средней руки. Должности были весьма необременительны, и приносили при этом неплохой доход.

Конечно, ожидать встретить сильных магов в подобной глуши было нечего – здесь оставались лишь те, кому недоставало либо способностей, либо амбиций, чтобы перебраться в столицу. Однако же, мессир Доруман оказался весьма интересным собеседником, с которым можно было поговорить о магических практиках, а главное – у него была весьма недурная библиотека томов на шестьсот. В глазах Олни это было истинное богатство, и он готов был бы поселиться в этой библиотеке насовсем, спать на соломенной подстилке рядом с этими драгоценными шкафами, покинув свою респектабельную комнату.

К счастью, подобных жертв от него никто и не требовал – добряк Доруман охотно предоставлял юному коллеге любые книги, которые тот просил, разрешая даже забирать их с собой. У Олни разбегались глаза – он не знал, за какой том хвататься, ему хотелось иметь дюжину голов с двумя дюжинами глаз, чтобы читать по нескольку книг сразу. Не зная, сколь долго они проведут в Токкее, он страшно досадовал, что ему необходимо было тратить часть драгоценного времени на сон и светские выходы.

Среди бесценных фолиантов мессира Дорумана были и тома по магическим практикам – ничего особенного, совершенно стандартный набор. Однако же Олни с жадностью проглатывал их страница за страницей, с радостью находя подтверждения тем идеям, до которых он ранее додумался сам. Теперь ему как никогда хотелось больше времени проводить с мессиром, обсуждать новые знания, что он почерпнул из книг…

Однако Клай, вырвавшись наконец из мучительной провинциальной скуки, словно пытался компенсировать все свои потери. Он кутил напропалую, заводил интрижки с замужними и незамужними красотками, возвращался под утро с балов и приёмов. Нельзя сказать, что он совершенно потерял интерес к своему педагогическому эксперименту, но всё же характер брал своё. Он исправно уделял своему ученику время – минимум по часу каждый день, но именно сейчас Олни этого было мало как никогда. С горечью, но и некоторым приятным волнением юноша осознал, что теперь он должен будет стать сам себе учителем и наставником.

В первое же утро их пребывания в Токкее Клай, едва появившись в комнате Олни, тут же заявил:

– С этого дня, парень, ты должен забыть своё имя. Придумай себе что-то более подходящее случаю.

– А что плохого в моём имени? – обиженно удивился юноша.

– Дворяне не дают своим детям имя Олни, – невозмутимо пояснил маг. – В лучшем случае они могут назвать так свою собаку. Ты начинаешь новую жизнь, и тебе потребуется новое имя. Мне, кстати, тоже. Что скажешь о имени Каладиус? Мессир Каладиус, – растянуто произнёс Клай, вслушиваясь в звучание.

– Мне нравится, – пожал плечами Олни, который всё равно не знал настоящего имени мессира.

Как мы видим, Клай добавил к своему имени окончание «ус», означавшее, что он принадлежит не просто к касте магов, но является магом, чьи заслуги уже известны и подтверждены Латионской академией высоких наук. Лишь выпускники этой академии, причём зарекомендовавшие себя с лучшей стороны, получали право трансформировать своё имя подобным образом. Однако Клайдий, очевидно, не слишком-то тяготился подобными формальностями, решив, что если начинать жизнь с чистого листа, так почему бы сразу не повысить свой статус.

Очевидно, что имя Каладиус было образовано от имени Клайдий. Почему предприимчивый авантюрист изменил звучание, а не назвался Клайдиусом, как, казалось бы, должен был? Трудно ответить на этот вопрос. Может быть, имя Каладиус показалось ему более звучным, а может быть, он всё ещё продолжал опасаться той истории с Шатсли, а потому хотел немного запутать следы. Но так или иначе, а именно в этот день, в одиннадцатый день месяца постремия 968 года Руны Кветь мир впервые услышал это имя, ставшее впоследствии столь великим и грозным, хотя прославит его совсем другой человек.

– Мне тоже нравится, – улыбаясь, кивнул Клай. – Теперь нужно придумать что-то подходящее для тебя. Как насчёт имени Каррис? Был у меня такой приятель в детстве.

– Нормальное имя, – снова пожал плечами Олни, в глубине души чувствующий, что ему не очень-то хочется быть Каррисом или кем-то иным.

– Ну значит так и будет, – удовлетворённо улыбнулся Клай. – Постарайся поскорее привыкнуть к новому имени – оно теперь твоё, как вторая кожа. И постарайся поставить себя так, чтобы тебя величали мессиром Каррисом.

Та лёгкость, с какой его учитель создавал новую реальность, казалась новоиспечённому Каррису головокружительной. Он тогда ещё не до конца осознал, что мессир решил полностью изменить его личность, и не слишком-то представлял – каково это будет изображать из себя кого-то другого. Однако мы уже знаем, что с этой задачей он справился блестяще, показав себя достойным учеником мессира Каладиуса.

***

Больше всего Олни нравилось, когда они с мессиром посещали Дорумана. Здесь не бывало приторно-бессмысленных светских бесед, не обсуждались кружева на корсаже какой-либо баронессы, не кичились своим невежеством. Конечно, мессир Доруман далеко не был образцом мудрости, но всё же книги, что стояли на полках его библиотеки, стояли там не зря. Кроме того, маг был прост в общении, не прибегая к хитросплетениям слов, предписанных этикетом. И с ним можно было говорить о магии.

Может быть, он не был столь даровит как Клайдий, но он прожил на свете вдвое дольше, и имел больше опыта, в том числе и боевого. Олни, или Каррису, как нам бы пора уже привыкнуть называть нашего героя, было интересно всё, что относилось к боевой магии. Он со всепоглощающим интересом слушал о захватывающих магических битвах между магами Палатия и Латиона во время той или иной войны, не замечая саркастической улыбки, что то и дело пробегала по губам Клая.

Да, добряк Доруман, очевидно, привирал, особенно когда рассказывал о собственных подвигах, но юноше не было до этого дела. Он то и дело перебивал рассказчика, прося более детально рассказать о том или ином приёме, применённом в бою. Несколько раз замявшись после таких просьб, Доруман стал несколько сдержаннее, отчего рассказ его, несомненно, проиграл в красочности, но зато выиграл в достоверности.