Этель Рефар - Мёртвое сердце. Том 2. Кровь от крови

– Такое несчастье приключилось с нами в дороге, такое несчастье! – причитал Мархад. – Мы едем в Бру-на-Лайгх навестить родню, – заливал он. – Лиходеи, злые гадкие люди, подстерегали нас в лесу! Кто бы мог подумать, что дороги здесь так не безопасны! Видите, ей нездоровится, нам нужно в город!

Мистлев на мгновение показалось, что Мархад даже всплакнул. Да уж, убитый горем слуга, который надеется, что в Бру-на-Лайгх, до которого было ближе всего, его бедной госпоже помогут добрые люди и исцелят от ран. И, если подумать, Мархад почти не врал. Они действительно напоролись на разбойников в лесу, но об исходе этой встречи лучше и правда умолчать.

По дороге им больше не встретилось патрулей, однако, когда к закату они оказались под воротами Бру-на-Лайгх, возникло неожиданное препятствие в виде охотника на нечисть, который теперь стоял на страже и мрачно взирал на путников, входящих в город. Таковые были не редкостью на Этле, где то и дело встречались оборотни, да и вампиры стали появляться. Таверны полнились слухами о пропадающих посреди ночи людях, которые домой больше не возвращались. Неудивительно, что у странствующих охотников прибавилось забот.

Вот и этот нашёл себе дело и взялся следить за порядком в Бру-на Лайгх. Каждого он внимательно осматривал и одобрительно кивал, если не замечал ничего подозрительного. Мистлев приоткрыла глаза. Этот высокий этлиец куда более опасен в отличие от простоватых стражников, которых можно подкупить, уговорить или запугать, на крайний случай намекнуть на связи с Той-Самой-Гильдией. На его чёрном стёганом доспехе ярко сверкали серебряные пряжки, накладки и клёпки, Мистлев вынужденно прикрыла глаза.

– Мархаду-Ку не нравится этот чёрный человек, ох как не нравится, – пробормотал Мархад, думая, что Мистлев не слышит.

Мистлев почувствовала, что и Реван напрягся. Ей казалось, будто она слышала, как у обоих спутников участился пульс. Нет, это должно быть, отдаёт её собственное бешено колотящееся сердце. Кровь пульсировала в висках и перед глазами всё плыло. Миновать охрану у ворот было никак нельзя, разворачиваться и искать тайный ход в город, когда их уже заметили, тоже уже нельзя. Реван свободной рукой крепче прижал Мистлев к себе:

– Всё нормально, нас не в чем заподозрить.

– Откуда кровь?

Спросил охотник, но у Мистлев не было сил ответить. Да и понятия она не имела, что происходит. Реван сказал, что из носа и что ей очень плохо и нужен покой. Мистлев почувствовала как кто-то осмотрел ей шею и запястья, а потом сознание накрыла ласковая темнота.

Очнулась Мистлев уже за полночь, слабость, преследовавшая её весь день, ненадолго отступила. Сквозь туманное марево, через которое виделся мир, до её слуха донеслись голоса.

– Я делаю, что могу! Если она сейчас очнётся, то в дальнейшем можно не опасаться за её жизнь, – женский голос, совсем незнакомый.

В тёплом помещении сильно пахло травами, горькими, терпкими. Снизу доносился запах жареного мяса, голоса посетителей и музыка. Ко всему этому примешивался запах крови, солёный, знакомый не менее. Он забивал все остальные.

«Я ранена? – пронеслось в голове. – Реван? Мархад?»

– Мархад советует тебе потрудиться получше, а не то… – Мархад, видимо, вместо слов решил наглядно чиркнуть пальцем по шее.

В голосе слышался едва прикрываемый страх. О, что с ним будет, если Мистлев, которую он искал так долго, сегодня ночью умрёт?

– Вам нельзя долго оставаться здесь. Вы… привлекли внимание, это очень, очень плохо. Я видела, как за нами следили.

Охотники? Здесь? В Бру-на-Лайгх? Ну конечно, кем же ещё мог оказаться тот, у ворот. От такого обилия серебра, которое было на его одежде, Мистлев сделалось не по себе, оно слишком ярко, до рези в глазах, сверкало на закатном солнце. По слухам, которыми полнился остров, участились пропажи людей, после захода лучше и вовсе не появляться на улице. Ничего удивительного, что ремесло многочисленных охотников за нежитью вновь стало популярным.

Мистлев застонала, поморщившись, она закашлялась, приоткрыв глаза. Над ней склонились Мархад и целительница, которую, видимо, сюда притащили не по доброй воле. Она с опаской косилась на безумца рядом, особенно на его кинжалы в ножнах. Горячая рука коснулась лба Мистлев.

– Совсем холодная, – женщина покачала головой, вглядываясь Мистлев в глаза. – Знала бы ты, как тебя колотило, мы еле удержали тебя! Ты двое суток не приходила в сознание!

Мистлев втянула носом воздух. Кровью пахло слишком сильно, в ушах стоял гул, это нестройно отбивали ритм сердца всех собравшихся в комнате и там, внизу.

– Я умираю? – спросила она, встретившись с перепуганным Мархадом взглядом. – А где Реван?

– Нет-нет-нет! Не говори так, дитя бога не может умереть, благословенная никогда не умрёт! Никогда! Мархад-Ку будет оберегать тебя до самой смерти! А что тебе заклинатель мёртвых?

– Мархад… – Мистлев нахмурилась.

Он будто специально не замечал Ревана, всячески игнорируя его.

– Вниз пошёл. За едой. Мы в «Пьяной пастушке», – добавил Мархад немного помедлив.

Он был ещё более бледен, тих и выглядел очень уставшим, тяжёлые тени залегли под глазами. Мархад вцепился пальцами в край постели, на которой лежала Мистлев, но не осмеливался прикоснуться к ней. Белые волосы были спутаны, на виске проглядывала тонкая голубая жилка. Взгляд Мистлев скользнул ниже, к шее, где она ясно видела, как артерия, полная красной тёплой крови, пульсировала под кожей, которую так легко порезать ножом, прокусить клыками…

– Ты не умираешь, – целительница развела руками, – я бы даже сказала, что идёшь на поправку. Могу сказать точно, что лихорадка к тебе не вернётся.

Женщина говорила что-то ещё, рассказывала, как позапрошлым вечером Мархад выловил её прямо на улице, когда она шла из таверны домой. Прицепился как банный лист, кричал что-то про бедную жрицу, что её нельзя так долго оставлять одну и что Мархад порежет её, Дриву, на кусочки, если она не поторопится и не пойдёт с ним. На робкое предложение отнести больную в ближайший храм, Мархад всего лишь положил руку на рукоять кинжала, и сказал, что ни в коем случае не стоит этого делать. Многое ещё она рассказывала, но Мистлев не слушала, поймав себя на мысли, что считает удары сердца Мархада. Быстро, очень быстро оно бьётся, гоняя кровь по венам.

Мистлев закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула.

– Думаю, мне пора, – сказала Дрива, – тебе сейчас нужен крепкий отдых. И обязательно поесть.

Хлопнула дверь, послышались шаги в коридоре, а затем затихли. Мистлев совершенно не хотелось мяса, ароматного, жареного на вертеле, истекающего жиром, от которого шипит огонь, когда капли попадают на горящие дрова. Не хотелось ей и вина, и мёда, сладкого как грех, и тёмного пива, пахнущего ржаным хлебом, ни даже простой колодезной воды.