Кова Крэйсид - Гнездо страха

Конечно, произошедшее никак нельзя было назвать приятным, но все же был один незабываемый с положительной стороны момент. Наутро первое, что я увидел, открыв глаза, было лицо Кэт на фоне безоблачно голубого неба. Я приподнялся на руках, оказалось, что моя голова лежала у нее на коленях. Я обнаружил себя на заднем сидении машины. За рулем Кадиллака сидела Эн, рядом с ней был Найджел, и мы куда-то ехали. Рассказав свою версию последних событий, мне удалось оправдать правоту своих действий. Версия была такой: когда Кэт отправилась в туалет, мы разминулись, и мне пришлось сидеть за нашим столиком в одиночестве. Спустя минут десять подошла какая-то незнакомка и сообщила, что моя подруга лежит в туалете. Обнаружив ее в указанном месте спящей, я решил дотащить ее до машины. Там-то рядом с местом парковки мне разбили нос.

– Нет, – сказал я тогда Кэт – лиц обидчиков я не запомнил,– это, собственно, было правдой, но, несмотря на это, она долгое время уговаривала меня подать на Тода и его друга заявление в полицию. Я же упирался, как мог и даже несмотря на упоминание об украденных деньгах, мне все же удалось отговорить ее от разбирательства. О том, что у меня бывают галлюцинации, я, конечно же, промолчал. Сами подумайте, какие у меня шансы завести серьезные отношения с нормальной, уважающей себя девушкой, а тем более такой, как Кэтрас, если она будет знать, что я зажатый, зашуганный неврастеник. В итоге ложь помогла мне сохранить и даже развить отношения.

– Вот это, наверное, и есть мои самые страшные галлюцинации, в остальном мне видятся разные мелочи.

– Какие, например?

– Ну, бывало, у женщин, особенно неприятно это выглядело у старушек, под глазами и поперек щек виднелись красные борозды, как будто у них после слез потекла кровавая тушь. Или за стеклом выключенного телевизора начинало биться, как будто пытаясь вырваться из тесного заключения, душа какого-то страшного зверя. Я слышал разные звуки, доносящиеся из ниоткуда или сопровождавшие прослушивание музыки, как например те, которые я Вам описал в рассказе о клубе. Иногда я видел внезапно появлявшихся в воздухе детей с неестественно широко раскрытыми ртами. Они обычно указывали пальцем в мою сторону, из-за чего я поначалу оборачивался и пугался, никого не находя. Бывали даже обонятельные галлюцинации в виде запаха гари, разложений и газов. Потом…

– Ладно, всего пересказывать не надо.

– Да уж, я тут засиделся.

– Да нет, просто это не столь важно, ты мне уже дал обширное представление о своих галлюцинациях.

Повисла долгая пауза.

– Так что ты хотел рассказать про свой абсолютный страх, как ты там его назвал?

– «Метис», я назвал его так не из-за его расовой принадлежности к белым и индейцам, и не из-за схожести с ублюдком, рожденным от собак разной породы, а потому, что это слово определяет смесь чего-либо. В моем случае это – смесь страхов. Это существо, напоминающее мне о них. Появилось оно во сне, мне всегда снятся только кошмары и, конечно же, в каждом из них полно жутких монстров, но этот был для меня особенным. Расскажу о нем так подробно, как получится.

Сон начался с потока мыслей. Как же можно попасть в такую глушь, как Гаморианский лес? В лес забвения, страданий и отчаяния. Эти определения были даны ему из-за того, что люди находят в нем и как они находят его… есть два варианта: либо ты слышал о нем (что очень вероятно, учитывая его дурную славу), но заблудился; либо ты живешь неподалеку и тебе пришлось в нем от кого-то прятаться. В моем случае это вариант номер два…

К потоку мыслей добавились образы. Я захлопываю за собой дверь и бегом припускаю по дороге до тех пор, пока она не заводит меня глубоко в лес. Тогда я открываю глаза и осознаю себя остановившимся. От того, как я попал в эту глушь, осталось только воспоминание о беге. Я обернулся с надеждой на то, что меня не преследует тот, кто рыскал у меня в доме. Сзади никого не было, и я продолжил двигаться дальше, но уже шагом. Далеко впереди я увидел маленький костер, разбрасывающий свет вокруг себя и направился напрямик к нему. По сторонам дороги из-за деревьев раздражающе смотрели десятки пар чьих-то желтых глаз. Ускорившись навстречу костру, я увидел, что он сам движется навстречу мне. Вскоре оказалось, что это совсем не костер. Свет исходил от маленького чертенка, у которого на овальной голове вместо волос горел огонь, переливавшийся красными и оранжевыми языками. Внезапно я вспомнил, что такие, как он называются "фоблами". Чертенок, за неимением растительности на голове, изобиловал густым волосяным покровом на лице, руках и ногах. У него были огромные, как в японских мультиках, серые глаза, небольшой обезьяний нос и большая острозубая улыбка, по форме напоминавшая дольку апельсина. Тело скрывала красная футболка, свисавшая до колен, украшенная черными полосками, образовывавшими квадраты. В груди зияла большущая сквозная дыра. Когда фобл приблизился, темнота в радиусе пяти метров рассеялась. Он призывающе махнул рукой, и я, более ничего не боясь, последовал за причудливым, перепрыгивающим с ноги на ногу, зверьком. Спустя десяток шагов, которые во сне обозначали гораздо более долгий отрезок пути, правая сторона леса исчезла, а на ее месте образовалась пустота. Я переключил свое внимание на еле видимый полумесяц в небе и, заглядевшись на него, не заметил, как дорога ушла немного влево. В следующее мгновение я оступился и кубарем полетел в пропасть, у которой, к моему счастью, оказалось дно. Дно с водой, в которую я со всего маха врезался, чуть не захлебнувшись. Когда я вынырнул, мои глаза забегали по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть, но я понимал, что моим, суженным от привыкания к свету зрачкам потребуется время, чтобы расшириться и привыкнуть к темноте. Дожидаясь этого, я почему-то стал панически бояться потери зрения. Думая об этом, я потихоньку начал различать свои руки, затем ноги, стоявшие по колено в воде, и дно, которое было застлано вырванными глазами, каждый из которых был размером с теннисный мячик. Меня передернуло от отвращения, я сделал шаг назад. Получилось это чересчур тяжело, даже для передвижения в воде. Я поднял ногу и увидел надетый на нее железный башмак с шипами. На шипах были нанизаны те самые глаза. Странно, что я не обратил внимания на свою обувь раньше. Неужели я был в ней с самого начала пути? Как бы там ни было, мне нужно было выбираться из этой ямы. Первое, что пришло на ум – забраться по склону, с которого я скатился. Вариант сделать это путем обычного переставления рук и ног не рассматривался, склон был слишком крутой, поэтому я стал пытаться выкопать в нем ямки. Земля была холодной и твердой, сделать ямки не получалось, из-за чего я бросил свои попытки и решил проверить в яме ли я вообще. Шагая с отвращением по чьим-то глазам вдоль закругляющегося склона, я к своему счастью, увидел растущее из него дерево и свисающие вниз тонкие корни. «Надо залезть по ним как можно выше, – думал я, – а там, может быть, будут еще корни деревьев». Схватившись за один из корней, как за лиану, я сделал шаг по пути наверх и понял всю плачевность своего положения. Причиной была тяжесть башмаков, либо какая-то злая сила тянула меня вниз… может, даже и то, и другое, но больше одного шага вверх я сделать не смог. «Хотя скорее я просто слабак, – стал бранить себя я, -жалкий удохлик, хиляк со сдутыми камерами вместо мышц. Слабак, слабак, слабак!». Отчаявшись выбраться, я побрел поперек ямы. Глубина воды не менялась сколько бы я ни шел, что наводило на мысль о том, что она была создана искусственно. Может, даже специально для меня. Для моей могилы. "Слишком большие затраты сил для такого слабака, как я. Впрочем, какая разница, главное, что мне больше никто не надает по морде." – подумал я, почему-то вспомнив, как впервые подрался. Вдруг передо мной из воды выросла фигура грозного на вид мужика. Его по бодибилдеровски накаченные мускулы, лысый череп и орлиный, неизвестный мне профиль, освещались слабым голубым светом луны и давали мне понять, что мои дела плохи. Столкновение с таким противником, как он не сулило мне никаких шансов. "Шансы. Ха! Да такой бык, как он разорвет меня на части." Мужик, в чьих глазах я, вошедший при его виде в ступор, выглядел беспомощной жертвой, двинулся на меня. «Пусть бьет сколько хочет, лучше умереть от побоев чем от удушения. – проносится в моей голове, и уже в следующую секунду две могучие руки вцепляются в мою шею и опрокидывают меня в воду. Я задыхаюсь, брыкаясь и пинаясь, на удары не хватает замаха, но и они бы тут не помогли. Прокручивая в голове последние события, я вдруг натыкаюсь на мысль, прозвучавшую в моей голове, как откровение: «Ведь это три вещи, которых я больше всего боюсь: потери зрения, насилия со стороны более сильного человека и смерти от удушья. На мгновение я почувствовал себя в состоянии невесомости, а по его истечению обнаружил себя катящимся, как на ледянке, вниз по сточной трубе. Вывалившись из нее вместе с незнакомым мужиком, я быстро вскочил на ноги, собравшись бежать куда глаза глядят. Но не тут-то было, в железных башмаках далеко не убежишь. Но спасение пришло оттуда, откуда не ожидал. Пара дюжин огнеголовых фоблов сбежалась со всех сторон, держа в руках разные заточенные и заостренные орудия. Первые удары, нанесенные незнакомцу, не возымели мало-мальски положительного результата, громадный мужик раскидывал чертят во все стороны, но, постепенно, количество перешло в качество и поединок завершился победой моих спасителей. Однако на этом шоу не закончилось. Сзади раздался звук переключавшегося рубильника и недалеко от меня зажегся свет над операционным столом. Фоблы взяли на свои маленькие ручки труп незнакомца и перенесли его на этот стол. Затем последовали разные операции, в суть которых я не стал вдаваться, стоя на расстоянии в ожидании их завершения. Когда это случилось, подбежал один из фоблов и поманил меня за собой, как до этого в лесу. Я подошел на расстояние двух метров, как вдруг операционный стол принял вертикальное положение, представив моему взору картину моих самых больших страхов, объединенных в одном – абсолютном. Тело убитого было полностью изуродовано и частично изменено: глаза были выколоты и зашиты, нос был наполовину отрезан, от него остались только две ноздри да кончик, нижняя челюсть отсутствовала, из-за чего язык свободно болтался в воздухе, на месте кадыка была дыра, у правой руки от локтя росли щупальца, как у осьминога, а пальцы левой были заточены, как иглы. Каждая черта говорила мне о том, что это существо, которому я еще не дал названия, может сделать со мной. Оно ожило, конечно же испугав меня, но было не в состоянии причинить мне вред, будучи привязанным многочисленными ремнями. Наглядевшись вдоволь на этот ужас во плоти, мне захотелось, чтобы его спрятали как можно дальше, что и случилось. Фоблы взялись за появившиеся ручки и на появившихся колесах покатили стол по темному коридору. Остановившись в конце, чертики по очереди громко захлопнули семь двухстворчатых железных дверей, последняя из которых разбудила меня, закрывшись прямо перед моим носом.