Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева

Последнее его письмо было не похоже на прежние. Он почти прямо извещал Сабран, что считает дом Веталда причастным к убийству Розариан. И больше никто в Инисе не получал вестей от герцога Умеренности, а потом голубь принес из Карскаро известие, что Искалин назвал Безымянного своим богом и повелителем.

Лот собирался выяснить, что происходит в городе. Что вызвало раскол со странами Добродетели и что сталось с Чеканом. Если Искалин, как опасалась Сабран, готовился объявить дому Беретнет войну, любые сведения оказались бы бесценны.

Он утер лоб. Кит на палубе, пожалуй, изжарится, как кролик. Кстати говоря, Кит ушел уже давно.

Лот со вздохом поднялся. В двери не было замка, но он решил, что пиратам ни к чему его дорожный сундук с одеждой и прочими вещами. Вещи собрали, как видно, люди Комба, пока Лот тихо ужинал в личных покоях с Сабран и Розлайн.

Наверху оказалось прохладнее. Бриз поднял легкую рябь. Моряки, сновавшие по палубе, ревели песню, но смысла ее Лот не разобрал за скороговоркой морских словечек. Что бы ни говорил Харло, поднявшегося на ют Лота никто и не заметил.

Лебединый пролив отделял королевство Инис от большого материка, где располагались страны Запада и Юга. Через Пепельное море с него даже в разгар лета приносило жестокие ветра.

Кита Лот застал перевесившимся через борт и утиравшим рвоту с подбородка.

– Добрый тебе вечер, почтенный, – хлопнул его по плечу Лот. – Никак ты попробовал пиратского винца?

Кит был бледен, как лилия.

– Артелот, – вымолвил он, – кажется мне, знаешь ли, нехорошо.

– Тебе бы воды попить.

– Не рискнул попросить. Все время, что я тут, наверху, они ревут без умолку.

– Моряки всегда поют за работой, – глуховато прозвучало у них за спиной.

Лот вскинулся. Неподалеку стояла, опершись на планшир, женщина в черной широкополой шляпе.

– Рабочие песни, – она бросила Киту винный мех, – помогают швабрам скоротать время.

Кит вывернул затычку.

– Ты сказала «швабрам», госпожа?

– Тем, кто швабрит палубу.

По виду и выговору эта корсарка была родом из Искалина. Темно-оливковая кожа, веснушки сквозь загар. Волосы как ячменное пиво. Глаза прозрачного янтаря тонко обведены черной тушью, а левый еще и подчеркнут шрамом. Среди пиратов она выглядела особенно представительной, отличаясь даже блеском сапог и чистотой камзола. На боку у нее висела рапира.

– На вашем месте я бы вернулась в каюту до темноты, – посоветовала она. – Моряки в большинстве недолюбливают господских отпрысков. Плам держит их в руках, но, когда он ложится спать, засыпают и их хорошие манеры.

– Мне кажется, мы незнакомы, госпожа, – напомнил Кит.

Ее улыбка стала заметнее.

– А что навело тебя на мысль, будто я ищу знакомства, сударь мой?

– Но ведь ты заговорила первая.

– Может быть, от скуки.

– Надеюсь, мы тебя развлечем. – Он с обычной пышностью поклонился. – Я Китстон Луг, придворный поэт. Будущий ярл Медового Ручья, к огорчению моего отца. Счастлив знакомством.

– Я Артелот Исток, – склонил голову Лот. – Наследник графской четы Златбука.

Женщина подняла бровь:

– Эстина Мелаго. Наследница собственной седой головы, боцман на «Розе вечности».

Лицо Кита ясно говорило, что имя ему знакомо. Лот предпочел не расспрашивать.

– Итак, – сказала Мелаго, – вы направляетесь в Карскаро.

– Ты оттуда родом, госпожа? – осведомился Лот.

– Нет. Из Вазувы.

Лот выждал, пока она пила из стеклянной бутылки.

– Госпожа, – сказал он, – я подумал, не скажешь ли ты нам, чего ожидать при дворе короля Сигосо. Мы почти ничего не знаем о событиях в Искалине за последние два года.

– Я знаю не больше вашего. Бежала из Искалина, и не я одна, в тот день, когда дом Веталда присягнул на верность Безымянному.

Снова подал голос Кит:

– И многие из беглецов подались в пираты?

– В корсары, с твоего позволения. – Мелаго кивнула на герб. – Нет. Большей частью изгнанники отправились в Ментендон и Эрсир, чтобы, кто как сумеет, начать жизнь сначала. Но выбраться удалось не всем.

– Значит, не весь народ Искалина склонился перед Безымянным? – спросил ее Лот. – Они просто боятся своего короля и не могут выбраться из страны?

– Очень может быть. Теперь из нее никто не выходит, да и входят очень немногие. Карскаро еще принимает иноземных послов, чему вы сами свидетельство, а вот жители страны, по всему, что я знаю, могли уже вымереть от чумы. – Ветер сдул ей на глаза завиток волос. – Если сумеете вернуться, расскажете мне, на что теперь похож Карскаро. Я слышала, до того как отправили голубей, там случился большой пожар. Когда-то столицу окружали лавандовые поля, но все они выгорели.

Лоту от этих слов стало еще больше не по себе.

– Признаться, – продолжала Мелаго, – мне любопытно, зачем ваша королева отправила вас в эту змеиную яму. Я думала, благородный Артелот ее любимец.

– Нас отправила не королева Сабран, – уточнил Кит, – а кошмарный Сейтон Комб. – Кит вздохнул. – Он, знаешь ли, никогда не любил моих стихов. Так ненавидеть поэзию может только бездушная оболочка человека.

– Ах, Ночной Ястреб, – хихикнула Мелаго. – Вашей королеве к лицу такая птица.

Лот застыл:

– Как это надо понимать?

– Святой! – Кит явно заинтересовался. – К пиратству еще и ересь! Ты намекаешь, что наша королева – ведьма?

– Корсары не пираты. И говори потише. – Мелаго оглянулась через плечо. – Поймите меня правильно, господа. Я лично ничего не имею против королевы Сабран, но родилась в суеверных краях, а в Беретнетах в самом деле есть некая странность. У каждой королевы только по одному ребенку, всегда дочери, и между ними такое сходство… не знаю. Похоже на колдовство, на взгляд…

– Тень!

Мелаго развернулась. Крик донесся с «вороньего гнезда».

– Опять виверна, – выдохнула она. – Извиняюсь.

Она принялась карабкаться по вантам. Кит подбежал поближе:

– Виверна? Никогда их не видел.

– И незачем нам их видеть, – вмешался Лот. По плечам у него бегали мурашки. – Нам здесь не место, Кит. Идем вниз, пока…

– Подожди. – Кит заслонил глаза от света. Ветер трепал его кудри. – Лот, ты видишь?

Лот скосил глаза к горизонту. Низкое красное солнце почти ослепило его.

Мелаго, цепляясь за выбленки, поднесла к глазам подзорную трубу:

– Чтоб мне… – Она опустила трубу и подняла снова. – Плам, это… глазам не верю!

– Что там? – крикнул ей квартирмейстер. – Эстина!

– Это… высший западник! – хрипло отозвалась она. – Высший западник!

Ее слова упали как искра на трут. Порядок на палубе развалился. Лот почувствовал, как каменеют у него ноги.

– Готовьте гарпуны, цепные ядра, – крикнула морячка из Ментендона. – Ждите пожара. Не задевать его, если не нападет.