Kxerox - Хроника Богов: Мертвое Царство

Возможно, святым бы тебя я назвал,

А тени – умершие грешные души,

Ты свой приговор для начала послушай.

Теперь к Суду Мертвых тебе только путь,

А жизнь средь живых уж никак не вернуть.

Но помни: к богам ты идешь, а не к смертным,

И, если их воля, ты будешь бессмертным.

А если рукой на тебя все махнут,

Средь грешных теней только сыщешь приют.

Движеньем руки боги судьбы решают,

Иль вечность дают, иль мечты убивают».

Вдруг откланялся Мерис, исчез вдалеке,

Лайонель попрощался, пошел налегке.

Тут явился ему новый дух сего мира -

Подопечный суда и посланник Камиры.

Кайзер имя ему, он молчлив и горяч,

И высокий, и страшный, как мертвый палач.

За плечами широкими – крылья орла,

Их богиня Камира ему создала.

Лайонель посмотрел на него снизу вверх,

Словно воин, которого демон поверг:

«Что же дальше? Я должен идти за тобой?»

Кайзер только молчал и кивнул головой.

Загорелись огнем вдруг глаза посланца,

Он взлетел и за плечи схватил мудреца.

Лайонеля в высокую башню доправил,

В одиночестве мертвую душу оставил.

«Нету выхода. Я тут останусь навек?» -

Сам спросил у себя не живой человек.

Но не знал Лайонель, что его уже ждут,

Ведь явиться он должен в Божественный Суд.

За деянья при жизни там судят людей,

От своих отвернувшись прадавних корней.

Судьи были людьми, но прошло сто веков,

Обрели они силу и облик богов.

Лайонель оглянулся, не зная пути,

Нет дорог, куда сможет теперь он пройти.

Он на месте застыл – вновь душа в тупике,

Только стены вокруг, крик теней вдалеке.

Появился пред ним вновь посланник суда,

Он за руку схватил и забрал в никуда.

Прислужник Дестона в доспехах железных

Тащил Лайонеля по башне небрежно.

Как ветер холодный, по башне полз змей,

Дух Милвус к суду доправлял всех людей,

Но был даром речи всегда обделен,

И с горла его доносился лишь стон.

Древний житель густых непроходных лесов,

Хищный изверг, лишенный морали оков,

Был страшнейшим кошмаром незваных гостей,

Настигал неизбежно пришельцев-людей.

Растворялся он в чаще бессмертной тотчас,

Как в глазах новой жертвы свет солнца угас.

Его тело прозрачно, как призрака плоть,

Нет героя, чтоб чудище перебороть.

Но однажды в лесу появился Дестон,

Неизбежно на смерть был слепец обречен,

Но шипение змея в лесу услыхал

И в том говоре речь он людскую узнал.

Он, не видев чудовище, душу прочел,

И разрушил легенду, что Милвус возвел:

Сущий дьявол в безмолвном лесу обитал,

Это каждый крестьянин о Милвусе знал.

Только змей не был зол, он, родившись в лесу,

Как-то раз человеку попал под косу:

Через лес шли крестьяне в деревню домой,

На пути встал им Милвус, извечный изгой.

Поседели крестьяне, увидев его,

Не желал мирный дух убивать никого,

Но поднял на него муж бывалый косу

И пролил на траву алой крови росу.

Как два Солнца в глазнице сверкали глаза,

Но осталось одно и из крови слеза.

Не предали значения духа словам,

И остался на лике его мрачный шрам.

Дух от боли взревел, как израненный зверь,

И крестьян погубил своей силой теперь.

С тех времен стал он демоном леса того,

Все поблизости люди боялись его.

Помня боль, причиненную ими тогда,

Утаился в пучине лесной навсегда,

Убивал из тени, месть на сердце держал,

Но душой одинокой любви лишь желал.

Так Дестон доброту в нем увидел без глаз,

И ненависть, в которой дух Милвус завяз.

Благодарности змея границ не сыскать:

Он решил навсегда старику помогать.

Как с родным, с ним беседовал мудрый Дестон,

Что был также любовью людей обделен,

В страшном облике старец не видел врага,

Поклонился слепцу его новый слуга.

Неразлучно по миру блуждали вдвоем

И беседы вели обо всем, ни о чем.

А, как умер старик, мир оставил живой,

В Царство Умерших вел его Мерис святой.

Но тогда еще пуст был на Лимбе простор,

Сам Аид выносил для души приговор.

И Дестона судьей для людей он избрал,

Там святые весы ему бог даровал.

А в то время дух Милвус границы миров

Одолел своей силой, лишился оков.

Он явился на Лимб, чтоб Дестону служить,

Дал Аид ему право там вечность прожить.

Так входил в стены дух, как в открытую дверь,

И готовый к суду Лайонель был теперь.

В великую комнату к судьям явился

И вежливо перед богами склонился.

По центру, на троне златом – бог Дестон,

Он мудр, справедлив, хладнокровен, умен,

Нет в мире существ, что честнее его,

Он – главный судья – не щадит никого.

Пред ним все равны: и богатый, и бедный,

Больной и здоровый, и смуглый, и бледный.

Он слеп, правосудия верный хранитель,

Весов справедливости он повелитель.

На троне из белого камня – Камира,

Одна из богов вечно мертвого мира,

Владычица правды, великая дева,

Всей истины в жизни она королева.

На каждый вопрос всегда знает ответ

И видит, где правда, а где ее нет,

Чист сердцем, кто правду всегда говорит,

А, кто только врет, тот душою скрипит.

А слева Дестона сидит Гердеон,

Людей осуждает всегда только он.

И грешников души свободы лишает,

Навек их в безвольную тень обращает.

Хотел только душу король всех теней:

И ночью, и днем он мечтал лишь о ней,

Потому на суде всех подряд осуждал,

Раба своего с нетерпением ждал.

Отыщет он грязь в капле ранней росы,

Людские грехи лишь кладет на весы.

Видит мрак душ людских даже где его нет,

Обращение в тень – вечно верный ответ.

Хоть святой человек, хоть убийца иль вор,

У владыки теней лишь один приговор;

Род теней расширяет грехами людей,

Спор с Камирой всегда расжигая сильней.

Но теперь Лайонель пред богами предстал,

Гердеон замолчал, как его увидал,

И руки сложил бог на угольном троне,

Камира шепнула на ухо Дестону:

«У этой души ни греха позади,

Святым назову, ты – как хочешь суди».

На весы положила дела не лихие,

Гердеона глаза загорелись тут злые:

«Нет пороков у этой умершей души,

Но к святым ты его причислять не спеши…

Он бездельник, сто лет просидел у пруда,

Не оставил живым от себя и следа…

А вся жизнь его – просто бессмысленный сон…»

«Нет придраться к чему, дорогой Гердеон?»

– Вдруг спросила Камира и кинула взор

Гердеону, познал он впервые позор, -

«Он работал всю жизнь, а лентяем не был

И покорно богам кровью-потом служил».

А в ответ – тишина, вдруг утих Бог Теней,

Повернулся к богине, сказал злобно ей:

«Почему мне все время мешаешь упорно?»

«Средь теней Лайонеля не будет бесспорно! -

Вспылила Камира, махнула рукой, -

По тропе чистой правды пойдет он со мной.