Сергей Супремов - Планка абсолюта

Динамик, так помогавший в прежней зоне своими песнями и высказываниями, здесь сменил голос на женский – противный и визгливый:

– Столько раз было говорено: зачем нужны кудри? Без них волос прямой и не вызывающий. Но мы все туда же! Кокетством и фасонами себе славу не сделаешь, вот попробуй добейся имени умом и трудом!

Такая тирада была непривычна для уха, и я сразу представил себе громкоговоритель в виде электрического колпака для сушки волос в парикмахерской, а из него раздается разговор немолодых дам, по косточкам разбирающих общую подругу.

Дух соперничества приводил в зону «Джей» животных из других областей – это было видно по окрасу их шкур. Меня удивило, что я могу понимать обезьян: то ли они через отбор пришли к способности говорить, то ли я сам так деградировал, что стал подобен зверю.

– Отступай, уходи! – слышал я от обезьян. Они кидали в меня ветки и несъедобные плоды с деревьев, а я орал обезумевшим макакам, которые принимались почем зря бить друг друга:

– Бестолочи, за что же вы своих лупите! Бога у вас нет!

Обезьяны прекратили драку и насторожились, услышав о Боге, и я сообразил, что для них Бог – это что-то похожее на обезьяну, только больших размеров.

– Думаешь, мы боимся Бога? – прочитал я в глазах старого павиана. – Нет и еще раз нет, мы Ему завидуем черной завистью. Ему под силу прыгать между далекими деревьями, забирать лучшую еду и к тому же держать в узде всех обезьян!

Мохнатый старик стал указывать на что-то в правой стороне, куда шла возвышенность, а потом сложил ладони домиком.

– Что, Бог живет на горе? – изумленно воскликнул я и вспомнил из инструкции, что эта часть джунглей лежит вокруг горы Джелоси Маунтейн.

– В той стороне? Старик, это туда идти к Богу?

На мои слова примат растопырил в стороны длинные ручищи и указал одной на запад, другой на восток.

– Безмозглый! – разозлился я, видя, как большие массы обезьян задвигались на верхушках и принялись наступать друг на друга с запада и с востока. На это было невыносимо смотреть, и я отвернулся. Взглянув под ноги, я увидел свои валяющиеся на земле инструменты. Среди них уже недоставало парочки.

– У-у-у, черти, растащили! – вырвалось наружу мое испорченное настроение. Ведь с самого начала все не заладилось, неуютно было в этом месте. Тут поодаль я увидел охранника и даже повеселел, что вижу хоть какое-то знакомое существо. Буквально накануне я почтил его новой записью в свитке и, видя его, припомнил свое повествование:

Еще раз охрана

«Если человека с улицы расспросить, как он понимает заключенного и охранника, он бы ответил: угнетенные и эксплуататоры. Положим, человек, которого вы спрашиваете, подкован в правоведении, тогда он добавит, что заключенные могут быть вполне виновны и сидят в заточении поделом, а охранники исполняют долг. Известен факт, что охранников можно подкупить. Встречаются также охранники правильные, не коррумпированные. Надзиратели джунглей не подпадают под эту характеристику; они проекция, плод самих джунглей и не идут в ногу с представлением о безопасности, долге, защите прав и подобными гуманными идеями. У этих есть оружие, и оно всегда верное, безотказное и приспособленное исключительно для тебя. Сегодня я задумываю одолеть зону «D», но в самом этом замысле уже обнаруживается противодействие. Главное, я, конечно, боюсь эту самую «D», про нее столько сказано, и кто только не пугал. Где-то внутри я хочу ее перебороть, встать над ней, победить ко всем чертям! Но как страшно: что меня ждет в том краю?

– Май, что именно в зоне «D», скажи все, что знаешь, все! – умоляю я. Он слушает мой вопрос, но слышит вот что: парень решил проверить, зачем ему? Он славный малый и специалист, но зачем спрашивает? Заметили? Наверное, нет, но я знаю, что эта мысль Мая – это охранник. И, пока вы не окажетесь в джунглях, в такое трудно поверить: как мой охранник вдруг оказывается в голове у славного малого, у товарища, кому одному только и можно верить? Может, мое повествование как-то прояснит суть этого надзора – неустанного, вездесущего и одновременно лживого и продажного. Так же и в самом человеке уживаются противоположные реальности, которые на первый взгляд противостоят одна другой.

Так вот, внешне Май ответит что-то вроде: не бойся, заберешься в полость, и будет все равно, что в «D», что в «J». Душа-человек Май не станет стращать, скажет что нужно. Можно выудить только, что в «D» все, к чему прикасаешься, источает сомнение, и понимайте это как хотите.

– Май, что значит сомнение? Я чиню трубы. Как отразится мое ремесло на починке, если трубы во мне сомневаются?

– Ты правда хочешь видеть? Пойди да посмотри. Трогай трубки свои… может, они не захотят, чтобы ты их трогал? – лукаво глядя на меня, спрашивает Май, и я вижу, что охрана в виде… да, в виде сомнения уже усмотрела мое любопытство.

Мне хочется думать, что я могу свободно болтать на любые темы, ан нет! Вот он – стоит, голубчик, видит меня и не пускает. Где стоит – да в друге моем, в Мае!

Такую штуку трудно понять с первого раза. Могу с другого конца; всегда полезно в здешних краях понимать, где другой край проблемы, и цепляться за него. Иду к стукачу, Трону, и жалуюсь: «Замучили сомнения. Только к «D» приближаюсь, так схватывает робость, почему? Объясни, Трон, зачем туда ходить? Ты ведь там был, скажи, может, не надо?»

– Не трусь, – говорит доносчик Трон, – ты что же, одичал, стал ерунды бояться? Это все пустота – сомневаешься, расстраиваешься, что не можешь решить, что правда, что нет. Пока ты в центральной «V», все определенно: вперед и с песней, ни на кого не смотри, жми под себя. И тебя, тепленького, в «D». Ты студент, по трубам специалист, а там много трубочек – каждая раздваивается, и нет ни одной, которая сплошная от начала до конца, все вилочки с двумя остриями. Кончики тоже растут да двоятся и троятся. Что же страшного, джунгли и только?!»

Стукач, а еще учит не бояться. Ведь Трон первый донесет, что я интересовался. Я студент, но соображаю, что он тоже правильный смычок и играет свою ритмическую постукивающую мелодию, и порой даже на пользу.

Через два дня меня засылают в зону «V».

– Страшно, студент, что, узнавая эти принципы, ты можешь легко стать похожим на охранников. Можешь превратиться в одного из них, – негодовал Май после того, как я раскрыл ему разговор с Троном, – ведь искусство сторожей в том, чтобы извлечь из тебя пользу и постепенно…

– Почему замолчал?! Сколько раз мы подходили к этому «потом»! Я не малыш, чтобы не понять, что не буду всю вечность ремонтировать трубы…

– Тебе же охрана сообщала, что бывает со всеми обслуживающими джунгли? Или ты им не веришь? – с наигранной наивностью спрашивал Май.