Сергей Супремов - Планка абсолюта

Когда Май говорит, это будто еще больше округляет его лицо, обрамленное кучерявой прической. Выглядит так, словно он каждый день делает химическую завивку или спит на бигудях. Но это неправда! Я видел, что он спит как младенец. В одной полости мы провели не одну ночь. Он медитирует, чтобы спать как убитый. Что-то повторяет вначале и затем замедляет дыхание почти до нуля. Глядишь, через три минуты сваливается, как подстреленный солдат, и так до утра. Сколько я ни пытался, как он, все не могу усмирить голову. Мыслюки, словно набравшие силу охранники, одна за другой приходят и теребят меня, и вместо того чтобы успокоиться и завалиться на бок, я прихожу к следующей невероятной идее, которая… да, всегда является мыслью о побеге из джунглей.

Вот здесь, в промежутке между навязчивой идеей о бегстве и дремотой, я вижу узкую полоску света. Потом засыпаю, и прокляни меня все подряд вплоть до маленького мизинца, если накануне я перебрал с жидкостями и вдруг захочу ночью в туалет. Буду терпеть и стараться спать даже с мыслью о неспокойном пузыре, который просит опустошиться.

Только друг, думаю я, мучаясь в полусне, может сказать, что я превращаюсь в охранника. Вот какой ласковый у меня приятель, а мне поделом! Перехитрить охрану – высокое искусство. Это понятно сейчас, в этом я нахожу подтверждения ежедневно, и только убежденность, что я не достиг мастерства обращения со стражами, предостерегает меня от подкупа. Почему-то я знаю, что от этого не будет большого толку, даже если вначале все пройдет без сучка и задоринки».

– Дай мне какое-нибудь оружие, того и гляди голову снесут! – взмолился я.

– Оружие в джунглях не нужно, – кратко рапортовал страж, – здесь заповедная зона «Джелоси Маунтейн».

Ответ про оружие я слышал не в первый раз, но никогда не мог согласиться с таким легкомысленным утверждением, но настаивать было глупо, и, чтобы сменить тему, я спросил, как пробраться к загадочному «Маунтейн».

– В инструкциях все есть. Особое предупреждение: быть чрезвычайно аккуратным на подходах к горе и особенно близ вершины. Там обитает божество, и строго запрещено подходить к храму ближе, чем на 500 ярдов, понятно?!

– В чем тогда мое задание, ассенизация храма? – ляпнул я то, что хорошо было придержать за зубами.

За излишнюю болтовню я получил два удара округлыми шишками откуда-то сверху. Было понятно, что охранник, воздействуя на бестолковых обезьян, таким образом объяснил все мне. Но одновременно я увидел, что свора хвостатых безобразников насторожилась. Им было небезразлично, что я отправлюсь на этот «Маунтейн», и в меня полетела еще одна шишка.

– Боже мой, подумать только, вы завидуете! – воскликнул я.

– Чур-р-р-банчик, – крякающим голосом произнесла макака, висевшая вниз головой. Ее морда напоминала воспитательницу моего детского сада. Что может быть общего между обезьяной и теткой из далекого детства, не пойму?!

– Чур-рбанчик, чур-рбанчик… – понеслось по джунглям. Макаки и павианы противно и с остервенением гоготали и выкрикивали мое новое имя. Тем временем охранник исчез, и до меня дошло, что хулиганов ничто не сдерживает.

– Ой, больно, негодяи! Вот я вас всех сейчас! – я припустил куда глаза глядят, укрываясь от шишек и жестких плодов, летевших со всех сторон.

Убежище обнаружилось под двумя полусгнившими деревьями. Их стволы образовывали шалаш, и ветхая хижина могла спасти от атаки с воздуха.

Я же отчего-то стал негодовать, и вот по какому поводу. В свое время я все неправильно понял про джнана-йогу, про тех людей, что уходят в горы для обретения себя. Откуда-то я знал, что, попав в эти самые горы, новоиспеченные йоги очень скоро отчаиваются. Мне, как и им, хотелось изведать джунгли, все представлялось таким чарующим: дух приключений, умопомрачительные внутренние открытия. Но, оказавшись здесь, я трясусь за свою жизнь, делаю рутинную работу, а теперь еще спасаюсь от примитивных обезьян.

Пока я был недосягаем для оголтелой толпы, меня не покидала мысль: чем же та крикливая макака так удалась в воспитательницу Норму? Ко мне вернулась мысль о толстушке-наставнице из моего детства. Ее звали Нормой, и за ней водилась одна досадная слабость: прямо-таки до мозга костей тетка была дико завистливой. Со взрослыми Норма не могла ужиться из-за своего дрянного характера и, не получая уважения, пошла отыгрываться на детях. Ведь ни одного плюшевого зайца она не пропускала! Все мягкие игрушки она держала у себя в подсобке, и все потому, что не могла вынести, как маленькие дети радуются и смеются, играя с куклами и медведями.

Я решился поманить эту макаку, поскольку что-то от ее характера жило и во мне.

– Норма, Норма, сюда! Смотри, смотри, чего дам! – я вытащил заслоночный ключ с хромированным набалдашником.

Хвостатая Норма была тут как тут, но, опасаясь придвинуться ближе, стала раскачиваться на ветке и каркать:

– Чур-р-рбанчик, чур-р-рбанчик! Ха-ха, ха-ха!

Макака дразнила и одновременно сгорала от любопытства.

– Норма, ты не изменилась! Хотя ошибаюсь: сбросила вес. Посмотрел бы я, как ты скачешь по веткам с такими отложениями, как раньше!

Мне хотелось установить связь хоть с кем-то, чтобы разузнать об этом месте побольше.

– Давай тебе вот эту блестящую головку отдам, а?! Бери!

Я отвинтил наконечник и подкинул в воздух. Макака с налету схватила штучку и припустила в джунгли. Тотчас же равновесие вокруг поколебалось, и тучи приматов ринулись вглубь зарослей отбирать блестящую безделушку.

«Попала Норма! – забеспокоился я. – Только бы не убили воспитательницу, ведь эти запросто! Из-за какой-то болванки разорвут, а потом побалуются блестящей штучкой и выбросят, а Нормы уже нет».

– Эй вы, я Бога вашего покажу, Бо-га! Слы-ши-те? Давай все сюда, длиннорукие. Все!

Но что им показывать, я не знал. Вдобавок день угасал, и проблема ночлега не терпела отлагательств. Однако отступать было поздно. Сделав невероятный зигзаг по зеленым трущобам, гикающая толпа рванулась в мою сторону, а недавняя деталь моего инструмента теперь поблескивала где-то в высоте, то исчезая, то выныривая. Поток обезьян наращивал скорость и направлялся к моему укрытию.

«Они разорвут из-за пустяка!» – мною овладело отчаяние. Я понял, что конечности одеревенели и я плохо справляюсь с собой. Под скрюченными ногами я нащупал полированную окружность болванки, по-видимому, оставленную кем-то до меня. Я намертво вцепился в нее побелевшими пальцами.

– Если мне здесь погибнуть, то хоть бы не даром, – выговорил моими губами неузнаваемый голос, – пусть одну, да уложу!

Я вяло и с большим оттягом замахнулся и пустил железяку в ближайшую морду – и промазал. Со свистом фунт металла пролетел дальше, проделывая туннель в куче безумных приматов. Мне на счастье, какой-то глупец из обезьяньей орды, повинуясь инстинкту, схватил тяжелый диск. Застыв на несколько секунд, недотепа сообразил ситуацию в свою сторону и что было сил стал удирать обратно в трущобы.